Наследство Валентины - Коултер Кэтрин - Страница 27

Джесси вздохнула и добавила:

– Мне больше некуда было деваться. Простите, что явилась так неожиданно и нарушила ваш покой.

– Иногда покой следует нарушать, – возразил граф. – Слишком уж мы становимся благодушными. Можете вмешиваться во все, что угодно, Джесси. Так что случилось между вами и Джеймсом?

– Гости вышли в сад Бланчардов и застали нас вдвоем. Я лежала на Джеймсе, но, честное слово, не целовала его, просто хотела убедиться, что он не потерял сознания, и потому хлопала его по щекам и приблизила губы к его рту, чтобы проверить, дышит ли он. Оказывается, у Джеймса красивый рот, только это не важно сейчас... Словом, моя репутация была навеки погублена, а Джеймса никто не осуждал, потому что он мужчина. Что мне было делать? Джеймсу я не нужна. И никому не нужна, если не считать одного мужчины, но только он вовсе не джентльмен и напал на меня после скачек и позволил всяческие вольности. Но Джеймс спас меня. Заметьте, я и сама бы не оплошала, но Лютер приставил нож к моему горлу. Джеймс очень рассердился, но это, к сожалению, уже ничего не изменило.

– Понятно, – протянула Дачесс. – Возможно, вы попробуете объяснить нам, что вы делали, лежа на Джеймсе?

Джесси глубоко вздохнула и пересказала печальные события, предшествующие ее побегу.

– Значит, ваша репутация погибла, – кивнул граф.

– Да. Как несправедливо, что мужчины при этом не страдают.

– Но, – заметил граф, – мужчина, застигнутый в таком положении, обязан жениться. Разве не так, Дачесс?

– Да.

– Он, может, и женился бы, но я совсем не нравлюсь Джеймсу. И никогда бы так с ним не поступила. И не стала бы навязываться.

– Понятно, – повторила Дачесс, глядя в глаза Джесси.

Прекрасные зеленые глаза, чуть светлее, чем у Джеймса, и полные такой невыразимой боли, какую вряд ли вынесет уязвимое беззащитное создание вроде Джесси Уорфилд. Дачесс пришла в восторг, когда Джесси вошла в столовую, гордая и перепуганная одновременно, готовая показаться в новом обличье или при малейшей опасности сбежать. Дачесс сказала девушке, что та чудесно выглядит, но Джесси приняла это за грубую лесть. Правда, Дачесс от своего не отступится. Она постарается укрепить в девушке уверенность в себе. Возможно, именно это – все, в чем нуждается Джесси, – уверенность и немного выучки. Дачесс хотела бы видеть ее в седле.

Мэгги неплохо поработала над Джесси. Конечно, девушку нельзя было назвать классической красавицей, но в зеленых глазах светились ум и юмор, а уголки губ с готовностью приподнимались в улыбке. Кроме того, природа наградила ее прекрасными белыми зубами, а подбородок был еще упрямее, чем у Джеймса. Безупречная кожа, а веснушки на носу просто очаровательны. Что это случилось с Джеймсом? Неужели он до сих пор скорбит по Алисии? Ведь ее вот уже три года нет на свете.

Джесси осторожно подняла ресницы и уставилась в синие глаза, светившиеся всего в дюйме от ее лица. Девушка громко взвизгнула.

– Тише, – прошептал очень юный мужской голос. – Иначе явится Спирс, сунет меня под мышку и унесет. Я не хотел вас пугать.

Незваный гость оказался ребенком, говорившим с тем же смехотворно-странным напыщенным акцентом, как все в этой непонятной стране.

– Хорошо, – согласилась она, – я не стану кричать. Не понимаю, почему я так испугалась. В конце концов, ты даже не коснулся меня. Не выношу людей, которые вопят по каждому пустяку.

– Я тоже.

– Но ты довольно тяжелый. Не можешь немного подвинуться?

– Конечно. Вот так лучше?

Джесси снова дышалось свободно. Ей показалось, что она уже синеет от недостатка воздуха. Собственно говоря, именно поэтому она и проснулась.

– Гораздо. Ну а теперь...

– Вы очень смешно говорите, совсем как дядя Джеймс, когда приезжает домой. Папа считает, это потому, что он приезжает из дикой страны, и приходится заново ци-ви-ли-зо-вать его. Я всегда помогаю дяде Джеймсу снова выучить английский.

– Ты Энтони.

– Да. Меня так назвали в честь Энтони Уэллса, графа Клер, очень хорошего друга моего дедушки. Я никогда не видел ни того, ни другого, но граф Клер, наверное, был блестящим джентльменом, который полгода жил в Италии, а остальные полгода – в Англии.

