Malaria: История военного переводчика, или Сон разума рождает чудовищ - Мелехов Андрей Михайлович - Страница 70

— Его уволили?

— В том-то и дело, что нет! Доклад о «стажерах» был прочитан на самом верху. Против ожиданий руководства института, нашего ученого истребовали несколько высших партийных, хозяйственных и военных руководителей для долгой беседы. Видимо, общение это оказалось чрезвычайно полезным для обеих сторон. Между прочим, часть его, ха, ха, проходила в бане — или, по-римски, в термах! Молодому вундеркинду дали отдельную лабораторию, комфортабельную квартиру в центре Москвы, симпатичную жену с Лубянки и неограниченные возможности для исследований.

— И что?

— Вместо того чтобы заняться делом, наш юный гений начал искать способ самому попасть в бредовое состояние и побывать там, куда не посылали по комсомольской путевке!

— И как он это делал?

— Пытался заразиться болезнями, которые часто сопровождаются лихорадочным бредом! Например, в разгар эпидемий гриппа часами ездил в переполненном метро. Или чтобы подхватить малярию, ему пришлось исхлопотать командировку в Африку!

— И как, помогло?

— Еще как! Печень почернела и просвечивала как у последнего алкаша! Но вот незадача: чем бы он ни болел и как бы тяжело ни протекало заболевание, сознания он не терял! Никогда! Даже при температуре за сорок! Начальство по настоянию жены-оперативника попробовало урезонить столь ценного для страны кадра, но куда там! В общем, когда он попробовал организовать командировочку в одно загадочное заведение в Свердловске — якобы для составления каталога соответствующих патогенов, — его собеседники из Политбюро решили, что хватит! Не хватало еще, чтобы он в центр разработки бактериологического оружия забрался! Представляешь? Все равно что пустить козла в огород или Барышникова за границу! Парня поселили в ведомственный дурдом, но, по крайней мере, он остался жив и получил максимум комфорта при минимальном медикаментозном вмешательстве. Тему решили закрыть, а лабораторию отдать под изучение феномена Джуны. Она как раз к тому времени помогла Ильичу II вновь научиться пользоваться нижней челюстью!

— А откуда вы-то все это знаете? — поинтересовался Лейтенант.

Березняков помолчал, но потом все же нехотя ответил:

— Потому что моя жена Эвелина — родная сестра этого гения-неудачника! И между прочим, именно ее бред во время перенесенного в девичестве менингита натолкнул брата на создание его теории!

— А как вы думаете, ведь кто-то из собеседников вашего родственника — тех самых, из Политбюро — согласно теории, тоже побывал на «стажировке»? Почему же им потребовалось дополнительное изучение вопроса? Сели бы, гм, в термах, выпили водки да обменялись боевым опытом! И не надо никаких лабораторий!

— Аааа! Умница! Правильный вопрос! Дело в том, что одной из особенностей пребывания в реальности бреда является то, что после окончания болезни выздоровевший забывает о своих приключениях в античном мире! Начисто! Пока болеет — помнит! Между повторными приступами бессознательного состояния — как у вас с вашей малярией! — тоже помнит! Но как только наступает полное излечение — все!

— А зачем тогда вашему родственнику надо было болеть самому — ведь все старания пошли бы насмарку! Все равно бы забыл!

— Дорогой мой, он-то, в отличие от вас, — ученый! Он бы все записывал!

Собеседники замолчали. Неожиданно Березняков прервал паузу:

— Вон там, на аллее, я вижу прелестный женский силуэт! Это, случайно, не Таня Фридриховская?

Приунывший было юный романтик радостно встрепенулся, увидев предмет своего обожания.

— Слушайте, чуть не забыл! — спохватился Березняков. — Одна из странных закономерностей, которую успел отметить мой несчастный родственник, заключалась в том, что шансы человека вернуться из реальности бреда значительно повышались, если его искренне и крепко любила женщина. Заметьте, не мать, не дочка и не бабушка, и даже совсем не обязательно жена, а возлюбленная!

— Почему? — заинтригованно спросил Лейтенант, не отрывавший глаз от счастливо улыбающейся ему издалека Тани.

