Розовая гавань - Коултер Кэтрин - Страница 20

— Вот тебе доказательство. Ты считаешь меня виноватой, но Тристу лучше известно, какой у него жестокий, похотливый хозяин…

— Будь ты поменьше, я бы тебя отшлепала. К несчастью, ты уже выросла, стала хозяйкой Оксборо и еще трех замков, которыми теперь правит лорд Северн. Послушай хорошенько, Гастингс. Ты женщина и не дура, но, по словам Алисы, даже не подумала расположить к себе мужа. Она чуть сквозь землю не провалилась, глядя, как ты оскорбляешь его ни за что и гневишь до тех пор, пока ему остается только наказать тебя. И он, конечно, это делает. Тебе было очень больно?

Гастингс замерла. Она еще не избавилась от какого-то непонятного ощущения внизу живота. Мужчина ворвался в нее, использовал ее, мерил ей таз и бедра, прикидывая, способна ли она рожать. Ублюдок! Если бы Агнес об этом знала, то не стала бы ее обвинять. А она несправедливо отругала Гастингс, как девчонку. Конечно, она не виновата в том, как обращается со своей женой молодой муж.

— Нет, совсем не больно, но это не меняет дела. Очевидно, Алиса не говорила, что Северн едва не овладел ею прямо у меня на глазах?

Агнес засмеялась. Она смеялась.

— Ну да, говорила. Ей показалось, ты ушла за ширму одеваться. Она снимала с него сапоги и наклонилась, Северн увидел ее грудь, и она дала понять, что может позабавиться с ним, если он захочет. Что здесь такого, Гастингс? Алиса — милая, ладная девушка.

— Но Северн — мой муж.

— Оставь в покое свои травы, садись на кровать и внимательно слушай.

В дверь тихонько постучали.

— Войдите, — откликнулась Гастингс. Такой мрачной Алису, пожалуй, никогда не видели. Она украдкой покосилась на Агнес, и та сказала:

— Помоги научить кое-чему нашу хозяйку.

— Гастингс? — Алиса мигом воспрянула духом. — С тобой все в порядке? Он тебя не бил?

Гастингс недоуменно глядела на обеих женщин. Значит, если он ее не бил, то его не в чем винить?

— Он меня унизил.

— Унизил? — переспросила Агнес. — Да мужчины давно взяли это себе за правило. Что именно сделал с тобою лорд Северн?

— Он измерял меня пальцами, чтобы узнать, легко ли я буду рожать.

— Конечно, он должен знать, чтобы зря не беспокоиться о тебе. Ему нужен сын, и как можно быстрее, Гастингс, он не хотел тебя унизить, просто желал убедиться, что ты не умрешь от родов. Что здесь унизительного? И все?

— Он протянул руку, чтобы взять Алису за грудь, но сдержался.

— Вот именно, ты же стояла рядом. Знаешь, Гастингс, по-моему, ты напрасно обижаешь своего мужа.

Та поперхнулась, закашлялась, достала горсть каких-то цветов и старательно разжевала их. Алиса легонько погладила ее по руке:

— Мужчины не способны мыслить и чувствовать так же ясно, как женщины. Им нравится драться, есть, пить и заниматься любовью, когда приспичит, Мало кого из них интересует еще что-то.

— Хорошо сказано, — кивнула Агнес. — Ты сама все испортила, Гастингс. Получив обыкновенного мужчину, которого могла бы по своему желанию водить за нос, ты вместо этого устраиваешь с ним кулачные бои, пререкаешься, кричишь и задираешь нос. Лучше бы хоть раз просто улыбнулась.

Гастингс схватила новую горсть розовых лепестков.

— Клянусь всеми святыми, он даже не поцеловал меня. Я ему противна. Он думает, что я совсем обыкновенная, ну, может, не совсем, поскольку богатая невеста.

— Необыкновенная богатая невеста? — удивилась Алиса. — Что это значит?

— Раньше он считал, что богатая невеста обязательно должна быть уродкой. Хотя ко мне это не относится, я все равно ему не понравилась, даже когда спасла жизнь. Спать со мною для него только обязанность, не более. Ты ошибаешься, Алиса, он не желает заниматься со мной любовью.

— Ах, ах, — фыркнула Агнес.

— В чем дело?

