Сезон солнца - Коултер Кэтрин - Страница 42

– Ты не хочешь меня, – упрямо возразила Зарабет, уткнувшись лицом в подушку. – И держишь меня здесь, чтобы никто не узнал о том, какой ты на самом деле жестокий.

– Клянусь небом, никогда не слышал большей глупости! Как только у тебя заживет спина, мы снова будем вместе.

– Я тебе не верю.

– Это будет совсем скоро, моя радость. Поверь. – Он глубоко вздохнул, понимая, что Ингун все-таки удалось убедить Зарабет в том, что она ему больше не нужна.

– Ты правда собираешься продать меня? – Зарабет повернула к нему печальное лицо.

– С чего ты взяла?

– Если ты продашь меня, то не оставишь у себя Лотти? Ты не разлучишь нас, Магнус? Не можешь же ты до такой степени ненавидеть меня?

Магнус молча поднялся. Зарабет все же удалось рассердить его своим упрямством. Как можно так дурно думать о нем? Викинг стоял у постели, опустив руки и сжимая кулаки.

– Да кто тебя купит! Посмотри на себя – жалкая, вечно жалующаяся на судьбу женщина, которая худеет не по дням, а по часам. Да ты потеряешь все свое обаяние прежде, чем научишься пользоваться им в отношениях с мужчиной. Единственное, для чего тебя могут купить, это для того, чтобы ты согревала хозяйскую постель. Но у тебя очень мало опыта, Зарабет, хотя ты чувственна и подаешь большие надежды. Придется тебе остаться здесь до тех пор, пока ты не научишься возбуждать меня руками и губами и сводить с ума ласковыми словами.

– И не собираюсь этому учиться. Я не виновата в том, что мое тело так реагирует на твои прикосновения. Более того, я не намерена впредь позволять тебе так обращаться с собой.

– Посмотрим. А теперь тебе надо отдохнуть.

Зарабет только сейчас почувствовала, как невероятно устала, и закрыла глаза.

– Моя мать прислала для тебя целебный бальзам. Она сама его приготовила. Я с детства помню его: она мазала царапины и ушибы мне и моим братьям этой мазью. Боль проходила, и раны быстро затягивались.

– А откуда твоя мать узнала, что мне нужен бальзам? Магнус смутился, но лишь на мгновение.

– Его совершенно случайно привез слуга вместе с другими подарками, – быстро нашелся он. – Бальзам очень ценный, и я не сразу решился потратить его ради выздоровления рабыни.

– Тогда сотри, пока он не впитался. Мне не нужны такие жертвы. Я никогда ни о чем не просила тебя и просить не собираюсь.

– Разве? – Магнус рассвирепел и сорвал с Зарабет покрывало, обнажив ей бедра и ноги.

Она вскрикнула и попыталась прикрыться простыней. Магнус положил руку ей на поясницу и с силой придавил.

– Я просто хочу посмотреть на тебя. Было бы жестоко любить тебя сейчас, хотя мне очень хочется снова услышать, как ты стонешь и кричишь, словно тебя разрывают на части.

Магнус понимал, что пора остановиться. Гордость Зарабет достаточно пострадала, и незачем подвергать ее бессмысленному унижению. Вдруг он поймал себя на том, что улыбается с таким же злорадством, как и Ингун. Он с вожделением смотрел на Зарабет и представлял, как сожмет в ладонях округлые ягодицы, ощутит шелковистые бедра и услышит ее сладостные стоны и никогда, никогда не прекратится это блаженство…

Магнус быстро набросил на нее покрывало. У него дрожали руки.

– А теперь отдохни, Зарабет. Оставайся здесь, пока я не разрешу тебе подняться. Позже я прикажу принести тебе поесть, а теперь постарайся заснуть.

– Я не голодна.

– Говорю тебе, ты похудела, – сказал он уже с порога. – Ни одному мужчине не хочется наставлять себе синяки о женские кости. Так что выбирай – либо будешь есть сама, либо я велю кормить тебя насильно.

Когда Анна, одиннадцатилетняя дочь кузнеца Ролло, принесла Зарабет поесть, та все еще спала. Девочка вернулась к Магнусу с нетронутой миской.

– Я не стала будить ее.

– Правильно сделала, Анна. Пойди покорми Лотти. Если захочешь поговорить с ней, помни, что…

– Я знаю. Надо говорить медленно, четко и так, чтобы она видела мои губы.

