Южная Африка. Прогулки на краю света - Мортон Генри Воллам - Страница 6

Неподалеку от фуникулерной станции расположилось небольшое, но очень солидное с виду кафе. Построено оно было из массивных серых камней, словно перенесенных сюда из сассекской деревни. Управлялась здесь одна неразговорчивая официантка, судя по всему, изрядно утомленная глупыми вопросами посетителей, на которые ей приходилось отвечать в течение долгого рабочего дня. Крайне неохотно она сообщила мне, что шесть человек круглогодично проживают на вершине Столовой горы, что иногда здесь бывает холодно, часто ветрено и, конечно же, одиноко.

Мне кажется, любая вершина горы обладает особыми чарами — когда обольстительными, а когда и пугающими, даже вселяющими суеверный страх. Что касается Столовой горы, то я не обнаружил в ней ничего ужасного или отталкивающего. Вершина не выглядит голой и пустынной. Напротив, меня порадовало изобилие здешней флоры и фауны. Повсюду среди обломков скал снуют юркие ящерицы, а приглядевшись, можно увидеть на задворках канатной станции целое семейство симпатичных полосатых мышей. Выглядят они откормленными и вполне довольными жизнью. Подозреваю, что здесь также водится и множество куда менее симпатичных змей. Присев на ковер из разнообразных диких цветов, я припомнил слова доктора Хатчинсона, который на страницах своей книги «Ботаник в Южной Африке» утверждал, будто склоны этой горы представляют собой цветущий сад.

Кстати, любопытный факт: преодолев долгий подъем на вершину Столовой горы, вы в результате окажетесь на две тысячи триста футов ниже, чем в Йоханнесбурге. Такова курьезная особенность Южной Африки — здесь почти половина страны лежит выше своей знаменитой горы. Величественный горный хребет Капа — а со стороны моря он выглядит очень внушительно — по сути является как бы бастионом, на крыше которого расположились Трансвааль и Свободное государство.

Сидя на вершине Столовой горы и созерцая зеркальную гладь бухты, я размышлял, сколь серьезное влияние на человеческие дела оказало такое простое, казалось бы, растение, как перец. Да-да, именно перец и прочие специи, а также жемчуг и шелк (но в особенности перец!) стали теми сокровищами, которые привели к открытию торгового пути в обход Африки и, как следствие, к основанию первого европейского поселения на Капе. Торговля специями, похоже, является одним из самых древних промыслов на земле. Люди издавна, еще до возникновения письменной истории, занимались перевозкой драгоценных пряностей растительного и животного происхождения с Востока на Запад. Во всяком случае в рецепте приготовления священного елея, который Моисей получил от Бога на горе Синай, упоминались такие знаменитые индийские пряности, как корица, смирна самоточная и кассия. Мы помним также историю Иосифа, проданного родными братьями в рабство. Купившие его арабы как раз направлялись в Египет с грузом специй для тамошних парфюмеров и бальзамировщиков.

Загляните в самую глубь веков, и вы увидите, как в Малабаре и Траванкаре люди грузят мешки с перцем на спины быков, собирают нард с деревьев на берегах Ганга и Джамны, добывают наносное золото в индийском Дардистане, охотятся за изумрудами и рубинами, ныряют за жемчугом, сушат имбирь, гвоздику и мускатный орех, а затем доставляют все эти ценные товары в великие державы Нила и Евфрата.

В эпоху Древнего Рима западный человек тоже пристрастился к перцу. Данная пряность завоевала небывалую популярность в Европе, и популярность эта не уменьшается с веками. Чуть ли не каждый кулинарный рецепт в знаменитой книге Апизия содержит в себе перец. Более того, древнеримские врачи прописывали его в качестве лечебного средства от малярии. С падением Рима торговля пряностями переместилась в Константинополь и стала источником несметных богатств Византийской империи. После того как Константинополь пал под напором турок, эстафету подхватила Венеция. Можно сказать, что крылатый лев святого Марка стоит, опираясь на восточные специи. Европейские рыцари возвращались из крестовых походов в свои скучные замки и везли с собой маленькие шкатулочки с пряностями. Средневековая Европа вошла во вкус и начала буквально сходить с ума по перцу. И то сказать, надо же чем-то приправлять ужасную солонину и рыбу, которые составляли основу рациона европейской знати в зимнее время. Бароны и графы (не говоря об их женах) мечтали о мускусе и корице, о шелках и жемчугах, о черном дереве и слоновой кости. Дабы удовлетворить их потребности, венецианские галеры совершали регулярные рейсы, и каждая из них привозила на Запад кусочек Востока.

