Прелестная лгунья - Коултер Кэтрин - Страница 23

Хозяйка стояла посередине круглой комнаты. В стенах было прорублено по меньшей мере десять окон, соединенных между собой толстыми деревянными брусьями. Эта необычная комната была разделена на отдельные закутки плотными шелковыми экранами. Вдоль стен стояли столы, явно принесенные сюда специально для этой верхолазки, миссис Нидл. А на столах в три ряда аккуратно красовались бесчисленные банки с этикетками. В очаге пылал огонь, на полочке для подогревания еды стоял котелок, распространяя вокруг приятный аромат корицы и согревая комнату. Даже в столь теплый день огонь в этой открытой всем ветрам комнате не казался ненужным.

– Да ты пришла раньше, чем я тебя ждала, – заговорила миссис Нидл. – Садись-ка вот сюда, детка, я дам тебе чашечку дивного травяного чая.

Кивнув, Эванжелина направилась вслед за старухой в закуток, где можно было посидеть перед огромным камином. Другой закуток – для отдыха – прятался в алькове. Остальную часть комнаты занимала травяная лаборатория миссис Нидл. Пока хозяйка готовила чай, девушка подошла к столу и стала читать ярлыки на банках: “Размолотые ягоды имбиря”, “Сушеный розмарин”, “Лепестки роз”, “Корень чертополоха”. Было там много и таких названий, каких девушка и не слышала. Также на столах стояло несколько маленьких жаровен, на которых томились небольшие горшочки. От одного из них исходил сильный аромат роз. Девушка с наслаждением вдохнула его.

– Какая чудесная у вас комната, – улыбнулась она, возвращаясь к хозяйке.

– Да уж, – кивнула миссис Нидл, указывая крючковатым пальцем на стул с полупротершимся парчовым сиденьем. Эванжелина села.

– Отец его светлости, герцог Вильям, приказал устроить здесь все специально для меня. Хороший он был парень, наш покойный герцог. Сильный и чистый. Больше всех на свете любил своего мальчика.

– Я слышала об этом, – кивнула девушка. – Но и его светлость – ваш мальчик – тоже, похоже, души в отце не чаял.

– Верно, – согласилась старуха. – Чего только его светлость не вытворял, вечно пускался во всякие приключения, узнав о которых, любые родители рассудка бы лишились, да только не герцог Вильям. Он лишь посмеивался, да говорил сынку, чтобы тот никого не убивал, не брюхатил девок и не причинял людям боли. Он готов был жизнь отдать за сына. Что за грустный день был, когда его светлость умер. – Миссис Нидл покачала головой. – Его светлость тут же так изменился… Все время бывал трезвым, словно монах какой, а взгляд его стал холодным и тяжелым. И уж больше он не смеялся..; Ничего такого больше не делает, чтобы не огорчать мамочку и не заставлять ее седеть раньше времени… Таким степенным заделался! – Миссис Нидл улыбнулась, обнажив два оставшихся у нее во рту зуба, причем оба были белоснежными. – Да, у ее светлости волосы все еще темные, как сны грешника. Лишь небольшая проседь, – добавила она.

– Насколько я поняла, его светлость женился на моей кузине, потому что его отец хотел, чтобы сын немного остепенился?

– Может, о чем-то таком он и думал… Мне кажется, герцогу Вильяму нравилась Марисса. Он хотел, чтобы она стала его дочерью, и знал, что, если не заставит сына повести девушку к алтарю, на это тут же найдутся другие охотники. Я уж говорила, что его светлость так любил папочку, что на все был готов ради него, на все! Он даже согласился жениться на нелюбимой женщине! Однако не сбивай меня с толку, детка, как бы там ни было, герцог хотел ее, а уложить Мариссу в свою постель он мог, лишь женившись на ней, – договорила миссис Нидл.

Эванжелина была в смятении. Выпрямившись, девушка покачала головой.

– Нет, не может быть! Герцог женился на моей кузине, потому что любил ее! Мне об этом говорили люди, которым я доверяю, – горячо произнесла она.

– Ох любовь, любовь! И не думал вовсе о любви наш молодой герцог, когда повстречал Мариссу! Он хотел ее, детка, хотел спать с ней и никогда не выпускать из постели, и всем это было известно. Он и не скрывал этого… Ричард был молод, горяч и упрям как осел. Ох, детка, молодыми людьми движет только страсть, ничего больше, поверь. И его светлость не был исключением. Он увидел Мариссу и захотел ее. Но герцог Вильям был доволен – страсть сына не противоречила его планам.

