Магия Калипсо - Коултер Кэтрин - Страница 8

— Конечно, нет, спокойной ночи.

Он похлопал ее по щеке, повернулся на каблуках и вышел. Из темноты возник Дидье и поклонился Диане.

— Спокойной ночи, Дидье.

— Спокойной ночи, мисс.

Она вздохнула с облегчением, когда поняла, что дворецкий ничего не скажет о ногах в одних чулках и о туфлях, которые она держала в руке за завязки. Интересно, видел ли он ее на руках у Лайонела?

Минут тридцать спустя, залезая под одеяло, Диана отметила про себя, что Лайонел заговорил о подруге, когда нес ее, Диану, на руках. Это решение она отнесла на счет легкого интереса, вызванного близостью ее груди.

Девушка провела по груди пальцами и мрачно спросила себя, что интересного в ней находят мужчины: нечто распухшее, вроде усталых ног… и постоянно торчащее вперед. Правда, ее няня, острая на язык угольно-черная негритянка Дидо многозначительно говорила Диане, когда ей было четырнадцать лет, что «такие дыньки еще пойдут для лакомства». Сама Дидо мужчинами не интересовалась, поэтому Диана решила, что не они подразумевались под «лакомством».

Или все-таки они?

Диана вдруг с тоской подумала о доме; в горле даже появился комок. Ей очень хотелось, чтобы с ней в Англию поехала Дидо, но отец воспротивился. Он сказал тогда: «Нет, моя милая, сейчас в Англии сильны предубеждения против рабства, они просто этого не поймут, поверь мне». Ей пришлось отправиться в путешествие с чужими людьми — с семьей плантатора-англичанина с острова Святого Фомы.

Пришлось расстаться с отцом, с управляющим Грейнджером, с лошадью Танис, с Дидо… От усталости мысли Дианы начали путаться. Последним, о ком она подумала перед сном, был Лайонел, дальний родственник, который поднял ее, понес на руках, прижав к себе, и заставил испытать такие странные чувства.

Подругу Лайонел нашел себе на следующий день вечером в театре. Ее звали Лоис, и, к большой радости графа, она не пыталась изображать француженку. Родом она из Бирмингема, свежая, приятно пухленькая, с пышными формами и, разумеется, без средств к существованию. Он ничего не отвечал троим посыльным от Люции, которые приходили со все более повелительными посланиями, и любил Лоис до тех пор, пока та не сказала своим звонким, негромким голосом:

— Умоляю, милорд, довольно.

Он снова навалился на нее, чувствуя себя диким самцом. Лоис провела пальцами по его красивому лицу.

— Давно не было женщины, милорд?

— Слишком давно, черт побери! — сказал он и отодвинулся от нее. — Простите, Лоис. Больше не буду так с вами обращаться.

Лайонел встал и начал одеваться, затем повернулся к лежавшей девушке. Он вдруг вспомнил еще об одной детали, из-за которой остановил свой выбор на ней, — это размер ее грудей. Они были тяжелые и круглые, с большими темными сосками. Лайонел проглотил стоящий в горле комок, чувствуя себя дураком, но не желая в этом признаваться даже самому себе.

Лоис смотрела на одевающегося у камина молодого человека. Он был просто великолепен — крупное, сильное тело. Из своего опыта она знала, что он будет обращаться с ней по-доброму. Он не был извращенцем, просто сильно стосковался по женщине. У него были каштановые волосы с золотым оттенком. Да, он очень понравился Лоис.

Затем Лайонел занялся наймом горничной и повара для Лоис. Ее маленькая квартирка находилась в одном из переулков, выходивших на Керзон-стрит. Уходя, гость тактично оставил ей на туалетном столике пятьдесят фунтов.

Вернувшись в свой городской особняк Сент-Левенов — чудовищное здание, построенное его дедом, — граф получил еще несколько записок от Люции. Он настолько устал, что мог лишь покачать головой. Затем граф, сославшись на лихорадку, приказал слуге Кенуорси передать ее светлости леди Крэнстон свои извинения, после чего облегченно вздохнул.

Кенуорси, худощавый лысый мужчина средних лет, расторопный и преданный камердинер графа, коротко кивнул. Он озабоченно посмотрел на хозяина, медленно поднимающегося наверх, в спальню.

— Лихорадка… так-так, — пробормотала Люция, вглядываясь в каменное лицо камердинера. — Все это чушь, и вам это известно! А теперь, Кенуорси, расскажите мне, пожалуйста, чем на самом деле занят ваш хозяин.

