Операция «Слепой Туман» - Михайловский Александр Борисович - Страница 18

Так это был просто бред… Тьфу ты, привидится же такое – будто я живу в начале третьего тысячелетия! В Рашке!!! Настоящий кошмар… Будто я беден и меня не любят женщины… Ха-ха-ха! Да как же не любят – у меня красавица жена, дочь влиятельного банкира. И сам я могуч и влиятелен, и все прислушиваются к моему мнению; я принимаю участие в решении важных государственных вопросов… У меня есть загородное имение и обширный штат прислуги. О, у меня имеются три великолепные любовницы… Они рады ублажать меня в любой день и час. Я красив, статен, и у меня пышная шевелюра… Тьфу ты, господи, а ведь приснилось, будто я плешив и жалок… С чего бы это? Наверное, из-за жары. Действительно, солнце сегодня шпарит нешуточно. А может быть, вчера выпил лишку в казино… Да ведь на самом деле я живу в Америке! И у меня все о`кей, и даже более того. Поистине я – счастливчик, любимец Фортуны, я купаюсь в деньгах, почете и славе! О да – это моя настоящая жизнь, которой я достоин, а жалкое прозябание в невежественной Рашке мне, слава Богу, лишь привиделось в причудливом кошмаре…

Вот мы подъезжаем. Лакей в расшитой золотом ливрее поспешно подскакивает к карете и открывает дверцу, склонившись в подобострастной позе. Я выхожу, изящно поигрывая тростью, и прохожу в дом. Меня встречает супруга в великолепном платье с глубоким соблазнительным декольте. Она бросается мне на шею и прижимается горячей грудью… Соскучилась, ишь ты. Я покровительственно шлепаю ее по заду и прохожу в столовую. В моем доме все блестит и сверкает. У меня роскошная мебель, а полы устелены пушистыми персидскими коврами. Кругом статуэтки, канделябры, картины. Под потолками художественная лепнина.

Суетятся слуги. Они спешат накрыть стол. «Господин вернулся!», – слышится почтительный шепот. Шевелитесь, шевелитесь! Я плачу вам, а вы выполняйте свои обязанности как следует. Хорошо быть богатым! Чертовски хорошо! Не знать никаких забот, не видеть убожества, не гоняться за копейкой, не торопиться по утрам на работу. Деньги, и только деньги дают человеку настоящее счастье. Только с ними можно наслаждаться жизнью в полной мере. Любая проблема становится легкоразрешимой, а любое желание тут же воплощается. Деньги! Имея их, можно просто парить над этим миром, снисходительно глядя на мелочную суету людишек внизу, что пытаются найти в своем существовании какой-то там высокий смысл. Глупцы! Смысл в жизни один – наслаждаться!

Но слабо-слабо покалывают где-то в мозгу микроскопические иголочки… Хоть и несильно, но они беспокоят, грозя когда-нибудь усилиться и проколоть мою голову насквозь… И что тогда? Страшно представить… Нет, это не последствия похмелья. Я не знаю, что это, но мучительно хочу избавиться от этого неприятного ощущения. Наверное, надо сходить к доктору. Но вот только есть у меня подозрение, что ни один доктор не сможет вылечить меня; и глубоко в душе пытаюсь я похоронить свой страх – страх, что все мое благополучие окажется лишь блаженным сном, грезой, приятным бредом; и проснусь я однажды не в теплых объятиях красивой женщины, а на убогой койке, покачивающейся в мутном полумраке серой, унылой, безысходной обыденности…

Тогда же и там же.

Спецпредставитель Президента Павел Павлович Одинцов, 52 года.

В свой сон я вошел, как в открытую дверь собственного кабинета. А ведь это и есть мой кабинет. Темная мебель в стиле ретро, письменный стол (такой массивный, что его можно использовать вместо постамента для памятника) и книжные шкафы, битком набитые фолиантами на русском, английском и немецком языках, которыми я владею вполне свободно. На стене висит отрывной календарь, на верхнем листке которого написано «15 марта 1914 года». Я никогда не видел этой комнаты, но понимаю, что это мой рабочий кабинет Статс-секретаря Российской Империи Действительного Тайного Советника 1-го класса Павла Павловича Одинцова, перед которым уже десять лет трепещет вся Европа.