Налив Эванжелине зеленого травяного чая – на вид просто тошнотворного – в изящную чашку, миссис Нидл уселась напротив нее. Девушка сделала маленький глоток. На вкус чай оказался удивительно вкусным, словно в него добавили кислых яблок и сахара. Хозяйка попивала какой-то особенный чай, с шумом прихлебывая его из чашки.

– Все шло так хорошо, – продолжала она, – пока наша юная Марисса не забеременела. И тогда все переменилось. Она боялась помереть при родах, но этого не случилось. Однако она уже не стала прежней.

– Мать Мариссы умерла при родах, – вымолвила Эванжелина. – Наверное, она боялась, что с ней случится то же самое.

– Я тоже так думала, пока не потолковала с ней. Видишь ли, Марисса доверилась мне, попросила спасти ее. Роды-то у нее не были трудными. К тому же я дала ей опия, чтобы уменьшить боли. Лорд Эдмунд появился на свет всего за шесть часов, а уже через пару дней она оправилась. Я даже давала ей специальные травки, чтобы у нее не шло молоко – не хотела она сама кормить сыночка.

– Мариссе повезло, что вы были здесь, – заметила девушка.

– Ну да, а этот глупый доктор, которого его светлость привез из Лондона, ничего не хотел давать бедняжке. Он считал, что женщина должна страдать, говорил, что, дескать, это ее доля, такой женщину создал Господь. А я сказала, что все это чушь, и дала ей опия, едва он вышел из спальни ее светлости. Уж больно сильное кровотечение у нее было после родов, а этот тип просто покачал головой и заявил, что кровь должна остановиться. Вот так… Думаю, он просто знать не знал, что надо делать в таких случаях. Так что я сама заботилась о ее светлости. Она быстро пошла на поправку, я уж говорила тебе, что через два дня Марисса уже хорошо себя чувствовала. Но оказалось, что это не имело для нее никакого значения… Ну да ладно, – продолжала старуха, – не желаю я больше толковать о Мариссе. Прости, если наговорила лишнего, да в мои годы каждое мгновение считаешь даром Божьим. Так что я не хочу тратить драгоценные минутки. Итак, детка, я знаю, что тебе не по нраву находиться в замке. Ты только и думаешь об этом, все твое нутро восстает против этого. Хотела бы я знать отчего? Может, расскажешь мне все-таки, почему ты приехала сюда против воли?

Эванжелина похолодела.

– Вы – колдунья, – пролепетала она.

– Может, конечно, так оно и есть, но я ощущаю какую-то связь с тобой, детка. Ты боишься, но самое странное – твой приезд сюда. Разве не так?

– Вам известно, почему я здесь, – заговорила Эванжелина, стараясь держаться уверенно. – Мой муж умер, оставив меня без средств к существованию. Так что я полностью завишу от герцога. Он обещал сделать меня гувернанткой лорда Эдмунда. Во всем этом нет ничего странного. И поверьте, ничего я не боюсь, во всяком случае, здесь, в Чеслее.

– А ты ужасная лгунья, детка. Ужасная, – повторила миссис Нидл. – Ее светлость несколько раз говорила со мной о тебе. Ей так хотелось повстречаться с тобой, увидеть, как ты выросла, да вот только ее отец и покойный герцог не разговаривали друг с другом, а твой отец сторонился ее отца. Как нехорошо!

– А вам известно, отчего наши семьи в разладе? – спросила девушка. – Я ведь тоже скучала по кузине и хотела увидеть лорда Эдмунда.

Миссис Нидл сделала еще один глоток, а потом поставила чашку на маленький ветхий столик, стоявший возле ее стула.

– Ее отец не разрывал отношений с твоей семьей. Старый Рольф отнюдь не собирался отгораживаться до тех пор, пока его не пустили по миру.

– Не понимаю, о чем вы говорите, мадам. Отец Мариссы был порядочным человеком, причем состоятельным.

– Рольф был игроком, детка. Он прокутил три состояния. Думаю, сейчас тратит четвертое – то, что ему удалось украсть, когда он женил своего сына на богатой наследнице. Бедная девочка, у которой такой свекор, как старый Рольф!