Темная страсть - Йон Ларисса - Страница 54

Возможно, потому, что в глубине души считает: брату уже ничем не поможешь.

Эйдолон оставил Ривера за главного в отделении «Скорой помощи» и отправился прямиком в пещеру Шейда. Плохо, что Рейт узнал о ней, но когда Эй увидел Руну, лежавшую на кровати, и Шейда без сознания на полу, то понял, что все хуже некуда.

— Давай я, — сказал он Рейту, который встал и дал Эйдолону занять его место.

— Скорее.

В голосе Рейта смешались тревога, боль и страх. Того самого Рейта, которому обычно плевать на всех и вся. Эйдолон, наверное, никогда не поймет своего брата.

Эйдолон протянул руку к Руне, но заколебался, ладонь застыла у нее над спиной. Самое разумное — убить ее сейчас, когда Шейд без сознания, а она слишком обессилена, чтобы понимать происходящее. Он мог бы сделать это быстро, человечно.

Человечно. Какая насмешка! Люди превозносят себя, но как же быть с теми, кто забрасывает женщин камнями до смерти за измену мужьям? Или теми, которые забавы ради устраивают бои животных? Само собой, демоны ничуть не лучше, но они по крайней мере не прячутся за религиозными догматами и культурными традициями, дабы оправдать свою жестокость. Демонов оправдывает то, что они демоны.

— Эй?

Голос Рейта резко вырвал его из размышлений. Эйдолон никогда не любил людей с их заносчивостью, что постоянно веселило Тайлу, не упускавшую случая напомнить ему, что заносчивее его она никого не встречала.

— Думаю, не стоит этого делать, — тихо проговорил Рейт. — Руна достаточно натерпелась в руках Шейда.

Рейт отвел взгляд, то ли скрывая свое смущение тем, что поймался на милосердии, то ли переключив внимание на Шейда, Эйдолон не знал.

— Если я этого не сделаю, мы его потеряем.

— Мы его так и так потеряем. Посмотри на него: проклятие уже вступило в силу.

Мгновенная обжигающая боль прорезала Эя. Рейт прав. Ясно, что Шейд любит Руну. Если убить ее сейчас, это только ускорит проклятие.

Снова превратившись в доктора, Эй быстро осмотрел Руну и с облегчением обнаружил, что она страдает больше от изнеможения, чем отчего-то еще. Шейд сдерживал себя. Эй бросил взгляд на Шейда, грудь, живот и плечи которого покрывали множественные рубцы, и изменил свое мнение.

Эй сосредоточился и почувствовал, как теплое покалывание его исцеляющего дара побежало по правой руке, затем положил ладонь на плечо Руны. И сразу же легкие розовые полоски у нее на спине и потертости на запястьях зажили. Он услышал, как позади Шейд попытался добраться до Руны, но Рейт сел на него верхом и удерживал.

— Пусти меня, — прорычал Шейд и охнул от боли, и Эй догадался, что Рейту пришлось надавить.

— Эй, черт возьми, — пробормотал Рейт, — ты с ней закончил?

Эйдолон нахмурился. Шейд болезненно скалился и тянулся к цепу на полу. Проклятие! Эйдолон схватил Руну за руку:

— Руна. — Она повернулась на бок, ее стеклянные глаза заморгали, когда она начала сознавать происходящее. — Шейд дал тебе охранное слово. Ты должна сказать его.

— Что?

Она натянула одеяло на грудь.

— Охранное слово! Что это за слово? Шейда нужно освободить.

Руна побледнела.

— Тень, — прошептала она. — Тень.

Шейд обмяк на полу, в глазах промелькнуло чистейшее облегчение.

— Прости, Руна, — прохрипел он, — Прости.

— Что случилось, Шейд? — спросил Эйдолон. — Почему ты избит?

— Что, дьявол побери, происходит? — прорычал Рейт.

Эйдолон опустился рядом с Шейдом и направил исцеляющие волны в него.

— Все не так плохо, как ты думаешь, Рейт.

Рейт вскочил на ноги и повел вокруг себя рукой.

— Хочешь подсластить пилюлю, брат? Потому что, на мой взгляд, вот это, — он схватил со стены пару наручников, — именно то, что я думаю. Наш брат извращенец. — Он горько рассмеялся. — А я-то всегда считал Роуга извращенцем.

Руна соскочила с кровати так стремительно, что чуть не сшибла с ног Эйдолона. И вцепилась прямо в лицо Рейту. Совершенно голая.

