Боже мой, какая прелесть! - Обухова Оксана Николаевна - Страница 8

– Э-э-э, Александра Пряхина, если не ошибаюсь? – говорит с изучающим прищуром.

– Нет… то есть да – не ошибаетесь, – смущенно мяукаю я.

– У вас сегодня произошла неприятность, – то ли спросил, то ли констатировал кэп. – Вы столкнулись у ворот с машиной вашего соседа. Вы помните, когда точно произошло ДТП?

– Ну-у-у, – протянула я и беспомощно взглянула на Коновалова.

Тот молитвенно прижал ладони к груди, закатил глаза, и я сосредоточилась.

– Часов около семи… кажется…

– Кажется или точно? – пытливо нахмурился капитан.

– Ну-у-у… сюда, то есть ко мне домой, мы пришли в начале восьмого… Ой, вспомнила! Тост мы подняли двадцать минут восьмого! Правда, Анатолий Андреевич? Значит… столкнулись почти ровно в семь!

Коновалов выдохнул, повеселел и стал поглядывать на милиционеров с некоторой покровительственностью во взоре.

– Вы посмотрели на часы? – вредно упорствовал товарищ Стрельцов.

– Да, – как бы обретая уверенность, кивнула я и показала пальчиком на деревянный гробик.

Капитан сравнил показания облезло-золотого циферблата со своим хронометром и огорченно покосился на подчиненного лейтенанта.

– А почему вы посмотрели на часы? – продолжил все же наседать.

– Господи! Да посмотрела, и все! Там было двадцать минут восьмого.

– Уверены?

– Гарантирую.

– А сколько времени вы провели на улице и в доме, после того как столкнулись?

– Ну-у-у… минут пятнадцать, двадцать. Разговаривали, дома я кофе варила… вот посмотрите, на мойке две грязные чашки стоят… Потом мы… то есть Анатолий Андреевич пил коньяк, потом поехали в ресторан, кушали салат с трюфелями, жульен…

– Достаточно, – сморщился от голодного спазма и моей глупости Стрельцов. – Вы сможете позже подъехать к нам и дать письменные показания?

– Конечно могу. – Я пожала плечами. – А что случилось-то? Зачем…

– Сашенька, – перебил меня Анатолий Андреевич и ласково погладил по плечу, – не надо забивать свою чудесную головку чужими проблемами. Ложитесь спать, мы и так вас побеспокоили. Правда, капитан?

Стрельцов хмуро оглядел мою разоренную ломбардами гостиную, задержался взглядом на тумбе, где возле бутылок стояла фотография Димы с траурной ленточкой в углу, и отвечать на вопрос «зачем» не стал. Не удивлюсь, если провожая милиционеров до моих ворот, господин Коновалов проинформировал товарищей о том, что Сашенька несчастная вдовушка и незачем доставлять бедняжке лишнее беспокойство. Капитан достал из кожаной папки листок бумаги, нацарапал на нем координаты и телефон места, куда мне стоит явиться, дабы отмазать соседа от каких-то обвинений, и, уже сделав шаг за порог, остановился:

– А кто виноват в аварии, Александра?

Я отвела плутоватые глазки, зашуршала шелками на груди.

– Ну? – повысил голос милиционер. – Кто?

Я подошла ближе и, якобы пряча лицо от Анатоля, шепнула: Я.

– Вы? – каверзно уточнил ментяра.

– Да, – потупилась я. – Я же задом пятилась… Только вы… только Анатолий Андреевич взял вину на себя… Ремонт обещал оплатить…

– Он обещал?

– Да, – горестно вздохнув, я повесила голову. – Он позвонил своим ремонтникам, и те увезли машины.

– А когда позвонил? – зацепился капитан и сделал шаг обратно в дом.

– Ну-у-у, – затянула я, – это уже после того, как мы попили кофе…

– Звонил по вашему телефону или по своему?

– Свой сотовый достал, – с полным усердием проинформировала я, глянув из-под ресниц на Коновалова, поняла, что попала в точку.

Никуда, выходя на крыльцо, сосед не звонил. Только вид делал, что набрал номер и разговаривал с Денисом. А на самом деле звонок прошел за двадцать минут до этого, в момент, когда Коновалов приседал под хвостом побитого «рено» и сообщал о повреждениях.