Подняв глаза вверх – туда, где в присутственном месте обычно помещают портрет главы государства – я вижу заключенную в массивной раме картину, изображающую достаточно молодую женщину с широкими скулами, серыми глазами и вздернутым носиком, одетую в парадный мундир Ахтырского гусарского полка. Я знаю, что это моя ученица, императрица Ольга Александровна Романова, женщина с большим сердцем, широкой душой и железным характером.

Нет, мы с ней не любовники, и даже не влюбленные. В-первых – никогда не стоит путать личную шерсть с государственной. Во-вторых – у меня есть милая, красивая и умная жена, которая приходится императрице Ольге сердечной подругой, а у Ольги – муж, принц-консорт, который является моим близким другом. Дружба и доверие со стороны великой Императрицы мне дороже всего. Власть… Сила… Вера миллионов русских людей в то, что наш с ней тандем вознесет Россию на невиданную прежде высоту, вера в то, что весь мир будет брошен ей под ноги, и только врожденное милосердие и доброта нашего народа не дадут России превратиться во вторую Пиндосию.

Приоткрывается входная дверь – и на пороге появляется мой секретарь Никифор. Из разночинцев, но умница и трудоголик, готовый сутками корпеть над документами.

– Ваше Высокопревосходительство, – говорит он, поклонившись, – к вам ее императорское величество…

И в этот момент я прочему-то просыпаюсь с полной уверенностью, что виденная мною картина – не бред, не сон, а вполне реальная, но пока не реализовавшаяся перспектива…

Тогда же и там же.

Старший лейтенант запаса ВДВ Дарья Спиридонова, 32 года.

Странно как-то я чувствовала себя, засыпая. Неужели такое впечатление произвел на меня запуск установки? Обычно я бываю более хладнокровной. Те, кто приложили руку к «Туману», понятное дело, переживали, думали, наверняка ворочались сейчас в своих постелях – как-никак, их любимое детище в данный момент проходит полноценное и достаточно долговременное испытание. Но отчего у меня по телу словно пробегают мурашки непонятного беспокойства? Нервы? Может быть. Могу себе это простить. Ведь я не могу не думать и не переживать о том, как все сложится дальше. Хотя, собственно, чего переживать? Пусть все идет как идет. Главное, я рядом с Ним. А там – время покажет…

Светящийся туман, пронизанный фиолетовыми искрами, обволакивал меня. И я летела сквозь него – да, именно летела, поскольку мои ноги не касались земли, и я не чувствовала веса своего тела. Но какая-то сила влекла меня вперед… Оглянувшись назад, я увидела длинный белый шлейф от своего платья, конец этого шлейфа терялся в тумане, сливался с ним. Белое платье… Свадебное. А фата? Я потрогала свою голову. И фата есть, надо же… Тоже длинная, ее конец также уходил в туман. Но какого черта? Я что, выхожу замуж? И куда я, в конце концов, лечу? Где мой жених?

И вот туман закончился. Мои ноги коснулись земли. Перед собой я увидела храм. Словно подталкиваемая невидимыми существами, я поспешила туда, чтобы войти в приветливо распахнутые двери, словно ожидающие меня.

А том, внутри, было много народу. И все они приветствовали меня. С удивлением я заметила, что они одеты в какую-то необычную одежду – вроде старинной. Мужчины в каких-то камзолах, женщины в пышных платьях… О, да ведь это не просто не люди, а все – мои знакомые! Да-да – это все те, что плыли вместе с нами на корабле. Вон Алла (ух ты, как идет эта шляпка!), а вон Лейла – с трудом ее узнала, да она настоящая куколка в этом голубом платье; ухоженная, статная, чистенькая и уверенная в себе. Все улыбаются… Но где же Он? Ах да, наверное, он ждет меня там, у алтаря. Уверенно прохожу вперед; народ расступается, бросая мне под ноги лепестки роз и провожая затем восхищенными глазами.

И вот я вижу его – моего жениха… Он действительно стоит у алтаря и улыбается мне. Я еще никогда не видела у него такого выражения лица. Словно все думы и заботы враз оставили его – и он испытывает только счастье, и ничего больше. Помолодевший, с зачесанными назад волосами, он не сводит с меня глаз… На нем парадный мундир – но не такой, какой носят в нашем времени – а весь расшитый золотом, блеск которого слепит глаза.