Хроники Дебила. Свиток 2. Непобедимый - Чекрыгин Егор - Страница 18

Но местные так далеко заглядывать не привыкли. Им завтрашний бы день пережить – уже неплохо. А что там будет через неделю – об этом пусть духи думают.

Вот, собственно, под этим предлогом я и выцыганил для себя лишний день на раздумье. Мол, надо перебазарить с духами, объяснить им, кто тут хорошие ребята, а кто чмо приблудное. Чтобы, типа, как духи завтра на нашей стороне были, а врагам не помогали. Ну и, может, еще и что полезное подскажут.

Вожди, что старый, что малый, повздыхали напоказ, демонстрируя друг дружке, как им не терпится ринуться в бой, но с духами спорить не стали. Отвели меня на какую-то дальнюю полянку и даже завалили небольшого кабанчика, выдав мне его в качестве подношения духам. Духи приняли. Я тоже, от всей души. В степи меня свининкой не баловали. Правда, этот свиненыш при жизни явно злоупотреблял марафонскими забегами, судя по твердости мяса. Но все-таки какое-то разнообразие.

Так что я пожрал, попел и сел около костра. Мыслить. Время от времени постукивая в купленный в Вал’аклаве бубен. Потому как телевидение и кинематограф моего времени донесли до меня идею, что шаман без бубна, как эстрада без сисек, – картина мрачная и унылая. Так что я лупил в свой бубен, прихлебывал пивко и прикидывал расклады.

Супостатов много. Реально много, а не больше, чем пальцев на руках и ногах у одного человека. Путем долгих подсчетов и прикидок (сколько человек в одной лодке, сколько лодок в каждом поселке, сколько всего поселков), выходило, что народа тут человек шестьсот, не меньше, а скорее, даже больше. В смысле, с бабами и детьми. По хорошему-то, по местным меркам, это целая небольшая страна или здоровущее племя.

Как сказал тот пленный, это и было племя, согнанное с привычного места верблюжатниками еще чуть ли не три года назад и тихонечко двигающееся на восток, как снежный комок обрастая другими беженцами. Причем, что характерно, и раньше они тоже жили вдоль русла какой-то большой реки. Такая жизнь им была привычна, вот они и обрадовались возможности переселиться на эту реку. А то, что других по пути грабят, ну так на то эти другие и существуют, чтобы «наши» их грабили. Были бы своими, их бы с распростертыми объятьями приняли, накормили бы, напоили, спать уложили, а чужаков – только грабить. Философия незамысловатая, но в этом мире оригинальностью не отличающаяся.

А то, что у местных есть закон, что тех, кто по Реке караваны водит, не трогать? Так они, во-первых, не знали, а во-вторых, срать хотели на чужие законы. Их тут почти полтыщи человек народа, причем бедного, голодного и злого. Такой силище законы не писаны.

В общем, живут они тут четырьмя поселками и еще десятком мелких хуторков на островах посреди реки. Но этот вот поселок, что у мыса, – самый большой и удобный. И самый южный, так что пробраться мимо них, чтобы сначала разобраться с мелкими поселениями, никакой возможности не было. Но и драться со всей толпой? Конечно, «забритые» сильны своим строем и выучкой. И сейчас их уже почти полных четыре оикия, что без малого сорок восемь человек (сорок шесть, если быть точным). Это та сила в нашем войске, которую можно называть реальной. Были еще и морячки Кор’тека, и ребята Бокти. Двадцать четыре первых и сорок два вторых. Да еще двое выживших улотских «лыцаря», один из которых калека, да мы с Лга’нхи, Осакат и Витьком. И как поведет себя вся эта разномастая шобла в бою, нетрудно будет догадаться. Смело бросится вперед, мешая друг дружке и профессионалам. А схлопотав по морде, вполне возможно, с не меньшим энтузиазмом рванет назад, ломая наши же ряды. И если врагов у нас будет в соотношении два к одному (не говоря уж о трех-четырех), нас размажут, как сливочное маслице по куску хлеба.

Значит, надо делить. В смысле, и своих делить, и врагов. Своих – потому что вместе они только мешают друг другу. А врагов – чтобы громить их по частям. Решение найдено, остались только разные мелочи, вроде – придумать, как воплотить его в жизнь и победить супостатов. А пока я смело могу наградить себя еще во-о-н тем вон куском свининки. Он вроде как помягче выглядит, и жира на нем до фига.

Глава 5

Выиграть сражение – это не то же самое, что выиграть войну. А выиграть войну – еще не тоже самое, что выиграть мир. А выиграть в лотерею… впрочем, это уже из другой оперы.

В первой битве мы разгромили врага практически всухую. Сам не ожидал, что все будет настолько легко и просто. Оказывается, даже мощный интеллект жителя XXI века чего-то стоит, если за ним стоит сотня могучих и злобных дикарей, которые выполняют твои инструкции, не внося в них собственное видение мира.

