Миндаль для Белки (СИ) - Ручей Наталья - Страница 12

– Поздно предупреждать, – сказал он, бросив настороженный взгляд в зеркало, – о моем скверном характере. Я не люблю пререканий, уловок и ожидания, просто выхожу из себя, когда со мной спорят. На всякий случай напоминаю: я тебя скомпрометировал. Вопрос о нашей свадьбе решен, и тебе даже не придется задумываться о таких мелочах, как дата.

Гейдж молчала.

– Если недостаточно свидетелей, я приглашу твоего отца.

Упоминание лорда Карлейн возымело успех. Гейдж оживилась, поерзала на кровати, даже ненароком упустила кончик одеяла, который держала у подбородка, открыв тем самым приятную картину его взгляду. Тейн поспешно обернулся на дверь.

То, что видел он, более никому не должно видеть, даже случайно. Она удивительно хороша, и так… женственна и… слава тебе Господи, формами далека от измученных диетами мисс.

Но искушение тем соблазнительней, чем желанней. Он сам поправил уголок ее одеяла, не без сожаления, и встал, не без внутренней борьбы с собой.

– Меньше всего мне хочется видеть сейчас лорда Карлейн, – сказала Гейдж.

Тейн ухватился за эти слова:

– И ты выйдешь за меня?

– Да.

– Отлично. – Он немедля отбросил мысли о своей старости. – Не против, если свадьба состоится через два месяца, в Лондоне?

– Ты сказал, я не должна задумываться об этом.

Чертыхнувшись про себя, Тейн присел на кровать. Его невеста выглядела бледной и не слишком счастливой. Бледность легко списать на состояние здоровья, в чем совсем недавно можно было убедиться, а вот отсутствие радости – целиком его вина.

– Что не дает тебе покоя?

Его интерес выглядел непритворным, и Гейдж привела разумные аргументы против их брака. Лорд Сейвудж привел разумные аргументы за. Когда она сказала, что граф ее не любит, он заметил, что в данном случае все взаимно и его это полностью устраивает. Когда она сказала, что слишком стара и, возможно, не сумеет подарить ему наследника, тот с улыбкой сказал, что займется этим вопросом в брачную ночь и постарается развеять сомнения. Когда она сказала, что они совсем не знают друг друга, он начал с перечисления своих отрицательных черт, намекнув, что положительных тоже немало, и они приятно удивят в свое время.

Оставался последний довод, о котором лорд Сейвудж имел право знать и, набравшись храбрости, она призналась:

– Я не умею петь.

– Что?

– Я так же не вышиваю и не музицирую.

– Совсем?

– Да.

Несколько секунд граф пытался сдержать смех, но, видя искренне расстроенное лицо невесты, не удержался.

– Теперь я более чем уверен, что мы подходим друг другу, – успокоившись, сказал он. – Большая вероятность выносить чей-то вой с претензией на талантливость, а так же риск подвергнуть свои сорочки уколам кривой иглы долгое время удерживали меня от брака.

Гейдж улыбнулась.

– А если бы мне захотелось вышить красивый цветок на твоей одежде?

Тейн ответил на улыбку.

– Полагаю, мы бы вышли из положения. Я бы предоставил тебе ту часть своего гардероба, которую доступно видеть только мне и моей супруге.

– Ты имеешь в виду… – Гейдж зарделась и опустила глаза чуть ниже его талии.

– Милая, ты быстро учишься, – отметил Тейн. – Боюсь, нам временно придется переключиться на другую тему, иначе ты станешь графиней скорее, чем предполагалось. Гейдж, я не сильно разочарую тебя, если попрошу смотреть на лицо? Спасибо. Полагаю, согласие, наконец, получено и я…

Не договорив, он прикоснулся к ее губам, ограничившись легким целомудренным поцелуем.

Гейдж постаралась скрыть разочарование.

– Нет, – выдохнул Тейн, заглянув в ее глаза, – ты просто вынуждаешь приблизить дату свадьбы.

Он провел языком по ее губам, заставляя открыться и впустить, а когда это произошло, только и успел подумать, что четырех недель ожидания более чем достаточно. Стоило Гейдж неосторожно издать стон, и слово "ожидание" трансформировалось в "воздержание", а сроки сократились как минимум в два раза.

