С тобой и без тебя. И снова с тобой (СИ) - Волкова Дарья - Страница 6

Вера не успевает ничего ответить.

— Вить, давай попробуем выставить другую световую схему.

Вера заторможено наблюдает, как они передвигают осветительные приборы, что-то на них регулируют. В студию возвращается Вика. Томно улыбается, подходя к Стасу. Теперь на ней какая-то бирюзовая сорочка с перьями. Кладет руку на его плечо. Стас резко освобождается.

— Света! — опять орет он, — Что у нас с волосами? Где, мать твою, локоны?

— А что я сделаю, — брюнетка Света появляется в студии, — если на волосах уже был лак. Все, что смогла.

— Так смоги больше!

— Ну, я могу вымыть ей голову…

— Ты в своем уме? — Стас стучит по циферблату наручных часов. — Даю тебе десять минут.

Разворачивает обиженную Вику и легонько подталкивает ее под попу.

— Беги, малыш. Света сейчас все исправит.

Света бросает поверх Викиной головы уничтожающий взгляд, и они удаляются.

Стас еще раз обходит осветительные приборы, потом начинает регулировать что-то на фотоаппарате. Подходит к Вере.

— Ну, как тебе? — все это, не отрывая взгляда от своего чертова фотоаппарата.

Вера начинает заводиться.

— У вас всегда…ТАК?

— Когда как, — Стас на секунду отвлекается, поднимает на Веру взгляд. — Увеличу-ка я, пожалуй, выдержку.

— А?

— Стас, — окликает его Света.

Тот мгновенно поворачивается.

— Ну, вот другое дело.

Вика поднимается на подиум.

— Ста-а-а-ас, — томно и протяжно выдыхает она. — Как я тебе?

— Бесподобно! Вить, со схемой мы угадали.

— Ты поцелуешь меня?

Стас не делает ни малейшей попытки подойти ближе.

— Помнишь, о чем мы с тобой говорили перед съемкой? Я прикасаюсь к тебе вот этим, — ладонь Стаса обнимает снизу объектив камеры. — Давай, покажи мне, как ты этого хочешь.

— А потом, потом ты меня поцелуешь?

— Потом — все, что хочешь.

Минут через десять Вера потихоньку покидает фотостудию. Потому что ЭТО опять начинается. Хриплый жаркий шепот, который, кажется, звучит у нее в ушах. Влажные откровенные слова. И никому, нафиг, нет до нее дела. И нет никакого желания дожидаться обещанного Стасом «потом».

Вера решает прогуляться. Остыть не мешает. Да и дать нагрузку ногам для нее всегда означает возможность хорошенько подумать. Что ж поделать, если ей лучше всего думается на ходу. Несмотря на сырой апрельский ветер и попадающиеся по дороге лужи.

А подумать есть о чем. Черт, вот зачем он ее пригласил?! Чтобы показать, какой он офигенно крутой мачо? Как от него любая девка млеет, от одних только слов? И каких слов! Неужели думает, что после всего увиденного она будет с ним… У Веры нет ни малейшего понятия, как называется то, что она сегодня видела. Но она это делать не будет. Точно.

Два часа бодрым шагом заставляют Веру смотреть на события в фотостудии значительно более спокойно. Что сейчас действительно важно, так это то, что ноги гудят. Все, в ванну и спать.

И опять звонок в дверь. После ванны Вера завалилась в постель в чем мать родила. Поэтому сейчас приходится, под разливающуюся трель звонка, поспешно искать какую-то одежду, натягивать ее на себя.

— Вера, ты куда пропала? — на пороге Соловьев. Он в куртке, шею обматывает пижонский шарф. Видно, он только что с улицы.

Вера молчит. Когда она видит его спросонья, выдать удачную реплику удается через раз.

— Вер, — Стас не дожидается приглашения и шагает через порог, — ты себя плохо чувствуешь?

— Нормально, — со сна ее голос звучит хрипло.

— Ты исчезла так внезапно. Да и выглядишь, — он легко касается торчащих во все стороны волос, — неважно.

А как еще выглядеть, если лечь спать с мокрой головой!

— Стас, у тебя ко мне дело? — тон резок.

Он удивленно моргает.

— Мне кажется, нам есть что обсудить.