Джесси окончательно проснулась, заинтересованная этим потоком откровенных признаний из уст маленького мальчика, обещавшего вырасти таким же красавцем, как отец.

– Твой папа сказал мне, что ты ездишь верхом, как кентавр.

– Папа вправду так сказал? Уверены, что правильно поняли его? Ведь вы американка и поэтому могли ошибиться!

– Даю слово, так и было. Ты – Энтони, а меня зовут Джесси. Я няня Чарльза и, кроме того, буду учить тебя всему, что сама знаю о лошадях. Я тоже держусь в седле, как кентавр, и даже участвовала в скачках.

– Неужели? Мама говорит, что тетя Френсис – единственная леди из ее знакомых, которая иногда скакала на приз.

– Ты просто засыпаешь меня незнакомыми именами. Дай мне немного прийти в себя, Энтони, и добавляй каждый день по имени, но не больше, хорошо?

– Мне следовало бы знать, что ты не упустишь случая помучить бедную Джесси.

– Папа!

Энтони скатился с постели, путаясь в ночной рубашке, и бросился к двери, где стоял отец в костюме для верховой езды и высоких, блестевших, как зеркало, черных сапогах. Граф подбросил сына к потолку и тут же, стиснув, поцеловал.

– Твоя мама посчитала, что ты ускользнул из сетей Спирса. Уж очень ты верткий, мальчик мой.

И, взглянув на Джесси, судорожно старавшуюся натянуть одеяло до подбородка, пояснил:

– Мы уже решили запирать его по ночам в подземелье, но у проказника появилась привычка надувать губки, а подбородок при этом так трогательно вздрагивает, что слуги каждый раз попадаются на удочку. И в жизни не позволяют ему оставаться в подземелье больше пяти минут. Что прикажете делать? Но зато я обнаружил Энтони, притом именно там, где его мать ожидала. Ну, Энтони, признавайся, ты не разбудил бедняжку Джесси?!

– О нет, – поспешно заверила графа Джесси. – Я проснулась сама и увидела, что Энтони стоит на пороге, тихий, как мышка, и ожидает, что я скажу.

Энтони, наградив ее одобрительным взглядом, заметил:

– Она ужасно смешно говорит, совсем как дядя Джеймс. Я рассказал ей о тете Френсис, но она объяснила, что уже слышала слишком много имен, и попросила меня умерить пыл.

– Превосходная идея. Ну а теперь беги к Спирсу, и пусть он тебя оденет. После завтрака мы все поедем кататься верхом.

Энтони в последний раз стиснул шею отца и спрыгнул на пол.

– Увидимся за завтраком, Джесси! – крикнул он и вылетел в коридор.

– Он похож на вас, как две капли воды, милорд, – удивилась Джесси. – Погодите, вот вырастет, и женщины десятками будут падать к его ногам.

– Я постараюсь не обращать внимания на то, что застала вас в спальне леди, милорд!

На пороге появилась Дачесс в изящной темно-синей амазонке и лихо сдвинутом набок крохотном цилиндре синего бархата со страусовым пером, загибавшимся у самой щеки. Видя их, стоявших плечом к плечу, Джесси только сейчас поняла, как они похожи. И неудивительно, ведь Маркус и Дачесс – кузены. И очень красивые люди.

– Доброе утро, Джесси. Как спали?

– Как убитая, – призналась Джесси и, не сумев сдержаться, зевнула.

– Я увожу мужа, с тем чтобы дать вам умыться и одеться. Вот и Нед с лоханью и водой. Увидимся внизу.

– А Чарльз?

– В отличие от своего брата, – объяснил граф, – Чарльз не знает о вашем приезде. В эту минуту молодому человеку ни до чего нет дела, поскольку Дачесс кормила его едва ли не целый час, а теперь ему необходимо отдохнуть.

Мэгги появилась в спальне двадцать минут спустя, после того как Джесси закончила заплетать косы, стараясь причесаться в точности, как вчера, Под мышкой Мэгги несла темно-зеленую бархатную амазонку. Критически оглядев девушку, горничная заявила:

– Сядьте-ка, Джесси. Думаю, вы не совсем поняли, что нужно делать.

Джесси послушно села.

– Послушайте, дорогая, вы же не хотите все время выглядеть вызывающе красивой, как я. Мой долг перед этим домом и собственным мужем переливаться, как жемчужина, днем и сверкать, как бриллиант, вечером, а ночью... ну, этого вам пока знать не полагается. Но вы, Джесси, совсем не то, что я. Не хотите же вы постоянно заплетать и расплетать косы – это ужасно утомительно. Нужно чувствовать себя удобно, и поэтому давайте оставим эту прическу на вечер, а утром будем заплетать всего одну косу. Ну вот, а теперь мы ее сворачиваем и закалываем на затылке. Остается лишь немного ослабить волосы.