Malaria: История военного переводчика, или Сон разума рождает чудовищ - Мелехов Андрей Михайлович - Страница 2

Лишь под утро, где-то над экватором, наш Лейтенант смог забыться в тяжелом сне, наполненном видениями почище тех, что посещали испанца Гойю. Будучи разбуженным, он с трудом съел предложенный «Аэрофлотом» завтрак из синеватой жилистой куриной шеи, куска кислого серого хлеба и помятого яблока. Из последнего торчал лопнувший от перепада давления червяк. Курсант Военного института с тоской всматривался в плывущие под крылом красноватые просторы неизведанного континента. Романтические ожидания встречи с Африкой разбились в прах о похмельную реальность «Аэрофлота». Лейтенант еще никому не признавался в том, что еще с детства, начитавшись приключенческих романов, стремился попасть в Африку. Его, представителя последнего поколения романтиков советской эпохи, снедала одна из сильнейших страстей человечества, имя которой — жажда странствий. Эта страсть так же велика, как и любовь. Она может быть так же созидательна и так же разрушительна, как ревность, зависть и жадность. Иногда наш философски настроенный герой задавался вопросом: почему сие стремление — увидеть еще невиданное — было выражено в одних нациях гораздо ярче, чем в других? Почему, например, столько географических открытий сделали испанцы, португальцы, голландцы и англичане? Почему в древности китайские корабли посещали самые отдаленные места планеты, а потом китайцы внезапно вообще потеряли интерес к остальному миру? Почему великая древняя нация евреев никогда не стремилась к путешествиям? Как их соседи и конкуренты финикийцы. И почему в таком случае стремление покинуть отчий дом и свою семью ради далеких земель даже не упоминалось Ветхим Заветом как нечто, достойное осуждения?

Когда самолет уже приземлился и рулил мимо теснившихся на взлетно-посадочной полосе военных транспортников, древних «МиГ-19» и видавших виды вертолетов, новый товарищ Лейтенанта, Игорь из Донецка, ткнул его в бок. С пьяной бравадой он хрипло спросил: «Лейтенант, так как, ты говоришь, будет „доброе утро“ по-португальски?». Надо сказать, что дончанин прибыл в Анголу в качестве переводчика этого самого португальского языка. Ответив на вопрос коротким «Bon Dia!» наш юный герой вернулся к своему прежнему занятию и вновь прижал гудящую голову к холодному пластику иллюминатора. Впрочем, поверхность окна стремительно нагревалась: то ли от воспаленного токсинами и тоской мозга, то ли от жарких лучей африканского солнца. Самолет наконец остановился. Вокруг него немедленно материализовались люди в невиданной доселе Лейтенантом зеленовато-коричневой пятнистой форме с автоматами и ручными пулеметами. Люди в камуфляже быстро и привычно сформировали цепь вокруг «Ила». «Кубинцы!» — со знанием дела прокомментировал сидевший в следующем ряду капитан Сергей, прилетевший в Анголу не в первый раз. Заметив в круглом окошке белое от неслыханных мучений лицо Лейтенанта, один из кубинских автоматчиков — мулат в зеленом берете — приветственно помахал рукой. Тот попытался улыбнуться в ответ и чуть не умер от очередного мозгового спазма, вызванного неосторожным сокращением лицевых мускулов. «Надо беречь силы!» — подумал он и нащупал в кармане куртки недавно выданный служебный загранпаспорт. Вновь прибывший еще не знал, что вскоре расстанется с этим удостоверяющим личность документом на два долгих года, став, по существу, заложником своего начальства из военной миссии.

Когда Лейтенант, покачиваясь, вышел на хлипкий трап, он, как и его товарищи по несчастью, невольно широко открыл рот. Дело в том, что воздух, который он попытался вдохнуть, оказался слишком горячим и влажным. «Неужели они здесь все время таким дышат?» — с ужасом подумал искатель приключений и иностранной валюты, поглядывая на кубинцев с белыми, смуглыми и совсем уж черными лицами, на которых не отмечалось ни малейших признаков асфиксии. Его больное после перелета через полмира тело мгновенно покрылось липким потом. Солнце, казалось, уперлось горячим столбом в страдающую голову.

