Хозяин Соколиного гребня - Коултер Кэтрин - Страница 7

– Я хожу на рыбалку вместе с братьями, – продолжала Чесса. – Ту рыбу глэйли, которую мы сейчас едим, поймал мой брат Бродан.

– Чесса, я же говорила тебе, что не желаю, чтобы ты уводила мальчиков за пределы дворца. Ты не можешь их защитить. Они рождены не для того, чтобы потакать твоим глупым капризам. Держись подальше от принцев и не забывай, что ты все-таки дочь короля, а не распущенная торговка рыбой.

– Я буду делать то, что захочу, Сайра. Королева приподнялась со своего кресла.

– Не смей возражать мне, Чесса!

– Полно, Сайра, – вмешался король. – Мальчики любят свою сестру. Ты стала раздражительной из-за беременности, вот и горячишься по пустякам. Клив, не желаешь ли отведать яиц ржанки, запеченных в ячменном тесте?

– Что? – удивленно воскликнула Чесса. – Ты опять беременна? Ведь ты родила уже четверых, так не пора ли остановиться?

– Я рожу королю еще одного сына, – самодовольно ответила Сайра, поглаживая свой еще не округлившийся живот. – У мужчины не может быть слишком много сыновей. Сыновья – это большая ценность, не то что дочери, от которых нет никакого толка.

– Не скажи, – заметил король, отправляя в рот ложку гороха. – Я уже говорил тебе, Сайра, что герцог Нормандии Ролло хочет, чтобы я выдал Чессу за его сына и наследника. Так что она – огромная ценность.

– О чем ты говоришь, отец? Неужели ты хочешь отослать меня в Нормандию? Это же на другом конце света! Эти люди – свирепые викинги, они…

– Она недостойна такого брака, – перебила принцессу королева Сайра. – Я уже тебе это говорила, Ситрик, и снова повторю: выдавать ее за сына Ролло нелепо. Вместо этого ты должен женить одного из наших мальчиков на французской принцессе. Французский король могуществен, не то что этот Ролло, которого он сделал герцогом Нормандским. Ролло уже глубокий старик, скоро он умрет, а его сын не сможет противостоять французам. Он будет разгромлен и убит, и что ты будешь тогда иметь? Вдовую дочь, от которой тебе не будет никакой пользы. Нет, мой господин, ты не должен соглашаться на этот брак. Будет куда лучше, если Бродан женится на принцессе из королевского дома Франции.

А Чесса пусть выйдет замуж за Рагнора Йоркского, Воистину, мой господин, лучшего она недостойна.

– Интересно, а чего достойна ты сама? – покраснев от гнева, вскричала Чесса. – Разве тебе не известно, что Рагнору недолго осталось хозяйничать в Йорке? Любому ясно, что саксы скоро захватят его королевство Данло и выгонят его из Британии вместе со всеми остальными датчанами. Как видно, этого-то ты и хочешь, Сайра, хочешь, чтобы меня отправили в Йорк, где я, быть может, погибну и тело мое будет брошено в канаву, когда саксы возьмут столицу Данло. Да, именно этого ты и добиваешься. Я вижу тебя насквозь. Сайра! В тебе нет ни капли королевской крови, ты просто-напросто…

– Довольно, – спокойно сказал Ситрик. – Сайра, не желаешь ли отведать этого сладкого вина? Его только что привезли из Испании. Оно крепкое и такое же сладкое, как твои губы.

Клив видел, что королева в ярости, однако у нее хватало ума не давать волю языку в присутствии мужа. Возможно, ее сдерживало и присутствие за столом гостя, хотя какое ей может быть дело до того, что думает о ней чужеземец? Что до Чессы, то она, не поднимая глаз, смотрела на свою тарелку, полную кушанья, приготовленного из рыбы глэйли и яиц. Было общеизвестно, что королевство Данло слабеет с каждым годом и недалеко то время, когда саксы во время одного из своих набегов захватят Йорк. Еще немного, и викинги будут изгнаны. Едва ли принц Рагнор успеет воссесть на отцовский трон.

Интересно было бы узнать, что принцесса Чесса думает о браке с Вильгельмом Длинным Мечом. Несомненно, такой брак пришелся бы ей по вкусу. Какая женщина не предпочла бы богатство и роскошь бедности? Впрочем, ему нет до этого дела. Благодарение Фрейе, ему только и нужно, чтобы спокойно жить, растить свою дочь и чтобы время от времени ему попадалась податливая женщина, дабы он мог утолить потребности своего тела. Право же, это не слишком много.

На следующее утро Ситрик призвал Клива к себе в тронный зал. Кроме короля, там никого не было. Так было и раньше. Всякий раз, начиная беседу с Кливом, король приказывал удалиться и министрам, и слугам – всем, кроме своего телохранителя Каллика. Когда Клив во время их первой встречи высказал удивление по поводу таких предосторожностей, Ситрик ответил ему, что иные слуги могут иметь двух господ, и у него нет желании предоставлять им эту возможность.

