Я сказала правду - Гир Керстин - Страница 11

4

От шампанского я ударилась в сентиментальность. «Наверное, такое же чувство возникает, когда весь мир рушится, – подумала я. – Когда земля уходит из-под ног. Когда выбивают последнюю опору...»

– Что, простите? – спросила Лакрица.

Очевидно, я озвучивала свои мысли.

– По-моему, шампанское не пошло, – сказала я. – У меня голова кружится.

– У меня тоже. Но это даже кстати. – Она посмотрела на часы. – Мы уже можем идти к господину Адриану.

– Зачем? – спросила я. – Я ведь уже все знаю.

– Да, но ведь он здесь новенький. Мы же не хотим, чтобы он подумал, будто мы забираем у него все обязанности. Прежде всего, обязанности неприятные. Я хочу понаблюдать за тем, как он будет краснеть, лишая вас средств к существованию.

– Ах, ну да, – сказала я и, поднявшись на ноги, слегка покачнулась. Оп-ля! – Об-б-бычно днем я не пью. И об-б-бычно я лучше выговариваю слово «об-б-бычно». Мне пора домой.

– Возьмите. – Лакрица протянула мне мятную конфетку. Вторую конфетку она закинула себе в рот. – Не дадим мальчику повода думать, будто заливаем свои проблемы спиртным.

– Какому мальчику?

– Да этому Адриану. Он еще совсем зеленый. «Лаурос»поставил его над нами начальником, чтобы он проводил так называемую реструктуризацию. И, по-моему, он не особо доволен новой должностью. Конечно, он пытается казаться крутым. Но к немупредъявляют слишком высокие требования. Нашистарые кости ему не по зубам. Мы уверены, что еще до конца этого квартала он отсюда свалит. Даже, несмотря на то, что спит с нашей директоршей проектов.

Кабинет этого Адриана был всего через пару комнат от кабинета Лакрицы. Я добралась до него почти без потерь, держась за стены коридора то левой, то правой рукой.

– На самом деле это даже никакой и не кабинет, – злорадно заметила Лакрица. – Это комната, где раньше хранили всякие там швабры. Бедный мальчик до сих пор не смог добиться того, чтобы ему выделили постоянное рабочее помещение, да и вообще его здесь никто не слушается! Просто он не начальник по натуре. – Она постучала и одновременно повернула дверную ручку.

Бывшая кладовка оказалась крохотной, на стенах до самого потолка висели покосившиеся полки. Посередине комнатки стоял письменный стол, который явно знавал лучшие времена. А за столом сидел зажатый со всех сторон и крайне ограниченный в движениях новый главный редактор.

Он был не таким уж юным, как его описывала Лакрица. На вид я бы дала ему лет тридцать пять. А был он зеленым или нет, я сказать не могла. Но глаза у него точно были зеленые. Они сразу привлекли мое внимание. Такие глаза до сих пор я встречала только в своих собственных романах. «Его глаза обрамляли черные, невероятно густые ресницы, а их цвет напоминал темный блестящий нефрит. От его взгляда у нее по спине бежали мурашки, хоть она и не понимала причины такой реакции».

– Это наш новый главный редактор Грегор Адриан. Господин Адриан, это наш автор, с которым мы уже много лет сотрудничаем, – Герри Талер, – объявила Лакрица и прикрыла за нами дверь кабинета.

– Входите, – сказал Адриан. Прозвучало это немного неуверенно.

Его звали Грегор. Какое совпадение. Анонимного донора костного мозга в «Пути Ли» я тоже назвала Грегор. Он сдвинул черные брови, словно сомневался, стоит ли ему выражать недовольство, ясно написанное на его лице, или нет. Наконец его хорошие манеры взяли верх, губы растянулись в улыбке, он поднялся и протянул ей руку.

– Очень рад с вами познакомиться, фрау Талер. – Его волосы выглядели так, словно он все утро теребил и трепал их. Волосы у него были темные, чуть курчавые, редеющие на висках, и их давно пора было подстричь. И причесать. Мне очень нравилось, когда у мужчины такой слегка растрепанный вид.

А какое рукопожатие! Я с трудом удержала равновесие – настолько крепким оно было.

