Сезон солнца - Коултер Кэтрин - Страница 10

– Хорошо, я обещал не бранить тебя и не стану. Ты заставляешь меня чувствовать себя сильным и великодушным. Помни, Зарабет, жестокость, которая свойственна моей натуре, никогда не будет направлена на тебя. Если ты чем-нибудь огорчишь меня, я просто тебя поцелую.

С этими словами он прижал девушку к груди, обернув полами своего плаща. Его губы были теплыми и жесткими, и, когда Зарабет не приоткрыла рта навстречу поцелую, он провел языком по ее нижней губе, дразня и лаская, возбуждая и требуя того, что, как он считал, уже принадлежит ему по праву. Она подчинилась и, когда их языки соприкоснулись, испытала ни с чем не сравнимый восторг. Магнус крепко обнял ее, и Зарабет почувствовала прикосновение его твердой мужской плоти.

– Магнус, – вымолвила она и попыталась отстраниться, ощущая дрожь его тела. Девушке показалось, что она в состоянии подчинить себе его страстный порыв, но в следующий миг сильные жаркие руки Магнуса оторвали ее от земли. Зарабет напряглась и уперлась руками ему в грудь. Магнус тут же стал медленно опускать ее.

– Твое дыхание горячо и прерывисто, и это мне нравится, – сказал он. – Ты права, сейчас все мои люди, а также матросы с других судов наблюдают за нами из-за планшира и мечтают уже не о горах серебра, а о прекрасных женщинах, которые придут среди ночи и соблазнят их. Завтра я всем объявлю, что ты моя, и положу конец пересудам.

– Ты очень добр, Магнус, – отозвалась она, опустив глаза. – Я пришла, чтобы немного побыть с тобой. Это поможет нам лучше узнать друг друга. Я сказала Олаву, что объявлю свое решение через три дня. Отчим заботится обо мне и не хочет, чтобы я поступала легкомысленно. – Зарабет замолчала и вдруг неожиданно для самой себя усмехнулась. – Олав боится, что твоя мужественность затуманила мне мозги, хотя и не говорит этого прямо. Надо было честно признаться, что он прав в своих опасениях.

Харальдсон хранил молчание, и она добавила уже серьезно:

– Я захотела увидеть тебя, Магнус, чтобы убедиться: да, ты действительно тот мужчина, о котором я думала целый день.

– Ну и как, Зарабет, убедилась?

Она улыбнулась тому, как странно норвежец выговаривает ее имя, и отступила немного, насколько позволяли сильные руки, обнимавшие ее плечи. При лунном свете девушка задумчиво изучала его лицо.

Магнус держался совершенно прямо и спокойно.

– Ты такой, какой есть, и мне это нравится. – Зарабет коснулась ямочки на его подбородке. – Это признак ума.

– Я понимаю, что это не в моих интересах, но все же расскажу тебе… Одна женщина сказала мне как-то, будто ямочка – знак того, что Один отказался от меня и вдавил палец в мой подбородок, дабы люди знали: я отвержен.

– А эта женщина… Не причинил ли ты ей боль? Почему она вдруг сказала тебе такую ужасную вещь?

– Наверное, так и было, – задумался Магнус. – Она соблазнила меня. Ей было немногим меньше, чем тебе сейчас, а мне едва исполнилось двенадцать. Тогда я впервые узнал, какое удовольствие получает мужчина от женского тела. Но мне в то время куда больше нравилось охотиться на моржей, чем заниматься любовью. Вот она и решила отомстить, сказав, что на мне лежит проклятие Одина.

– Я бы тоже обиделась на ее месте, – усмехнулась Зарабет. – Охота на моржей! Ты поступил с ней жестоко.

– Мне было всего двенадцать лет.

– А ты и тогда был таким же красивым, как сейчас, Магнус?

– Когда ты родишь мне сыновей, возможно, один из них будет похож на меня в детстве. Тогда ты сама увидишь.

Зарабет молчала. Она все еще не могла привыкнуть к его прямолинейности и терялась от этого.

– Что тебя беспокоит, дорогая?

– Ты и то, что ты со мной делаешь. Странно, но твои слова смущают меня и заставляют чувствовать себя глупой.

– Ты будешь чувствовать себя счастливой, а не глупенькой рядом со мной, – ответил Магнус, касаясь ее щеки.

– А если тебе придется иметь дело со счастливой идиоткой?

– Я приму тебя любой. – Он склонился и поцеловал ее в губы, нежно и ласково.