– Я согласен, – сказал он, едва только Клив вошел в тронный зал. – Ты можешь отправиться в Нормандию уже сегодня и сообщить герцогу Ролло, что я выдам дочь за его сына. Я пошлю Чессу в Руан тогда, когда герцог пожелает устроить их свадьбу. Клив низко поклонился.

– Как тебе будет угодно, государь.

– Клив…

– Что, государь?

– Ты хорошо справился со своей миссией. Ты умный человек, думаю, тебе можно доверять. Если когда-нибудь тебе надоест служить Ролло, я предложу тебе служить мне.

Клив поблагодарил Ситрика за добрые слова и повернулся, чтобы уйти.

– С твоей стороны было очень разумно держаться на расстоянии от моей дочери, Клив из Малверна. Сдается мне, она к тебе неравнодушна, чего я никак не ожидал. Знай: я желаю этого брака, ибо предвижу, что герцог Ролло основал могучую династию, которая не угаснет, а будет становиться все сильнее и завоевывать все новые земли.

– Думаю, ты прав насчет Ролло, государь. У герцога очень твердая воля. – Клив сделал паузу, смахнул с рукава соринку и добавил:

– У меня нет никаких причин искать общества твоей дочери.

С этими словами Клив покинул тронный зал. Ни он, ни король не сказали больше ни слова.

Усадьба Малверн

Месяц спустя

– Отец…

– Что, детка? – Клив поднял Кири над головой, слегка опустил и прижал к своей груди.

– Ты так долго не приезжал. Без тебя мне было плохо.

– Мне без тебя тоже. Из Дублина мне пришлось отправиться в Руан, и только потом я смог вернуться домой, в Малверн. Но я же сказал тебе, сколько дней займет моя поездка. Я вернулся на три дня раньше срока.

– Это верно, – согласилась Кири и вздохнула. – Иногда мне кажется, что ты нарочно прибавляешь дни, чтобы обмануть меня. А как твои дела? Все прошло хорошо?

Он долго молчал; его длинные, сильные пальцы нежно гладили спину дочери. Она заерзала, и он почесал ее левое плечо.

– Все прошло так, как желал герцог Ролло, – сказал он наконец. – А теперь иди спать, Кири. Завтра я расскажу тебе о Таби. Твой дядя Меррик прав. Таби – золотой ребенок, сильный и добрый. А вот и Айрек, он хочет лечь вместе с тобой.

За прошедший месяц Айрек успел заметно отъесться. Теперь это был почти взрослый пес с черно-белой шерстью и серым пятном на морде. Никакая порода в нем не просматривалась. Он готов был храбро защищать Кири от любых посягательств и яростно лаял, если ему казалось, что кто-то желает причинить ей зло. Когда Айрек обнажал клыки и начинал угрожающе рычать, Харальд, старший сын Меррика, отбегал от него подальше.

В кромешной тьме ночи Кливу опять явился знакомый сон, не посещавший его уже почти три месяца. Он очутился в этом сне внезапно, как моряк, которого волна неожиданно смыла с корабля в бушующее море. Все вокруг было реально, словно наяву: его ноздри наполнял аромат растущих повсюду желтых и лиловых цветов, он ясно чувствовал влажное прикосновение тумана. На сей раз он не стоял на вершине утеса, глядя вниз, на лощину, где меж валунов бежал холодный поток, переходящий в водопад. Нет, нынче он сразу же оказался перед дверью громадного деревянного дома с крышей из дранки и дерна, от которой к небу поднималась тонкая струйка дыма, выходящего из дыры над очагом Он весь дрожал. Он не хотел входить в этот дом-крепость Он опять слышал все тот же низкий, повелительный голос и чувствовал, что скоро не выдержит и закричит. Надо убежать! Но куда подевался его пони? Он поднял руку и толкнул дверь. Тяжелые деревянные створки распахнулись. Внезапно низкий мужской голос замолчал. ОНА не кричала. В доме царила мертвая тишина. Комната, в которую он вошел, была очень широка и длинна – не комната, а настоящий зал. В дальнем конце ее виднелся высокий помост, а по бокам – квадратные окна, закрытые массивными ставнями. Пол был земляной. Прямо за помостом висел занавес, за которым – Клив это знал – находились четыре маленькие спальни. Вдоль стен зала, по всей их длине, стояли скамьи, над вырытым в полу очагом, на толстых цепях висел огромный чугунным котел, окутанный густым белым паром. Несмотря на то, что в зале было множество людей – мужчин, женщин, детей, – здесь стояла полная тишина. Даже три сидящие на полу собаки, и те не издавали ни звука. Это было невыносимо тягостно и внушало страх.