А в это время португальский принц Энрике, лелеявший идею покорения новых земель и потому прозванный Генрихом Мореплавателем, рассуждал следующим образом: если предположить, что Земля действительно круглая, как доказывают некоторые географы, тогда можно попасть в Индию, обогнув Африку, и завладеть богатствами Востока в обход ненасытных венецианцев. Португальские мореходы начали исследовать западное побережье Африки, с каждой экспедицией продвигаясь все дальше на юг. Наконец в 1486 году произошло событие, коренным образом изменившее картину мира. Один из португальских мореплавателей по имени Бартоломеу Диаш попал в жестокий шторм, который закинул его на самый юг Африканского континента, примерно в то место, где располагается современный Порт-Элизабет. Так волею судеб Диаш совершил революционное открытие: он понял, что Африка имеет оконечность, которую можно обогнуть. На обратном пути он увидел мыс и назвал его Мысом Штормов. Позже это название — то ли по инициативе самого Диаша, то ли волею Жуана II Португальского — было изменено. Вновь открытому мысу дали имя мыс Доброй Надежды, ибо он сулил удобный морской путь в вожделенную Индию.

Надежды португальцев полностью оправдались одиннадцать лет спустя, когда Васко да Гама действительно обогнул мыс, поднялся вдоль восточного побережья (поскольку все это происходило во время Рождества, то прибрежная область получила название Наталь) и бросил якорь в Каликуте. Этот момент знаменовал собой начало краха Венеции. Былые торговые маршруты утратили значимость, и постепенно вся средиземноморская торговля пришла в упадок. Какое-то время венецианцы не осознавали масштаба постигшей их катастрофы. Затем встревожились, попытались принять меры. Они даже предлагали пробить Суэцкий канал. А корабли тем временем продолжали двигаться в обход африканского Капа, и все сокровища Востока уплывали в Лиссабон. Затем на сцену выступила Голландия, она тоже пробовала свои силы в этой древней торговле пряностями. Голландцы, надо сказать, оказались способными учениками — со временем они даже превзошли своих португальских учителей. Очень скоро Голландия монополизировала (и сохраняла за собой на протяжении полутора столетий) исключительное право торговли с Востоком. В этой схеме Столовая гора занимала важное место, ибо располагалась как раз на полпути в Индию.

Для человека, только что совершившего 36-часовой перелет в Южную Африку, странно было сознавать, что когда-то тот же самый путь занимал у португальских и голландских моряков без малого полгода. К тому моменту, как они достигали Капа, добрая половина команды погибала от цинги и лихорадки, остальные же были настолько истощены, что едва могли продолжать плавание. Единственным лекарством от этих проклятых болезней служили свежие овощи, сок лимона и хотя бы краткосрочное пребывание на суше. И тогда родилась идея организовать своеобразный плацдарм на Капе, однако этому мешала жесточайшая конкурентная борьба в Индии. Никто не желал тратить время и деньги на долговременные проекты. Надо понимать, что для людей той эпохи южная оконечность Африки — где встречаются два океана и где всегда штормит — казалась несравненно более диким и опасным местом, чем спокойная Вест-Индия или даже далекие американские берега.

И если португальцы рассматривали Кап как край злобных дикарей, которые сидят наготове с отравленными стрелами, то англичане и голландцы прежде всего видели в нем место, где можно запастись свежей водой и полезными травами. А еще они наладили здесь своеобразное почтовое сообщение: моряки оставляли свои послания под плоскими камнями и надеялись, что какой-нибудь собиратель щавеля обязательно на них наткнется и передаст дальше. Весьма полезное место, однако никто не хотел селиться на Капе. Как-то раз (должно быть, взыграл дух комедии) было предложено, чтобы обе Ост-Индские компании — Голландская и Британская — объединили усилия и построили совместную перевалочную базу для идущих в Индию кораблей. Однако для реализации этого проекта ничего не было сделано. В 1627 году два англичанина скорее из спортивного интереса вскарабкались на Львиный хребет и во славу своего короля Иакова I водрузили там «Юнион Джек». Красивый жест, но не более того. И снова долгое время ничего не происходило. Так продолжалось до самого 1652 года, когда на Капе высадился Ян ван Рибек во главе группы соотечественников. Голландцы возвели временные жилища и стали потихоньку обживаться. Развели домашних животных, в небо потянулся дымок, окрестности оживились детскими голосами. Так белый человек пришел на юг Африки.