— Не смей сравнивать Шейда с Роугом. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Еще одно слово, и я убью тебя.

Ни разу в жизни Эйдолон не видел брата онемевшим.

Руна только что совершила невозможное.

Руна оттолкнула Рейта и опустилась на пол рядом с Шейдом, который был бледен как смерть и дрожал. Большая часть его тела то пропадала, то снова появлялась. То, что он сделал для нее, как сражался с ее желанием наказания и в конце концов обратил его на себя… это жертва выше всяческого понимания.

— Прости, — пробормотал он, — прости.

Руна обхватила ладонью его щеку, почувствовав колючую щетину.

— Нет, не надо. Это я должна просить у тебя прощения. То, что ты сделал для меня…

— Я бы сделал это снова.

Ее глаза жгли слезы.

— Знаю. — Она стащила с кровати одеяло и завернула в него их обоих. — Ты чувствуешь? Я свободна.

Вина из-за смерти матери ушла, как и ее обида на Шейда. Внезапно перестало иметь значение все, кроме связи между ними. Пусть на теле у нее не появилось знаков, отмечающих эту связь, но от этого она не стала слабее.

Он сглотнул. Один раз, второй.

— Чернота из тебя ушла. Но я все еще не могу… Боги, Руна. Что я сделал с тобой? Я никогда не мог защитить своих женщин. И всегда причинял им боль. Я причинил боль тебе.

— Ш-ш…

Руна прижала палец к его губам, а он притянул ее к себе и обнял так крепко, что ей стало нечем дышать. Сердце его стучало так громко и быстро, что почти заглушало голоса братьев.

Руна мягко отстранилась, но осталась на коленях у Шейда.

— Ты должен рассказать мне, что значит это исчезновение.

Она выразительно взглянула на его левую руку, которая мерцала на разных стадиях прозрачности. Руна почувствовала, как Шейда затрясло, и сердце ее чуть не разорвалось. Что бы за напасть это ни была, хорошего в ней мало.

— Помнишь, ты спрашивала про маленкур? — Когда она кивнула, он продолжил: — Это проклятие. Проклятие, которое я навлек на себя сам.

— Как?

Он потянулся, чтобы погладить ее по волосам, но когда волосы прошли прямо сквозь кисть, оставив лишь шепот воздуха, уронил руку.

— Знаешь, сколько времени мне понадобилось, чтобы перестать злиться на колдуна, который меня проклял? Сколько я винил его, а не себя? — Шейд покачал головой. — Мне минуло двадцать. Мама отправилась на охоту и оставила меня присматривать за сестрами. Но пока ее не было, я вступил в свой первый переходный период.

Руна кивнула, вспомнив, что она читала о процессе полового созревания демонов-семинусов.

— Для того чтобы пройти его, тебе нужен был безостановочный секс в течение нескольких дней.

— Да. Я отправился на поиски женщин. — Шейд длинно выдохнул и поднял взгляд к потолку. — До переходного периода я никогда не занимался сексом, а когда начал, то вел себя безрассудно. Мне просто требовалось пройти это, понимаешь? А когда все закончилось, мне хотелось секса уже потому, что хотелось. Не потому, что я в нем нуждался. Понимаешь?

Ничего толком не понимая, Руна кивнула, отметив, что его братья отошли к дверям, оставив их наедине.

— Поэтому, вместо того чтобы вернуться в пещеру защищать сестер, я подцепил одну старлетку. Мы отправились к ней домой. — Взгляд его скользнул по инструментам на стене. — Именно тогда я обнаружил, что унаследовал способность амберов чувствовать тайны женских душ и что, когда нужно освободиться от черноты, я могу им помочь.

— И ты…

— Да. Я сделал это. И как раз в это время пришел домой ее муж. Это было ужасно. Мы подрались. Я убил его. — Шейд передернулся. — Но перед смертью он проклял меня. Наложил проклятие никогда не любить, потому что если я полюблю, то исчезну.

— Умрешь?

— Хуже.

Руна с ужасом слушала, как он описывает то, что произойдет с ним.

— О, мой Бог! — Она зажала ладонью рот. — Так вот почему… почему ты хотел меня ненавидеть. Ты…

— Полюбить тебя, — хрипло выдавил он. — Но слишком поздно.

— Шейд! — Эйдолон стремительно вошел в комнату. — Не говори этого. Не говори больше ничего.