Необоснованные претензии - Коултер Кэтрин - Страница 38

Он поднялся с места:

— Мисс Эллиотт?

— Да. — Голос у нее был тихим и звучал беспомощно.

— Пожалуйста, сядьте.

Кэтрин села в удобное коричневое кожаное кресло напротив его письменного стола.

Она внимательно разглядывала его лицо, стараясь понять, узнал ли он ее, но, похоже, что нет.

Черный парик — неплохая идея. Выглядел он достаточно профессионально, а взгляд выражал некую смесь отрешенности и участия.

— Чем могу быть вам полезен, мисс Эллиотт?

— Я принимала некоторое время кокаин, несколько месяцев, а теперь испытываю трудности — никак не могу отвыкнуть.

Голос Кристиана звучал холодно, когда он наконец заговорил:

— Я не занимаюсь распространением наркотиков, мисс Эллиотт.

— Нет, — согласилась она поспешно, приподнимаясь в кресле. — Я ищу у вас помощи. Теперь я уже некоторое время не принимаю кокаин, но у меня все-таки осталась.., как бы это выразить? Некоторая психологическая зависимость. Я назвала бы это так. Можете вы мне помочь?

Посетительница была богато одета, и речь ее свидетельствовала о том, что она из богатой семьи — тут пахло “старыми деньгами”. И большими Довольно хорошенькая, но уж слишком худа, вне всякого сомнения, следствие увлечения кокаином. Кристиан хорошо разбирался в людях и редко ошибался в их оценке. О кокаине она сказала правду. Богатая маленькая девочка, которую подцепили на кокаиновый крючок. Он ломал голову, как выкурить ее из своего кабинета.

— Послушайте, мисс Эллиотт. Сейчас у меня больше пациентов, чем требуется, — я не в силах с ними справиться. Но я могу направить вас к одному из своих коллег, очень хорошему специалисту. Я думаю… — Внезапно он замолчал, внимательно вглядываясь в ее лицо. Оно исказилось, сморщилось, и по щекам покатились слезы.

— Мисс Эллиотт, я… Да, ну же.

Он протянул ей носовой платок.

Девушка сняла очки, и он увидел, что тушь с ее ресниц потекла. В этом было что-то милое и трогательное. “Нет, — твердо сказал он себе, — тебе она не нужна. Отправь ее к Мэтьюзу”.

Кэтрин промокнула глаза и увидела, что на носовом платке расплылись черные пятна.

— Простите — сказала она. — Я отдам в стирку и возвращу.

— Уверяю вас, это совершенно не важно. Можете оставить его себе.

— На нем ваши инициалы.

— Да.

— Пожалуйста, не выгоняйте меня, доктор Хантер. Мне сказали, что вы лучший доктор в Нью-Йорке. Пожалуйста, мне нужна помощь.

Господи, ей приходилось умолять человека, вызволившего Элизабет! Кэтрин чуть не задохнулась. Милостивые небеса! Как она его ненавидела!

Кристиан откинулся на спинку стула, поигрывая карандашом и наблюдая за нею. Шмыгает носом, как ребенок. И, кажется, она моложе, чем показалось вначале. Двадцать с небольшим, да, пожалуй, так.

— У вас кровоточит полость носа, — сказал он. На мгновение ему показалось, что это ее совсем добило. Потом она осторожно поднесла к носу платок.

— Через пару месяцев кровотечения прекратятся.

По крайней мере так должно быть. Он не имел представления, насколько далеко зашла ее кокаиномания.

— Я испортила ваш платок.

— Не имеет значения. Послушайте, мисс Эллиотт, право же, я не знаю, что я мог бы для вас сделать. Ведь вы сами знаете симптомы отлучения от кокаина. У вас есть еще затруднения со сном?

Она кивнула, и он заметил, что под глазами у нее круги.

— Я не должен ничего вам прописывать, чтобы наладить сон. С этим вы должны справиться сами. В основном вы знаете, что делать, и не должны отступать от своего решения “завязать”, есть поликлинические отделения для наркоманов.

— Я знаю, что я…

— Да?

— Моего друга уби.., арестовали несколько недель за то, что он занимался распространением наркотиков. Я просто не знаю, как мне теперь быть.

Она опустила голову. Кэтрин сознавала, что чуть было все не испортила. Конечно, доктор Кристиан Хантер читал о Чэде.