– Мне тоже приятно, – пробормотала я. – Я... – Я снова запнулась, потому что забыла, что хотела сказать. «Рукопожатие Грегора было крепким, а ладонь на ощупь – теплая и сухая. Ей приятно было ощущать его прикосновение.

Она с удовольствием задержала бы его руку в своей, но правила хорошего тона требовали, чтобы она ее отпустила. Ощутил ли он то же притяжение? Его лицо не выражало никаких эмоций».

Да, я была пьяна в дымину. Два раза подряд употребить глагол «ощущать», да еще так бездарно! Такого со мной еще никогда не случалось.

– Герри все еще находится под впечатлением от новостей, – сказала Лакрица. – Она работала в сериях «Норина» и «Частная клиника доктора Олсена».

«Точно, а еще она сейчас упадет, если ей не дадут сесть», – подумала я. Шампанское больше всего отразилось на моей устойчивости. Но в этой кладовке даже места не было для еще одного стула. Я осторожно прислонилась спиной к одной из полок. Уже лучше. Теперь нужно как-то развязать язык.

– Я понимаю, – сказал Адриан. – Вас удивили произошедшие изменения.

Я кивнула:

– Мне придется жить под мостом.

– Что, простите? – переспросил Адриан.

– Видите ли, я целый год старалась откладывать деньги в социальный фонд работников культуры. Но сэкономить у меня получалось не больше нескольких евро. Так что мне предстоит жить на сто пятьдесят евро, ведь примерно столько у нас составляет пособие по безработице. А на это можно жить только под мостом.

Просто удивительно, как я смогла так легко выговорить эту сложную фразу. Даже Адриана поразила моя изящная манера выражаться.

– Для внештатных сотрудников реструктуризация «Авроры» – дело неприятное, но издательство по возможности старается и здесь искать какие-то варианты, – сказал он.

– Хм, хм, – промычала Лакрица. Каким-то образом ей удалось сделать так, что это междометие в ее устах прозвучало крайне язвительно.

– Хотя в принципе мы это делать не обязаны, потому что внештатные сотрудники подвержены определенной доле риска, – продолжал

Адриан, приподняв брови. – В «Лауросе» мы всегда рекомендовали нашим авторам ни в коем случае не бросать хлебную работу.

– А что такое хлебная работа? – спросила я. Он что, хочет сказать, что в «Лауросе» романы писали только продавщицы булочных? Вполне вероятно, судя по паре их романов, которые мне попались на глаза.

– Хлебная работа – это та работа, которой человек зарабатывает себе на хлеб, – пояснила Лакрица. – До сих пор в «Авроре» ставку делали на профессиональных авторов, а не на тех, для кого писательство – хобби. Но в жизни качество не всегда имеет решающее значение. – Она вздохнула.

– Значит, у вас нет никакой профессии? – спросил Адриан, притворившись, что не слышал Лакрицу.

– Конечно, у меня есть профессия, – крикнула я и при этом так сильно покачнулась, что с полки за моей спиной упала пара книжек. – Я писательница!

– Причем один из наших самых лучших авторов, – сказала Лакрица. – Если вообще не лучшая!

– Как э... – начал Адриан.

– Есть еще один вариант. – Мне вдруг пришла в голову альтернатива мосту. – Я могу переехать обратно к родителям. – Я намеренно долбанула затылком по одной из полок у меня за спиной. – Или в психушку. Это практически одно и то же.

Адриан еще какое-то время растерянно меня разглядывал, а потом спросил:

– Вы замужем или, может быть, у вас есть с кем-то прочные отношения?

Я изумленно на него уставилась. «Вопрос был неприличным, но его интерес ей польстил. Она почувствовала, как краска заливает ей щеки, и опустила глаза».

– Нет. А вы женаты?

Адриан в ответ также изумленно уставился на меня:

– Я спрашиваю только потому, что... в такое... э-э... переходное время полезно иметь рядом человека, который заплатит за вас арендную плату.

– Что, простите? – Я все больше грустнела.

– «Лаурос» советует своим внештатным авторам предусмотрительно найти кого-то, кто готов будет платить за них арендную плату, – вмешалась Лакрица. – А мы в «Авроре» до недавнего времени этого не делали.