Не знаешь, что найдешь... - Джеймс Арлин - Страница 6

– А я думала, что остановлюсь у вас, – тихо сказала она.

Он резко поднял голову и потер за ухом.

– Да, но мой дом находится довольно далеко, я живу в одиночестве, да к тому же дом маленький.

– Ничего. Я привыкла к маленьким домам, – ответила Кэсси.

Он потер шею.

– В нем, кроме нас двоих, никого больше не будет. А я работаю целыми днями. Боюсь, вам будет одиноко.

– Я могла бы вам помочь. Я сильная и привыкла к тяжелой работе. У себя дома мы стираем белье на стиральной доске в корыте прямо на дворе, рубим дрова и...

Он приподнял руку.

– Мне... мне бы этого не хотелось. Вы приехали сюда не для того, чтобы работать. Вы здесь... гость.

– Это не так! Не для того я проделала такой долгий путь, чтобы быть здесь гостем. Я здесь, чтобы понять, смогу ли я быть... партнером. – Она чувствовала, что краснеет, но не отводила взгляда. Он тоже смотрел на нее, потирая шею.

– У меня две спальни, – сказал он. – Вы могли бы спать в одной, пока не... Я хочу сказать, если... – Он потер подбородок. – Дом, прямо скажем, сейчас не в лучшем виде... – Он запнулся. – Староват. Его нужно отремонтировать и покрасить, я все время собираюсь заняться им, но вообще-то он еще крепкий. Пол неплохой, есть электричество. Нет горячей воды, но можно купить бак и установить его. Это я тоже собирался сделать. Так что, пожалуйста, живите, но предупреждаю: вам может быть в нем одиноко. – Внезапно он оживился, словно его осенила неожиданная мысль. Прищурив глаза, он наклонился вперед, опираясь на локоть. – А вы случайно верхом не ездите? Тогда вы могли бы выезжать вместе со мной... так, ради прогулки.

Кэсси закусила губу.

– Нет, не езжу. Но я не боюсь лошадей, и мне бы очень хотелось научиться верховой езде.

Он потер рукой лицо.

– Ну, что касается научиться, то можно, конечно. Но сейчас мне лучше объезжать свои владения одному. – Он посмотрел ей в глаза. – Не могу сказать, что мне не нужна компания или помощь, просто не хотелось бы, чтобы с вами что-нибудь случилось.

Кэсси была разочарована; но что тут можно сказать? Поникнув, она кивнула головой.

– Хорошо, Леон. Пусть будет по-вашему.

– Вы уверены, что выдержите одиночество? – спросил он.

Она вспомнила о сыне и братьях и выдавила из себя улыбку.

– Да, выдержу.

– Надеюсь, – тихо сказал Леон и положил ладони на стол. – Послушайте, Кэсси, не знаю, как у нас все обернется... Вы тоже этого не знаете. Никто не знает. Но вот что я вам скажу. У меня с вами гораздо больше надежды на будущее, чем с какой-либо другой женщиной. Я говорю вам правду. Уже очень давно я совершенно один. – Он посмотрел на Кэсси вспыхнувшими каким-то мягким светом глазами. – Уже очень давно. Но я небезнадежен, и я благодарен вам за ваш приезд.

Кэсси улыбнулась, чувствуя отчаяние и одновременно надеясь на удачу. Она знала, что должна выложить Леону все о Пите и братьях. Честно сказать, что ей некуда больше податься, да и не к кому. Но опасность того, что он может отказаться от своей затеи и отступить, была еще слишком велика. А она пообещала мальчикам, что заберет их, всех шестерых. Она прикусила язык, оставив этот разговор до лучших времен, и лишь молча молилась: «Только бы все получилось. О Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы у нас все получилось».

– По правде говоря, – тихо продолжал Леон, – я не собирался оставлять вас у Моттов. Они даже не знают о вашем приезде. А тут вдруг решил, что так будет лучше для нас обоих, пока мы не поймем, что из этого получится. Вот так... Теперь, когда я... – Он приподнял брови и глубоко вздохнул. – Кэсси, вы невероятно привлекательны, и я не хочу сделать что-нибудь такое, из-за чего мы могли бы... упустить наш шанс.

Кэсси почувствовала облегчение и жар в крови, который она не ощущала со времен... Ей не хотелось думать о Джозе. Совсем не хотелось думать о нем. Сейчас, впервые за многие годы, у нее была надежда, настоящая надежда. Сейчас она знала, что не станет рассказывать Леону ничего такого, из-за чего могла бы «упустить шанс». Она потянулась и взяла его за руку.

– Мы можем идти?

Он крепко сжал ее ладонь и медленно улыбнулся.

– Я только расплачусь.