Прервав поцелуй, Тейн нежно провел по щеке девушки. Видит Бог, его руки просили опуститься к выпирающим даже через одеяло холмикам, и ему не легко было сдержать их. Он должен поступить как джентльмен и покинуть комнату леди.

Прежде чем выйти, Тейн один раз постучал по двери – в ответ раздалось два удара, что означало отсутствие свидетелей.

Лорд Сейвудж и камердинер ушли, оставив мисс Карлейн и ее горничную в необычайно возбужденном состоянии.

И та, и другая, правда, по разные стороны двери, наконец, познали вкус первого поцелуя.

Глава N 9

Гейдж обнаружила пропажу орешков вскоре после визита лорда Сейвуджа. Исчезла и корзинка, в которой они лежали. Горничная утверждала, что не имеет к этому никакого отношения и не видела, чтобы кто-либо входил в комнату, кроме самой мисс Карлейн, ее матери, брата и жениха.

Гейдж расстроилась неимоверно, потому что чувствовала: решительность, проявленная сегодня, начинает ее покидать.

Она долго металась по комнате, надеясь и убеждая себя, что могла неосторожно рассыпать орешки и сейчас найдет их, хотя бы один. Ей так нужен этот орешек, что он обязан найтись и тогда все задуманное получится. Орешек не нашелся.

Зеркало заставило посмотреть правде в глаза и прекратить поиски. Слишком полная, маленькая, обделенная талантами, наивная дурочка не первой молодости, посмевшая поверить в чудо. Она вырядилась в тесное платье лазурного оттенка, увесила шею ожерельем из крупных жемчужин, позволила горничной создать нечто претензионное на своей голове. Она смехотворна! Платье смялось, ожерелье перекрутилось, прическа осела.

Она вспомнила глаза лорда Сейвуджа, вкус его поцелуя, тепло объятий и поняла, что игра не могла длиться вечно. Сколько дней можно удерживать его интерес? Месяц – два? Делая предложение, лорд Сейвудж дал понять, что не любит ее и не ожидает этого в ответ, что его привлекает в ней то, чему сложно дать объяснение.

Объяснение было у Гейдж. Она изменилась благодаря орешкам и, следовательно, графу понравилась абсолютно другая женщина.

Волшебство закончилось.

Она протянула руку к волосам, доставая одну шпильку за другой, наблюдая за тем, как вместе с "гнездом" рушится ее будущее. Она попросила Агнесс помочь снять с себя платье, всем интересующимся передать, что больна тяжко, но не смертельно и отправилась в постель.

Прекрасно осознавая, что поступила малодушно, она нашла себе тысячу оправданий, даже постаралась уснуть. Агнесс расплакалась, но Гейдж отвернулась к стене и закрыла уши краем подушки.

Горничная вышла за дверь. В таком малопривлекательном виде, хлюпающую носом, ее и застал лорд Сейвудж. Она пожаловалась, что хозяйка радовалась предстоящей встрече с женихом, была нарядна и весела, а потом обнаружила пропажу миндаля, разделась и крепко спит, изображая из себя больную. И ведь как правдоподобно изображает!

Говорила Агнесс, все еще всхлипывая – видимо, это и явилось причиной недопонимания. Словом, граф разобрал, что пропавшие орешки послужили серьезным поводом для возможного расторжения помолвки. Для себя же сделал вывод, что в будущем, если хочет, чтобы жена пребывала в хорошем настроении, нельзя допускать, чтобы она проголодалась.

– Итак, – он дал свой платок горничной, подождал, когда она несколько раз высморкается, и приступил к расспросам, – я правильно понял? Твоя хозяйка расстроилась, не обнаружив в своей комнате миндальных орехов?

– Да, ваша светлость, – подтвердила девушка, – она разделась, просила всем передать, что на сегодня больна и легла в постель.

– Разделась? – задумчиво протянул граф.

Агнесс кивнула, смущенно потупив взгляд.

– Как мило с ее стороны. Уил! – Камердинер подбежал и стал рядом с Агнесс. – Ты слышал, что должен сообщать каждому, кто попытается войти, пока я отлучусь?

– Мисс Карлейн больна и не изволит никого видеть.

– Вот и отлично, – похвалил граф.

Он отсутствовал не более пятнадцати минут.