Ну и фрукт! Как все рассчитал! Даже звонок слесарю теперь составляет ему алиби! Он на моих глазах «разговаривал» с Денисом, распечатка телефонных звонков подтвердит «точное» время. Я дам показания и подпишусь под этим фактом.

Здорово. Теперь хороший адвокат Анатоля от любых обвинений отмажет. Каждое лыко в строку.

Вот только… Подготавливая себе алиби, ошибся разочек Анатолий Андреевич. Недооценил мыслительные способности длинноволосой блондинки из дома напротив.

Как только за гостями закрылись все двери, я подошла к тумбе, склонилась над коробом старинных часов и долго-долго всматривалась в деревянные бока.

На них совершенно четко отпечатались крупные следы подушечек мужских пальцев. Мои, вытянутые и неполные, легко отличались от отпечатков соседа. Я не могу брать предметы, прикасаясь к ним всеми подушечками, мешают длинные ногти, а это значит – на деревянных боках часов остались «вензеля» господина соседа. Диминых отпечатков там не могло сохраниться, я натирала гробик мебельным воском буквально неделю назад…

Беспечен был Анатолий Андреевич. Самонадеян.

А ведь, казалось бы, чего проще? Придал стрелкам нормальное положение и оботри часы полой пиджака! Уничтожь следочки. Но нет. Анатолий Андреевич пребывал в полнейшей уверенности, что находится в гостях у простофили с куриными мозгами. Подобные мне девушки живут как птички, минуток не считая.

А я привыкла контролировать свое поле.

Я сходила на кухню за новым полиэтиленовым пакетом, аккуратно запаковала в него часы и недолго прикидывая прошла в гараж, где в одной из старых канистр Дима оборудовал скромный тайник.

Часы легко уместились в полую железяку.

Полюбовавшись зрелищем запыленного уголка с сокровищем, обещающим дивиденды, поднялась в гостиную и наградила себя глотком коньяка. Потом подумала, плеснула в бокал еще немного – выпить для снятия стресса бывает нелишним – и села возле окна размышлять над сложившейся ситуацией.

…Как оказалось чуть позже, лучше б не размышляла, а сразу отправилась спать. Мысли вращались сплошь пугливые и совсем не радостно-жадные.

Куда ты, Саша, влезла?! Куда?!

Остановись, пока не поздно! Одумайся.

Но остановиться никогда не поздно. По меньшей мере сначала надо хотя бы выяснить, куда конкретно влезла – или влипла, – и уж тогда решать, стоит оно того или нет.

В игре, где шестисотый «мерседес» идет разменной монетой, ставки бывают смертельно крупные.

Глава 3

Проснулась я так поздно, что, когда взглянула на часы, не поверила глазам. Табло электронного будильника показывало половину пятого.

Кажется, вечер. В спальне, выходящей окнами на юго-запад, – жара. Утром, ложась почивать, я не включила кондиционер (я теперь жадная и берегу электроэнергию), а решила обойтись открытым в утреннюю прохладу окном. Теперь голова трещала так, словно вчера я позволила себе не два глотка арманьяка на сон грядущий, а засосала стакан самогона.

Гадкое состояние. И привкус во рту соответствующий воспоминанию о самогоне. На подушке осталось влажное пятно в форме затылка.

…Примерно через десять минут кондиционер охладил дом до приятной температуры, чуть позже таблетка дешевого, но действенного цитрамона сняла с висков пульсирующие взрывы. Физическое состояние улучшилось, моральное осталось гадким. Просто даже мерзопакостным.

К любому роду деятельности у человека должна быть либо склонность, либо наработанная привычка. Я врожденного пристрастия к подлости не имела – к сожалению? – и раньше шантажом не подрабатывала.

Вчера, на адреналине, все казалось едва ли не невинной шалостью. Сегодня, когда умозрительные наметки готовились перейти в фазу решительных действий, наступило жалкое похмелье. Стыд и страх терзали в равных долях. А с чего я, собственно, должна начать этот самый шантаж?!

Сбегать в милицию, разузнать, в чем обвиняют Коновалова, и выяснить цену вопроса? Или сразу явиться к нему с предложением – делиться надо, батенька? Пригрозить – снесу часики с отпечатками куда следует…

Явиться? Да жутко представить! И гадко, кстати, тоже.

Но что же делать? Карусель завертелась, ложные показания я уже дала…