Первым выступил сводный отряд из моих морячков и приданной к ним в качестве проводников парочки ребят Бокти. Их задача была довольно простой и незатейливой – спереть половину «пиратских» лодок фактически на глазах их владельцев. Ну, или, если не приукрашивая, спереть на рассвете, когда сон особенно сладок, а бдительность притупляется. Но спереть так, чтобы враги это заметили и увидели, в какую сторону бежать за своим имуществом.

«Пираты», привыкшие тут чувствовать себя хозяевами, подобной наглости не ожидали. Даже охрану возле лодок не выставили, будто это им родимая гавань, а не театр только что начатых мной военных действий. Когда на рассвете два десятка человек на четырех лодках тихонечко причалили к пляжу перед поселком и прихватизировали шестнадцать лодок, пропоров днища еще семи (я приказал дырявить те лодки, что уже спущены на воду, если не хватит людей захватить их все, но не трогать те, что вытащены на берег), «пираты» даже не шелохнулись.

Как впоследствии сказал Кор’тек, им даже специально пришлось пошуметь, ограбив ближайшие к пристани домишки, чтобы на них обратили внимание. Но так или иначе, а первый акт сочиненной мной пьесы был сыгран. Супостаты заметили пропажу и ринулись догнать, вернуть, наказать. Для этого им пришлось для начала собраться в кучу, во-вторых решить, что делать, в-третьих, спустить оставшиеся лодки на воду. Мои ребята получили минут двадцать-тридцать форы.

Фора им понадобилась, чтобы, двигаясь по течению реки, выгрести к удобному пляжику, образовавшемуся как раз там, где лес довольно далеко отходит от берега.

Там мои застрельщики бросили лодки и ломанули через лес. Через тот самый лес, что рос на мыску, вокруг которого река делает очередной небольшой поворот. Естественно, злобные пираты, которых тут набралась, наверное, сотня с лишним, не удовольствовавшись возвратом лодок, ринулись вслед за обидчиками, пылая праведной местью и желанием обезопасить себя на будущее от подобных посягательств.

Думаю, дальше объяснять не надо? Из леса им навстречу вышли мои могучие оикия, а во фланг ударили ребята Бокти, усиленные Лга’нхи, Витьком, последним целым воякой Леокая, и мной. (Откосить, отмахиваясь поддельной справкой о плоскостопии и ссылками на должность полководца, которого надо беречь от опасностей и кормить усиленным пайком, как-то не получилось. Я это заранее знал и даже не пробовал настаивать.) А пока мы рубились, мои (имею я право потешить свое самолюбие, хотя бы и про себя?) славные морячки, пробежав через лес, сели на собственные лодки и подгребли с тыла, отрезав врагу путь назад.

Тут так воевать не привыкли. Тут либо стенка на стенку, либо втихаря подкрасться, содрать подвернувшийся скальп, стырить мешок зерна, побить посуду и быстрее удирать, сочиняя по пути балладу о своем подвиге. Так что, когда враги полезли со всех сторон, бедолаги-пираты растерялись, запаниковали и заметались, как хомячки в одной клетке с кошкой. Ну и несложно угадать, что их участь была подобна участи этих же самых хомячков. Хотя, конечно, умирая, они оказывали яростное сопротивление.

Мне ли не знать? Мое участие во всем этом было пусть и не слишком активным, но, увы, очень запоминающимся. Мне.

Сначала я долго лежал в мокрой от росы траве, дрожа от холода. Потом, когда послышались певучие сигналы Гит’евека, командующего оикия, вскочил вместе со всеми и ринулся в бой. Отнюдь не в первых рядах, но и не последним. (Все-таки приходится поддерживать авторитет.) Первый попавшийся мне навстречу противник был растерян и, кажется, больше подумывал о том, чтобы смыться отсюда, чем о драке. Но тут как раз с реки раздались воинственные вопли наших морячков, начавших громить тылы, и бедолага окончательно завис. Тут-то я его и рубнул. Содрал скальп, побежал дальше, нашел нового врага, ткнул протазаном, тот отскочил и попытался врезать мне своим копьем. Несколько секунд мы кружили и обменивались ударами. Его копье было длиннее моего протазана, наверное, на метр. Ну да зато я уже был натаскан Лга’нхи на противника именно с таким оружием, так что выбрал момент, подбил в сторону древко его копья и резко рванул вперед, с размаху рубя по рукам. Попал. Да еще как! Одна рука вообще повисла на лоскуте кожи и забила фонтаном крови, а вторая выпустила копье и повисла плетью. Извиняйте, дяденька, но это война! Я половчее перехватил протазан и замахнулся для добивающего удара. А мой противник выхватил, той самой, якобы повисшей плетью рукой, откуда-то из-за спины топорик и полоснул меня по корпусу. Будь я чуточку шустрее и продвинься вперед на лишний сантиметр-два или будь рукоять топора моего противника на те же один-два сантиметра длиннее – тут бы и сказочке конец, вернее, – моим хроникам. Но чудо! Рукоять была короче, а я медленнее, потому конец пришел лишь моему участию в битве.