"Боже мой”, — думал он, глядя на эту достойную жалости молодую женщину. Вслух же сказал обыденным тоном:

— Я так понимаю, что он снабжал вас кокаином.

Она кивнула. Кристиан вздохнул.

— Очень хорошо, мисс Эллиотт, я согласен, что вам необходим собеседник, тот, кто слушал бы вас.

Он перелистал страницы своей регистрационной книги.

— Вы можете прийти, скажем, завтра в десять утра?

— Да, — ответила Кэтрин. — Могу. — И поднялась одновременно с ним. Они пожали друг другу руки.

— Благодарю вас, доктор Хантер.

Он наблюдал за нею, пока она выходила из его кабинета. И лицо его на мгновение затуманилось. Знакомая походка, или только кажется? Невозможно, ведь он никогда в жизни не видел ее. Итак, новая пациентка. Но ей не требуется много внимания или особое лечение — просто доброжелательный разговор. Его роль будет сродни роли исповедника, но трудно представить, что она способна выстаивать часами на коленях в церкви, замаливая грехи. Ну, ничего, он оценит потраченное на нее время в чудовищную сумму. Зазвонил телефон, он поднял трубку, и сердце его забилось учащенно — Элизабет.

— Я просто хотела сказать, что сегодня вечером немного запоздаю, Кристиан.

— А что, придется задержаться на работе? Он услышал ее вздох:

— Да, большей частью мне это нравится, если, конечно, не вынуждает отказываться от других приятных занятий.

Приятных, только приятных, о любви здесь речь не шла. Ничего, он не будет ее торопить. Ее злополучные отношения с Роуи Чалмерсом и то, что из этого получилось, сделали ее особенно уязвимой и настороженной. Но она изменилась, и он не был настолько слеп, чтобы не видеть этого, хотя Элизабет и старалась скрыть от него новоявленную, а иногда и пугающую жестокость.

— В таком случае могу я заехать за вами в девять?

— Было бы прекрасно. Благодарю, Кристиан, за вашу чуткость.

— Для меня это радость, Элизабет.

Он повесил трубку. Надо позвонить Сьюзен и сказать, что он придет поздно. Он молил Бога, чтобы она не играла “Когда ты видишь звезду и загадываешь желание”. Песня в тональности фа-мажор, а Сьюзен никогда не могла этого запомнить.

Элизабет прилетела в Филадельфию рано утром в пятницу. Ее сопровождали Адриан и Кой, к прибытию личного самолета был подан черный лимузин. Она не произнесла ни слова в течение тех тридцати минут, пока они добирались до офиса Джонатана Харли в деловой части Филадельфии. В уме она перебирала все сведения, которые смогла раздобыть об этом человеке. Недавно развелся, и развод был нелегким. Вырос в бедной семье, посещал Йель, получив стипендию за успехи в спорте, женился на очень богатой светской красавице Филадельфии, дочери Эндрю Пилсона, а потом заработал миллионное состояние. Умный, безжалостный, хитрый и еще молодой — тридцать пять лет. Она видела его фотографию, на ней он выглядел крепким орешком. Возможно, такое впечатление возникало оттого, что он был таким темноволосым и смуглым. Волосы такие же черные, как оникс в ее кольце. Глядя на фотографию, она почувствовала жалость к его жене.

Элизабет не могла дождаться встречи с ним. Мидж подняла голову и посмотрела на троих посетителей, вошедших в приемную. Она с утра была на взводе, и взгляд ее немедленно обратился к женщине, выступавшей между двумя мужчинами. Элизабет Карлтон. Женщина, имевшая столько денег, что она не может себе позволить сорить ими, женщина, которая хочет уничтожить Джонатана и все, что он создал.

Ей стоило большого труда заставить себя вежливо спросить;

— Да?

— Я Элизабет Карлтон. У меня назначена встреча с мистером Харли.

Мидж заставила себя подняться со стула:

— Присядьте на минутку, я доложу. Она осторожно открыла дверь в кабинет Джонатана и скользнула внутрь, притворив за собою дверь.

— Явилась, — сообщила Мидж. — С ней двое мужчин.

Он выглядел усталым и ответил не сразу. Затем поднялся со стула и автоматически поправил галстук. У него еще хватило сил на то, чтобы криво улыбнуться Мидж.

— Пожалуйста, не плюйте на ее туфли от Гуччи. И можете впустить их.