— Як пойихав я в Донбасс вугилля добуваты, а воно ж такэ тяжкэ, в рот його баты! — выразил общую мысль Игорь из Донецка, доставая из сумки пачку советского аспирина и предлагая таблетки всем желающим.

Лейтенант взял две.

На подступах к паспортному контролю неожиданно выяснилось, что его такие же, как и он, юные друзья понятия не имели, что же писать в ангольских иммиграционных картах. По счастью, все тот же бывалый капитан подсказал, что в графе «профессия» надо писать «инженер», а в качестве принимающей организации указывать «Ministerio da Defesa». [1]За этим успешно пройденным испытанием последовало получение багажа. С замиранием сердца вновь прибывшие смотрели на черную ленту транспортера, выносившую из глубин аэропорта их распухшие дерматиновые чемоданы, набитые отрезами ситца, утюгами и одеколоном «Гвоздика». Все это, припасенное по совету ветеранов, должно было служить средством натурального обмена и кормить молодых офицеров в течение многих месяцев. Судя по расплывавшемуся облаку экзотических ароматов, не все флаконы упомянутого парфума благополучно достигли африканской земли. Ветеран Сергей повел носом и посоветовал:

— Лучше, ребята, не продавайте: он комаров отпугивает!

Ему, конечно, было виднее.

У выхода из аэропорта краснолицых счастливчиков-моряков встретили друзья и соратники из Минрыбхоза и повезли лечиться и отмываться на корабли и ведомственные квартиры.

Военных встретил человек с недружелюбным лицом армейского кадровика и проводил их к потрепанному «ГАЗ-66», присланному из военной миссии. Грузовик, по всей видимости, подарили кубинцы, так как на его борту можно было различить почти стершуюся надпись, сделанную белой краской: «Patria о muerte!». [2]На «родине», видно, было так хорошо, что грузовик выбрал последнее. Возле плода интернационального сотрудничества их ждали двое советских солдат-срочников в такой же, как у кубинцев, форме. Внимательно осмотрев измученные лица своих пассажиров, один из них — по-видимому, водитель — закурил душистую ангольскую сигарету и дружелюбно сказал:

— Вы, ребята, того, держитесь покрепче и через борт не перегибайтесь! Если кого тошнить начнет, стучите по кабине! Остановлю!

Скорее всего, ему не раз приходилось встречать самолеты из метрополии.

— Знаете такую советскую болезнь — тоска по ностальгии? — не унимался весельчак Игорь.

Лейтенант раздраженно поморщился: видимо, многолетнее вдыхание ядовитых металлургических паров и всепроникающей угольной пыли делало обитателей шахтерского края невосприимчивыми ко всем прочим токсинам.

Грузовик ожил, зарычал изношенным двигателем, затрещал коробкой передач и затрясся, как бешеная собака. Лейтенант закрыл глаза от очередного приступа головной боли. Через полминуты, когда машина налетела на первую дыру в асфальте, деревянная скамейка так двинула в худую задницу, что он чуть, не откусил распухший от жажды язык. Единственным, чем могло порадовать сие происшествие, стало то, что, захлебываясь в собственной крови и вытирая невольно выступившие слезы, он на несколько минут забыл о похмельном синдроме.

— Смотри, смотри! — закричал неугомонный Игорь, показывая на черных рахитичных пацанов, бежавших вслед за грузовиком и выпрашивавших еду и деньги.

Один из детишек, одетый лишь в грязную рваную майку защитного цвета, тащил за длиннющий хвост мертвую крысу, используемую в качестве то ли игрушки, то ли средства пропитания.

— Эй, говнюки! — закричал им офицер Генерального Штаба. — На шашлык пригласите? Мы из Союза, от перестройки спасаемся! У нас тоже жрать нечего!

После подобного богохульства на него с недовольством покосился переводчик из Минска. Ветеран Сергей пристально следил за его реакцией. Скорее всего, минчанин был одним из осведомителей, завербованных КГБ. Таковых в офицерской среде всегда выявляли достаточно быстро и относились к ним неприязненно, но спокойно — как к очередям, дождям и грибковым заболеваниям. «Говнюки» со своими недовольными маленькими рожицами и явно нелестными комментариями в адрес «асессоров» (то есть военных советников) постепенно отстали.