Эта земля была самой прекрасной из тех, которые ей доводилось видеть. Повсюду возвышались горы, но они не были похожи на те поросшие лесом и перемежающиеся долинами громадины, окружавшие ее дома, в Западной Вирджинии. Здесь между суровыми, осыпающимися от времени скалами тянулись широкие и плоские песчаные равнины с богатым разнообразием кактусов и трав, с зарослями фиолетового шалфея и растения, которое Леон называл «окотилло». При взгляде на эти растения казалось, что связали вместе несколько зеленоватых соломинок для коктейля. Вокруг ни деревца, ни папоротника, ни плюща, только бескрайний простор и необъятное голубое небо! Человек здесь чувствовал себя песчинкой. Вместе с тем он чувствовал себя свободным.

По дороге на ранчо Леон ставил кассеты и иногда бросал пару слов. По стилю музыка, которую слушали в здешних местах, не многим отличалась от той, которой увлекались в Западной Вирджинии. Что касается содержания песен, то здесь была большая разница. Кэсси даже не предполагала, что современных ковбоев так волнуют любовь и разбитые сердца, родео и ночные клубы. Совершенно не было песен, где бы воспевалась природа со всеми ее красотами, не было ни жизнерадостных, ни грустных историй, не было и сердитых баллад по поводу существующих несправедливостей. На кассетах были зажигательные танцевальные мелодии и песенки с ничего не значащими словами. Но больше всего Кэсси поразило то, что Леон, казалось, знал их все наизусть и все время подпевал. У него был приятный голос, который совершенно не раздражал. Время от времени Кэсси спрашивала его о здешних краях или о ранчо. Он отвечал, а потом спрашивал ее о доме и путешествии на Запад. Большую же часть времени он напевал, а она рассматривала окружавший их пейзаж.

Было жарко. В грузовике имелся кондиционер, но Леон не предлагал включить его, а она не просила. Они ехали с открытыми окнами, и Кэсси это вполне устраивало. А ехали они с ветерком, да еще каким! Леон снижал скорость только на поворотах, а их между Ван-Хорном и ранчо было всего лишь два. После второго они оказались на грязной дороге. За ними поднималось облако пыли, тем не менее окна оставались открытыми, а кондиционер – невключенным.

В течение часа их путь пролегал вдоль горной цепи. Наконец она закончилась, и вдалеке показалось какое-то нагромождение строений и заборов. Кэсси вытянула шею. Леон перестал петь и кивнул в сторону построек:

– Вот оно, мое ранчо. Это Парадайз.

– Оно начинается здесь? – спросила Кэсси.

Леон прищелкнул языком и покачал головой.

– Нет, мэм. Оно началось вон у того забора, который мы проехали.

Кэсси широко раскрыла глаза.

– Так далеко тянется?

– Да и в других направлениях тоже, – сказал Леон, указывая вперед и направо.

– О Боже! – удивленно воскликнула Кэсси.

Леон выставил локоть в окно и улыбнулся.

– Я порой также удивляюсь. Иногда смотрю по сторонам и думаю: не шутка ли все это? Может быть, в один прекрасный день придет некто в костюме и скажет: «Ну-ка, Леон, собирайся и отправляйся в город. Живи там. Никому не разрешено владеть таким количеством земли». Вообще-то есть такие, у кого гораздо больше. А эта земля моя, и я буду сражаться с каждым, кто посягнет на нее.

– Боже мой, я никогда не владела даже домом, но, если бы он у меня был, я бы вела себя так же.

– Рассуждаем одинаково, – сказал Леон, улыбаясь.

Кэсси тоже улыбнулась. Здесь найдется место для шестерых мальчишек, несомненно. Им здесь понравится, и это некоторым образом сроднит их с Леоном.

По дороге он показывал ей различные постройки. Вначале ворота – массивное сооружение с названием ранчо, составленным из железных букв высотой не меньше фута. По обеим сторонам красовались огромные копии клейма ранчо Парадайз – буква «П» на фоне горной вершины. За воротами находился большой пустой загон для скота, огороженный металлической трубой. С двух сторон огромной конюшни были еще два небольших загона. В углу одного из них стояла лошадь, жуя сено из кормушки, сделанной из металлической бочки. Ветряная мельница подавала тонкую струйку воды в два низких металлических желоба в загонах. Другая мельница, повыше, стояла у небольшой квадратной оштукатуренной постройки, которая была не чем иным, как домом. Слегка покатая крыша и крыльцо под плоской кровлей были серыми (видно, солнце и ветры сделали свое дело). На одном конце крыши торчала печная труба, на другом виднелась круглая спутниковая антенна – для телефона, как объяснил Леон. Стены дома когда-то были белого цвета, но от времени и песчаных бурь краска стерлась. Стекла в окнах были грязными, а деревянные рамы облупились. Двор был покрыт песком. Сплошной песок, и больше ничего. По всему было видно, чему Леон уделял внимание. Конюшня, загоны, мельница были как новые. А дом, даже несмотря на спутниковую антенну, выглядел так, будто о нем забыли еще в прошлом веке.