– Я боюсь. Ты приехал из страны, о которой я ничего не знаю. Люди там чужие, а зима такая суровая и долгая, что по несколько месяцев не бывает солнца.

Магнус хотел показать ей свой корабль, но передумал. На пристани, подумал он, Зарабет чувствовала себя более уверенно, ведь она знала его всего два дня. Он весело улыбнулся и сказал ободряюще:

– Люди будут казаться тебе чужими только до тех пор, пока ты не улыбнешься им и не скажешь «здравствуйте». Мой род примет тебя и полюбит, как и наш король Харальд Прекрасноволосый. Он кузен моего отца, а значит, тоже принадлежит к нашему роду и приедет навестить нас. Тогда и тебе король окажет свою милость.

– Я слышала о Харальде Прекрасноволосом. Говорят, этот человек жесток и беспощаден и редко бывает великодушен даже по отношению к своим подданным.

– Да, он ненасытен и властолюбив, – согласился Магнус. – Требует от каждого своего вассала безоговорочного подчинения королевской воле. Но он мужчина и викинг! Его могущество растет год от года, он крепок духом и телом, хотя ему не меньше лет, чем моему отцу. Король покорил страну и удерживает власть уже долгие годы, но ему этого мало. – Магнус усмехнулся. – Люди в моей стране, если король подвергает их гонениям, предпочитают просто уходить. Они ищут другое место, чтобы обосноваться там. Мы высоко ценим свою свободу и никому не позволяем ущемлять ее.

– А король не захочет захватить твои земли или земли отца? Вдруг тебе тоже однажды придется покинуть свою ферму?

– Вряд ли, хотя я не удивлюсь, если нас заставят платить такие высокие налоги, что мы их просто не осилим. Тогда мы будем бороться. И не важно, кто будет нам противостоять – король или кто-то другой, и из какого он рода. Если мы проиграем борьбу, то нам придется уйти.

Зарабет видела, что Магнус говорит серьезно, и чувствовала, что ощущение опасности доставляет ему радость; она догадывалась, что в бою викинг безжалостен и беспощаден, как и подобает настоящему воину. Его не пугала и возможность переселения с обжитого места, которое он считал своим домом, на новое. Магнус жил по законам своего народа и считал своим долгом выполнять их. Зарабет нравилось это.

– Правда и то, что в наших краях зимой редко выглядывает солнце, и земля покрыта снегом целых пять месяцев в году, – продолжал он. – В это время мы почти не выходим из дома, но тебе скучать не придется и будет чем заняться. Зимой по домам ходят скальды и развлекают всех своими песнями. Они поют саги, которым по несколько сотен лет, и рассказывают о том, что происходит в стране. Еще мы играем, танцуем и пьем, пока не разболится голова. Но ты будешь занята не только развлечениями и исполнением своего супружеского долга – еще ты будешь шить, прясть, готовить и командовать слугами. Ты умеешь готовить масло, Зарабет? А сыворотку?

– Масло? – растерянно повторила она, не ожидая такого вопроса.

– Да. Я помню, как мать подбрасывала и трясла маслобойку – эту тяжелую штуковину – до тех пор, пока масло не отделялось от сыворотки. Мы с сестрой всегда дрались за первую кружку свежей сыворотки. Ничего нет вкуснее!

– Я умею делать масло, – ответила она. – Но моя маслобойка небольшая.

– У нас в стране жизнь нелегкая, Зарабет. Но я знаю, ты не любишь бездельничать. А я буду защищать и любить тебя, заботиться о тебе. Ты подаришь мне много детей, если Фрея будет благосклонна к нам. Я хочу еще раз поцеловать тебя, милая. Твои нежные губы сводят меня с ума.

Зарабет приподнялась на цыпочках и прижалась губами к его губам. Он смотрел в лицо девушки, ощущая, что ее черты уже стали ему дороги.

– После этого поцелуя я хочу сжать твои груди в ладонях вот так.

Возглас протеста не успел сорваться с ее губ, а викинг уже осуществил свое желание.

– Магнус, не нужно. – Зарабет вырвалась из его рук.

– У тебя сильно бьется сердце. – Он улыбнулся. – Поэтому в словах нет необходимости. Тебе нравится, когда я к тебе прикасаюсь? Это только начало, моя дорогая. Представь, как я буду целовать твою грудь и сжимать губами соски, словно младенец. А потом я раздвину тебе ноги, сначала чуть-чуть, потом сильнее и войду в тебя…