Мазепа - Костомаров Николай Иванович - Страница 39

Оставивши Паволочь, набравши там на дорогу для себя всякого съестного, а для лошадей — овса и сена, путники пустились на пять дней в «печальное и уныливое путное шествие» по пустыне, где не встретили ни городка, ни села вплоть до полуразоренного Немирова. Там снова запаслись они припасами, которые там уже были дороже, чем в Хвастове, и опять пустились другою пустынею до Сороки, где уже начинались турецкие владения. На возвратном пути из Святых мест тот же Иоанн Лукьянов с бывшими при нем богомольцами ехал через Немиров по украинской пустыне до Палеева владения в купеческом караване, возвращавшемся из Турции в Московское государство. Турки провожали путешественников и говорили, что они проводили бы их до Киева, но боятся Палея: он их не выпустит, а побьет. «Разве Палей своевольный у государя своего?» — спросили русские турок. Турки отвечали: «У нас про него ходит страшно грозная слава, и мы никого так не боимся, как его!» Добрались до Паволочи. Находившийся там наказной Палеев полковник, услышавши о приближении каравана, приказал ударить в бубны и литавры. По такому сигналу подчиненные ему козаки-палеевцы оседлали коней и выехали в поле с знаменами. «Было их, — говорит священник, — человек триста, и выскакивали они из кустов словно зайцы, кучками человек в 20 и 30, стали гарцевать на конях, бросать копья, пускать стрелы из луков, стрелять из пистолетов, а турки, провожавшие караван, как увидали палеевщину, так и стали ни живы, ни мертвы». Полковник подъехал к купцам и всех их приветствовал, а купцы угощали Козаков водкою. Караван остановился табором за городом, в поле, и полковник прислал туда овса, всякого съестного и меду. Турки далее Паволочи не стали провожать путешественников; охрану их приняли теперь на себя палеевские козаки. Когда путешественники прибыли в Хвастов, Палея там не было; он уезжал в Киев, а вместо него управляла тогда всем полком его жена. Она выслала навстречу за пять верст путникам пятьсот конных Козаков, а когда караван стал табором в поле, прислала туда говядины, калачей и вина. Путешественники пробыли в Хвастове целый день. Палеева жена звала купцов к себе на обед и говорила: «Зачем вы до нас турок не довели? Пусть бы они узнали, каков мой господин Палей, и я знала бы, как их угостить! Жаль, что без почести гостей отпустили! Я бы им дала назад провожатых человек пятьсот через лядскую землю». Из Хвастова два дня до Киева провожали путешественников палеевцы.

Это драгоценное описание современника и очевидца представляет живо быт Козаков в Правобережной Украине. Поразителен. между прочим, этот семейный порядок общественной жизни, при котором в отсутствие полковника всем его полком управляет оставшаяся дома жена, словно домашним хозяйством.

В первые годы заселения Украины козаками они верны были цели, с которою Ян Собеский предпринял восстановление козачества в крае, подвластном Речи Посполитой: козаки беспрестанно предпринимали военные походы против бусурман, и особенно славился ими Палей. Он, говорит малорусский летописец, не только не допускал татар опустошать польских и русских пределов, но сам ходил и посылал своих Козаков в Буджакскую орду[99] разорять татарские села: не один раз доставалось от них Очакову. Не раз крымские и белогородские салтаны, при содействии турецких янычаров, наступали на Палея с своими ордами и даже подходили под самый Хвастов, но Палей всегда счастливо побеждал их и отгонял; он взял в полон одного салтана. Постоянный борец против мусульман. Палей, однако, не чуждался и дружественных сношений с ними, когда они сами к нему дружелюбно обращались; так, однажды приезжал к нему из Буджацкой орды ага с подарками — седлом, луком и стрелами. Были между татарами у него даже родные: его сестра была когда-то взята в полон и стала женою татарина, а ее сын Чора-мурза, будучи мусульманином, приезжал в Хвастов гостить к дяде.