— А в том, — со сдержанным гневом ответила Алиса. — Ты просто разозлилась, ведь он не шаркал перед тобою ножкой. Настоящий мужчина, воин, как он, никогда не скажет женщине, что она храбрая и мужественная, что он ставит ее выше всех других. Мужчины на такое не способны.

— Вот именно, — подхватила Агнес. — Достаточно было раны, чтобы уязвить его душу и мужское достоинство. К тому же спасла его женщина. Алиса верно подметила: мужчина с его характером вряд ли с таким смирится.

— От ваших речей голова идет кругом. — Гастингс принялась за очередную порцию розовых лепестков.

— А потом ты еще вылечила его.

— Конечно, трудно придумать более ужасное преступление. Может, вместо этого следовало целовать ему ноги? Или покорно склониться перед ним и позволить надеть себе на шею ярмо?

— Перестань, Гастингс! Лучше ешь баранину. Розовые лепестки — хорошая еда, но тебе полезнее стряпня Макдира.

Нянька решительно кивнула в сторону кровати, и Гастингс осталось только молча сесть и взять у Алисы поднос.

— Ешь и слушай нас, — приказала Агнес. — Если чего не поймешь, спроси. Алиса, как, по-твоему, не позвать ли нам Беллу, она сейчас в зале. Никто не знает мужчин лучше ее.

Гастингс удивленно раскрыла глаза. Ведь Белла такая старая, толстая, почти беззубая. Правда, волосы еще густые, их едва тронула седина. Она четыре раза была замужем, и все мужья умерли. Теперь на нее засматривается кузнец Моррик, при этом все начинают шептаться и хихикать, что очень смущало Гастингс.

— Позовем Беллу, если в этом будет необходимость, — решила Агнес.

— Ладно, — согласилась Алиса, — она наверняка строит глазки Моррику. Он обалдел от счастья: рот не закрывается, глаза смотрят в разные стороны. Похоже, ночью они хорошенько позабавятся. Не завидую тому, кто утром приведет подковать лошадь. Как бы Моррик не перепутал конскую ногу с чем-нибудь другим. Не позднее осени он станет пятым мужем Беллы.

Гастингс жевала превосходную тушеную баранину с соусом из лука и гороха. И посолена она в меру.

— Макдир добавил шалфея, он придает мясу очень приятный вкус.

Алиса безмолвно закатила глаза, а нянька повторила:

— Белла может обождать. Ну, Гастингс, тебе вот что нужно делать. Нет, жуй баранину, не хочу слушать твои возражения. Насчет шалфея ты права.

Спустя час Гастингс наконец оставили в покое, и она сидела, тупо уставившись на стену, где висело два гобелена: на одном был вышит королевский пир, на другом — рыцарский турнир. В углу второго гобелена виден кубок отвара из листьев и цветов огуречной травы. Считалось, что этот напиток придает отвагу рыцарю, готовящемуся к поединку. Можно было даже различить буквы на кубке: b-o-r-a-g-e[4].

И что же ей делать? Стать мягкой, отлично выделанной подстилкой, чтобы о нее вытирали ноги? Улыбаться, когда муж походя оскорбит ее? Не замечать, как он глазеет на Алису? Разрешать ему без стеснения тащить в постель других женщин?, С радостью отдаваться, когда он бросится на нее, как дикий зверь?

Нет, она убьет его.

Северн так и не пришел. Гастингс долго лежала без сна и думала, думала… Неужели именно она не права? Ведь Алиса медленно внушала ей, словно полной идиотке:

— Можно получить огромное удовольствие от близости с мужчиной. Только он должен иметь опыт и делать все осторожно, не торопясь. Я спрашивала Гвента, и тот сказал, что обычно хозяин внимателен к женщинам, ласкает и дразнит их, пока они сами не захотят его. И Гвент не понимает, с какой стати вы готовы перегрызть друг другу глотку. Он считает, что все дело в твоей излишней заносчивости. Этим ты вряд ли радуешь мужа.

Северн внимателен к женщинам? Не может быть. Как не может быть и того, что все в замке обсуждают ее отношения с мужем. Не хватает только, чтобы Агнес осталась с ними в спальне, дабы лично убедиться, как молодые относятся друг к другу.

Черт бы их всех побрал. Может, вообще лечь прямо на столе в зале, чтобы ими любовались все желающие, давали советы, подсказывали ей, как лучше повернуться, чтобы Северн получил большее удовольствие? У Гастингс не укладывалось в голове, что женщина тоже может получать удовольствие.

И она не была слишком заносчивой.