Бл*, еще один любитель «все обсудить»! Вера открывает рот, чтобы выдать наконец-то оформившиеся в голове гадости…

— Вкусная пицца, горячая пицца, — напевает мурлыкающим голосом Стас, — «Квадро кальцоне». Четыре сыра. Десять минут как из духовки. А злым капризным девчонкам не полагается.

Он ОПЯТЬ улыбается. Нет, это надо запретить! Международной конвенцией по защите прав человека.

— Вер, просыпайся и приходи. Есть новости.

Разворачивается и уходит.

Вот что ей точно надо было сделать, так это закрыть дверь, отключить дверной звонок и лечь дальше спать. Вместо этого, она, ведомая демонами саморазрушения, поперлась к Соловьеву. Правда, в отместку самой себе, прихорашиваться не стала. Волосы, как были, не расчесывая, стянула в хвост. Спортивные штаны и футболка довершили образ пэтэушницы. По этому поводу Вера даже линзы одела, чтоб очками не портить красоту такую.

У Соловьева, как всегда, не заперто. Сам Стас, сняв куртку и шарф, режет пиццу. Верин внешний вид оставляет без комментариев. Ясен пень, какое дело небожителям до внешности каких-то жалких людишек. Стас ставит тарелки с пиццей на барную стойку.

— Ну, как, тебе понравилось?

— Отвратительно! — Вера решает, что высказать все, что она думает по поводу увиденного сегодня — единственно возможный способ сохранить рассудок.

— Согласен, — Стас садится сам, делает приглашающий жест. — Курица редкостная. Ну, что делать. Не всегда есть возможность выбирать, с кем работать. Жаль, что ты не видела, как работают настоящие профессионалы. Но зато увидела, что ничего запредельного в этом нет. Если уж такие страшненькие и глупенькие справляются, то тебе сам Бог велел.

Стас успевает справиться со своей порцией пиццы к тому моменту, когда у Веры появляется какая-то разумная версия ответа на его слова. Потому что он просто переворачивает с ног на голову все ее впечатления от посещения фотосъемок. Впрочем, нельзя сказать, что, перевернутые, ее впечатления нравятся ей больше. Все как-то неправильно. Кроме последней фразы. Но ею она насладится потом.

— А, по-моему, девушка просто красавица, — наконец, говорит Вера, вспоминая эффектную раскованную Вику.

Стас фыркает. Встает, отходит за второй порцией пиццы.

— Нашла красавицу! Нос утиный, скулы плоские. Про ноги я вообще молчу.

— Что-то я ни одной некрасивой девушки на твоих фото не видела! — бросает Вера. С ужасом спохватывается, что выдала себя и свой интерес к нему с головой. Однако, Стас никак не проявляет своего удивления фактом знакомства Веры с его работами.

— Мастерство, детка. Мое и стилистов-визажистов. Если б ты знала, с чем иногда приходиться работать, — картинно вздыхает Стас, между делом приканчивая вторую порцию пиццы.

Вот это самое «с чем» почему-то невероятно злит Веру.

— Ты хоть представляешь, какое действие ты на них оказываешь? — непроизвольно Верин голос звучит громче, чем обычно.

— Конечно, знаю, — Стас пожимает плечами. Как ее бесит этот жест! Потому что сразу видно, какие они у него широченные, и как перекатываются мускулы под тканью футболки. — Более того, я этим нагло пользуюсь.

Стас внимательно смотрит на нее.

— Вер, только не говори мне, что ТЫ повелась на всю эту ботву.

— Не понимаю, о чем ты, — Вера вдруг решает, что она очень хочет пиццу.

— Это же просто слова. Они ничего не значат. Я еще и не такое говорю, чтобы добиться нужной мне реакции.

— Это какой же?

— Да разной. Смотря какое фото. Чаще всего страсть, желание, возбуждение, — Стас говорит все это совершенно обыденным голосом, а Веру начинает тихонько потряхивать от злости. «Не заводись, — уговаривает себя она. — Для него это часть работы». Но день, видимо, сегодня такой, что благоразумные намерения так и остаются намерениями.

— А что потом? Ты трахаешь каждую модель, которую снимаешь? — Вера получает почти физическое удовольствие, произнося «трахаешь», выделяя его интонацией. Ей хочется обидеть Стаса, ей хочется ссоры, перебранки, скандала, в конце концов.

— Ну, если бы это было так, я бы работал на одну «Виагру», — Стас чуть заметно усмехается. Пока Вера гневается, он успевает заварить чай и принести чашки.