— А Бог его знает почему! Вы, например, знаете, что замерзшего в снегу человека может спасти только естественное тепло женского тела? Ученые фашистской Германии перепробовали немало всякого на наших военнопленных, пытаясь найти способ возвращения к жизни своих летчиков и моряков, угодивших в полярные воды. Но не помогли ни химия, ни баня, ни водка! А вот объятия жаркой девушки, случалось, и выручали! Здравствуйте, Танечка!

Девушка едва отреагировала на ученого поросенка и бросилась на шею своего первого мужчины. Березняков, мгновенно ставший третьим лишним, потоптавшись еще секунду, откланялся:

— В общем, от души надеюсь, что мои рассказы хоть чем-то помогут вам, молодой человек, в ваших приключениях! А ваш, гм, артефакт можете мне на хранение оставить!

Двое влюбленных повернули к нему счастливые покрасневшие лица, с трудом возвращаясь на грешную землю.

— Да, да, спасибо! — смущенно проговорил наш герой вслед сутулой спине специалиста по раннему христианству и позднему социализму.

— А что он имел в виду? Какие приключения? — спросила Таня.

— Он считает, что моя малярия — это хорошее начало многообещающей карьеры!

— Он что, чокнутый?

— Да нет, он просто очень хотел бы заболеть сам!

— Ну, я же говорю — ненормальный! Ну да Бог с ним! У нас мало времени! Ты знаешь, что женщин из Уамбо приказано отправить в Союз в течение сорока восьми часов?

Таня поведала Лейтенанту, что причиной для столь радикального решения генерала-танкиста, недавно назначенного Главным военным советником в Анголе, стал очередной теракт у дома, в котором проживали советские офицеры и их жены. Из-за взрыва бомбы погибли лишь двое охранников, неосторожно решивших поискать в загадочном мешке рис или сахар. Несмотря на то что среди советских женщин оказались только легко раненные осколками стекла, приговор JVC был окончательным и обжалованию не подлежал.

— Так что, — закончила свой рассказ семнадцатилетняя школьница, — мой самолет отправляется в Москву завтра, и у нас с тобой осталось не так уж много времени! Родителям я сказала, чтобы обо мне не беспокоились! Маме пообещала, что не забеременею!

Ближе к вечеру влюбленные сидели на пляже, наблюдая за садившимся в океан солнцем. Огромное светило медленно умирало в ритмично дышавшем теле Атлантики, окрашивая его своею пурпурной кровью. За те несколько часов, что Лейтенант и Таня умудрились провести вместе, было сказано многое. Они говорили о милых и важных пустяках — вроде того, как нашему герою нравилось целовать по-детски трогательный нежный затылок своей любимой. Или как ее, в свою очередь, сводил с ума его «молочный» запах. Они говорили об общих знакомых, обсудив, в частности, адюльтер Галины, и пришли к выводу, что подобное «никогда и ни за что на свете» не случится в их брачном союзе. Разумеется, они в деталях обсудили свою будущую свадьбу — вплоть до дат и места проведения. Надо сказать, что Лейтенант даже не успел сделать предложения — просто в какой-то момент один из них заговорил о квартире и детях, а второй с радостью подхватил эту тему. Когда влюбленные спохватились, они так и не смогли вспомнить, кто же начал первым. Последовал недолгий спор, перешедший в шуточную борьбу на песке, которая, в свою очередь, закончилась полной победой Тани, усевшейся сверху на поддавшегося Лейтенанта.

После длительной паузы, в течение которой они бесстыдно долго целовались на глазах обрадованных таким зрелищем аборигенов, молодые люди нашли время и для обсуждения будущего страны, в которой им предстояло жить. Несмотря на очевидную неизбежность перемен, они согласились друг с другом, что грядущие изменения будут, несомненно, к лучшему. Что Тане лучше поступать в Московский университет. Что их первый ребенок (как считала Таня — обязательно девочка!) будет проводить каждое лето у родственников Фридриховских в Киеве. И наконец, что после окончания Военного института Лейтенанту стоило подумать о гражданской карьере. Единственным, чего не касались в разговоре двое без ума влюбленных друг в друга молодых людей, было то, что где-то глубоко-глубоко в душе каждого из них притаилось предчувствие того, что их сегодняшняя встреча могла оказаться последней. Когда после заката солнца они уединились в комнате попавшего в госпиталь Олега, их ласки были еще более страстными, чем обычно.