Заселялась Украина, умножалось войско козацкое, и Палей расставлял своих Козаков на жительство по Полесью в маетностях не только королевских, но и духовных лиц и наследственных шляхетских. Так как козаки считались королевским войском и не получали определенного жалованья, то собирали с жителей в свою пользу «борошно»: под этим словом разумелась тогда не одна хлебная мука, как теперь понимают это слово, но также деньги, возы с лошадьми и всякие хозяйственные орудия, — одним словом, все, в чем козаки могли нуждаться для своего содержания. Палей становился словно удельный владетель в своем полку, а расстановка в чужих маетностях Козаков вела к тому, чтобы со временем сколько возможно больше расширить территорию этого полка и распространить козачество, передать ему над краем господство, принадлежавшее польскому шляхетству. Другие козацкие полковники, как Искра, Самусь, Абазын, также старались об умножении народонаселения пришельцами и о расширении козачества. Абазын именовался полковником подольским, и при его стараниях населялась опустевшая Брацлавщина, возникали села за селами около Немирова, Винницы, Илинец, Брацлава. Заселялась и Поднестровщина. Стекались на новоселье пришельцы из Молдавии и Левобережной Украины, а равно из Волыни и Червоной Руси[100].

Все новосельцы делались вольными козаками и устраивались по козацкому порядку в сотни. Подобным же способом наполнялись полки Искры и Самуся, по выражению поляков — «гультайством» (бродягами), и все заодно держались палеевщины.

До 1688 года у новозаселявших Правобережную Украину не было открытых столкновений с поляками, хотя они, как малороссияне, по преданиям отцов и дедов, не любили их. Но в 1688 году Палей обратился через гетмана Мазепу с просьбою к царю принять под свою высокую руку всю Белоцерковщину и Хвастовщину и причислить к регименту войска запорожскаго. Это значило, что правобережное козачество начинает гласно заявлять то, что у него было в мысли. Московское правительство не могло решиться на такое дело, которое повлекло бы за собою разрыв с Польшею после недавно установленного мира. Палей получил ответ, что невозможно исполнить того, чего он просит; но если он сам своею особою и другие вместе с ним пожелают поступить под царскую руку, то пусть идут в Запорожье, а из Запорожья вольно будет им перейти в малороссийские города. Само собою разумеется, что такое дозволение не соглашалось с желаниями Палея: оно касалось только отдельных лиц, а Палей думал передать все правобережное козачество с его краем под единую власть царя и под управление единого козацкого гетмана. Палей замышлял поссорить Россию с Польшею; это показывает письмо его к царскому воеводе в Киеве, где сообщается, будто у польского короля заключен с бусурманами тайный договор во вред Русской державе.

Неизвестно, открытые ли поляками покушения Палея отторгнуть от Речи Посполитой Правобережную Украину, или козацкие нападения на шляхетские усадьбы были причиною, только Палей был где-то схвачен поляками и посажен в тюрьму в Немирове. Но он потом скоро освободился. Между тем во время его сидения в тюрьме Хвастов — гнездо палеевцев — был захвачен поляками, и так как он издавна уже считался маетностью католического епископа, то нахлынули туда ксендзы и хотели обращать православные церкви в униатские, — как вдруг воротился освободившийся из неволи Палей, выгнал их и, как говорят, некоторым упрямым приказал отрубить головы. 22 декабря 1688 года палеевские сотники Андрущенко и Тышко с 500 Козаков напали на маетность пана Федоровича Иванков: козаки повыгоняли из домов и поколотили панских слуг, набрали немало серебра, меди, платья, оружия и всякой домашней рухляди, пять дней хозяйствовали в панской усадьбе; напоследок, насмехаясь над польскими обычаями, в первый день праздника Рождества Христова выволокли на мост дохлую свинью и говорили: «Нехай ляхи зъедять, буде им на все святки».

Вскоре в 1689 году Палей писал Мазепе, что польский король прощает его проступки и убеждает оставаться в послушании ему и Речи Посполитой, обещая свои милости, но он, Палей, с своими козаками ни за что не хочет быть под властью польских панов; все козаки того только и желают, чтобы находиться под властьювеликого государя. Палей просил дать совет, как ему поступить, когда на Хвастов нахлынут польские хоругви: бежать ли ему в Киев под защиту царской власти или обороняться, ожидая от царя помощи? Гетман Мазепа с своей стороны советовал московскому правительству принять Палея и указывал на запустелый городок Триполье, вошедший по мирному договору в черту царских владений на правой стороне Днепра: там, казалось, возможно было поселить Палея с его полчанами не без выгоды для государства в видах обороны Киева. Но из Москвы получен был ответ в прежнем смысле: никак нельзя принимать Палея с его полком, а можно принять его самого, если придет прежде на Запорожье, а потом перейдет в малороссийские города.