— У него лихорадка, миледи, — повторил настойчиво слуга. — Его светлость навестит вас, как только сможет встать с постели.

— Вздор!

Когда Дидье избавил Кенуорси от августейшего допроса леди Крэнстон, Диана фыркнула и выпалила:

— Это глупо! Он просто вредничает, но мне все равно! Он не нужен нам, тетушка. Пусть сам разбирается со сплетницей Шарлоттой! Пусть сам…

— Прекрати, дорогая! Он нам нужен со своим неотразимо высокомерным видом хотя бы для того, чтобы сопровождать нас. Я уверена, что он появится, когда сочтет нужным.

После полудня, когда к тете Люции явились с визитом три старые приятельницы, Диана чуть было не узнала правду о родственнике. Попивая чай в гостиной они перемывали косточки молодежи, сопровождая беседу вздохами, горестными покачиваниями головой и фразами типа «достойно сожаления», «позор для родителей» и тому подобное.

— Разумеется, когда до меня дошли слухи о лорде Сент-Левене, я решила, что должна немедленно передать их вам дорогая Люция.

Сдержанная на первый взгляд пожилая дама с седыми тугими буклями, костлявая, с острым, как клинок, разумом, была настоящим светским драконом.

Перед самым интересным Диану отослали прочь, но она притаилась за дверью и вся превратилась в слух.

Люция, ничего не знавшая о Лайонеле, кроме того, что у него якобы лихорадка, насторожилась, желая получить сведения о племяннике от кого угодно, даже от такой заядлой сплетницы, как Агата Дэмсон.

— …и еще моя горничная узнала от племянницы своей двоюродной сестры, которую лорд Сент-Левен нанял к своей… гм…

— Я могу вам чем-нибудь помочь, мисс? — послышалось за спиной.

Диана едва не взорвалась от досады, но сдержалась и улыбнулась Дидье. «Он понял, что я подслушивала», — подумала она, посмотрев в глаза слуге.

— Да, вы поймали меня, Дидье, но ведь они говорят о Лайонеле, а мне хочется знать, что происходит.

— Вы же леди, — напомнил ей Дидье тоном обличающего грехи архиепископа.

— А вы все знаете, но мне не скажете.

— Совершенно верно, мисс.

— Это нечестно, Дидье.

— Да, мисс. Не желаете ли чаю?

— Нет. Значит, мне придется выяснять самой, не так ли? Дидье побледнел, Диана улыбнулась.

— Я поговорю с миледи, — сказал он в ответ. — А Baм мисс, я посоветовал бы пойти к себе.

Глаза Дианы блеснули.

— Совсем наоборот, — заявила она. — Я собираюсь прогуляться.

Ответ девушки показался Дидье невинным, и он успокоился.

— Я позову Джемисона, мисс. Он будет сопровождать вас. Я полагаю, вы идете в парк? Что ж, это очень хорошо.

Диана не стала его переубеждать.

Джемисон, второй лакей, с часто мигающими голубыми глазами и широкой улыбкой, был счастлив сопровождать мисс Саварол. А Диана тут же начала строить планы, как избавиться от него во время прогулки.

Эта задача оказалась невыполнимой. Джемисон получил четкие указания от Дидье, а все слуги выполняли распоряжения старого монаха с религиозным рвением.

— Мне хотелось бы пойти на Портсмут-сквер, Джемисон.

— Это будет далековато, мисс.

— Ничего, наймите кэб.

Джемисон, к сожалению, не знал, где находится особняк лорда Сент-Левена. Он охотно проводил мисс Саварол прямо в логово льва.

Кенуорси в особняке не было, когда Диана уверенно постучала медным молоточком, прикрепленным на дверях городского особняка Сент-Левенов.

Слуге Титвиллеру далеко было до Кенуорси. Когда Диана величественно потребовала свидания со своим кузеном, он вытаращил глаза, начал запинаться и бессмысленно пятиться назад.

— Передайте графу, — сказала Диана, строго глядя на слугу, — что это крайне срочно, и если он не выйдет через десять минут, я пойду к нему сама.

Джемисон смотрел на девушку во все глаза. Ему несложно было представить себе реакцию Дидье, когда он узнает об этой эскападе. Лакей едва не застонал вслух, так как знал, что принесшему дурные вести отрубают голову.