– Ты сообразительная девочка, Анна. – Он улыбнулся и погладил ее по голове.

Вечер тянулся медленно. Помимо собственной воли Магнус то и дело оказывался у дверей спальни, желая убедиться в том, что с Зарабет все в порядке. Она спала крепко, но Магнус все же беспокоился.

До него дошли слухи об убийстве на ферме Ингольфсона, что всего в нескольких днях пути от Малека. Бандиты изнасиловали дочерей старика Ингольфсона и зверски убили его сыновей. Это случилось в то время, когда отец отправился на охоту со своими людьми, чтобы сделать запасы на зиму. Вернувшись, он увидел следы кровавой бойни: скот был порезан, рабы похищены. Весть об этом преступлении быстро разнеслась по округе, никого не оставив равнодушным. Такая жестокость даже викингам казалась чрезмерной; поражало, что бандиты напали неожиданно, выждав момент, когда дом старика был практически беззащитен.

Через три дня в Каупанге должен был состояться Совет по этому поводу, на котором предполагалось выяснить, кто виновен в этих убийствах, и принять меры против повторения подобного кошмара.

Поздно вечером Магнус сидел в своем любимом кресле с резными подлокотниками, установленном в зале на особом возвышении, и думал о жизни. От тягостных размышлений его отвлек тонкий детский голосок:

– Папа! Папа!

Магнус вздрогнул от неожиданности и увидел Лотти, которая бежала к нему с протянутыми руками и слезами на испуганном личике.

– Папа! Папа! – громко и отчетливо выкрикивала она.

Магнус подхватил малышку на руки и посадил к себе на колени, прижав к груди ее голову. Девочка рыдала, дрожа всем телом.

Он что-то ласково зашептал ей, поглаживая рыжеволосую макушку, но тут же вспомнил, что девочка не слышит его. Тогда он усадил Лотти на коленях так, чтобы она видела его лицо, и спросил:

– Что случилось?

Лотти понемногу успокаивалась, но слезы все еще катились по ее щекам.

– Тебе приснилось что-то страшное?

Девочка смотрела на него, широко раскрыв глаза.

– Какие-нибудь чудовища или злые гномы?

Лотти кивнула и повторила, обняв Магнуса за шею:

– Папа.

– Почему ты позволяешь идиотке называть себя так? Это отвратительно!

Магнус не обратил внимания на замечание своей сестры.

– Она четко выговорила это слово, – вмешался Хоркель, который подошел и встал рядом с Ингун. – Девочка быстро учится говорить.

– Я думаю, это слово она научилась произносить до того, как потеряла слух. Зарабет рассказывала, что отчим сильно ударил Лотти по голове, когда ей было всего два года. Она глухая не от рождения. – Магнус качал малышку на ноге и думал: «Как жаль, что ты не моя дочь!»

Девочка откинулась назад, доверяя ласковой силе его рук.

– Зарабет, – вдруг нахмурившись, вымолвила Лотти, и в ее глазах снова появился ужас.

Магнус пожалел о том, что не может раз и навсегда избавить малышку от страха.

– С Зарабет все будет хорошо. Сейчас она спит. Тебе тоже пора в постельку.

Лотти подняла руку и провела кончиками пальцев по его губам. Магнусу стало щекотно, он улыбнулся и в шутку попытался укусить Лотти за палец. Девочка вскрикнула и со смехом отдернула руку. Магнус вдруг понял, что проникся нежной любовью к малышке и хочет стать для нее защитой и опорой. Прижав Лотти к груди, Магнус убаюкивал девочку до тех пор, пока она не заснула. Хоркель молча наблюдал за этой сценой, после чего покачал головой и сокрушенно вздохнул:

– Не к добру это все. – Взгляд его был печален. – Ох не к добру.

Магнус понимал, что он имеет в виду, но предпочитал не думать об этом.

Зарабет сидела на краю кровати в спальне Магнуса. Она проголодалась и хотела привести себя в порядок, однако выходить в зал опасалась. Там могли быть Сира, Ингун и другие, считавшие ее лгуньей, притворщицей и убийцей. «Трусиха!» – мысленно обругала себя Зарабет и поднялась, стараясь не делать резких движений, причинявших острую боль.

Ингун вязала и приглядывала за слугами, занятыми хозяйственными делами. Элдрид учила Лотти шить. Зарабет подкралась к ней на цыпочках сзади и обняла. Лотти радостно улыбнулась и показала кусочек холста со своими первыми в жизни стежками.