Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга II - Ховисон Дэл - Страница 28

[Лю замолкает, переводит дыхание и кладет искалеченную руку на камень.]

Три месяца — вот срок, который понадобился нам на восстановление всей Великой Стены — от Чжу Циюбя в западных горах до головы Великого Дракона у Шаньхайгуань. Ее ни разу не пробили, ни разу не преодолели. Она дала нам возможность вздохнуть, объединить население, построить экономику военного времени. Мы были последней страной, присоединившейся к плану Редекера. Это произошло на конференции в Гонолулу. Столько времени, столько жизней потрачено впустую! Если бы не рухнула ГЭС „Три ущелья“, если бы не обрушились остальные стены, пришлось бы нам восстанавливать эту? Кто знает. Это памятники нашей недальновидности, нашей заносчивости, нашего позора.

Говорят, при постройке изначальной стены погибло столько рабочих, что каждая ее миля отмечена человеческой смертью. Не знаю, так ли это было в прошлом…

[Лю Хуафенг гладит камень искалеченной рукой.]

Но сейчас это правда».

ГЭРИ БРЭНДНЕР

Слова, слова, слова

Гамильтон Бакстер сидел за столиком со свежими экземплярами «Зла в действии». Это была его последняя книга, в отличной суперобложке и с правильно написанным именем. Десяток молодых людей встали в очередь за автографом. Не толпа почитателей Стивена Кинга, конечно, но все же лучше, чем ничего.

Длинное худое лицо Бакстера складывалось в гримасу, которую он считал искренней улыбкой. Ему протягивали книги, он тщательно выводил подпись, иногда по просьбе читателя добавляя бессмысленное посвящение. Бакстер знал, что большая часть этих детей заканчивает курс лингвистики и надеется однажды увидеть свое имя на обложке. Они терпеливо слушали отрывки, которые он зачитывал. Бакстер ненавидел такие чтения, но понимал, что без них не обойтись. И к концу дня один из этих засранцев может решиться и выложить двадцать четыре бакса за его новый роман.

Когда начинали задавать вопросы, среди блеянья, лести и банальностей Бакстер терпеливо ждал, когда прозвучит неизбежное «Откуда вы берете свои идеи?» Другие писатели, настоящиеписатели, стонали, когда слышали это, а вот Бакстер наслаждался. Этот вопрос давал ему возможность произносить бессмысленные слоганы, избитые шаблоны, которыми писатели сыпали со времен… ну, наверное, Плутарха. Вся эта чушь о том, что нужно использовать собственный опыт, писать то, к чему тянется душа, отличать слово истинное от простой мысли. Пустые слова, но поклонники их лопали и нахваливали. Однако сегодня, открыв рот для навешивания очередной порции лапши на уши почитателей, Бакстер удивился ничуть не меньше их, выпалив нечто особое.

— Откуда я беру свои идеи? Я их краду.

На миг в зале повисла такая тишина, что можно было слышать, как работает новомодная касса без звонка. Затем пара молодых людей захохотала, решив, что автор-середнячок изволил пошутить. А вскоре к ним присоединился и сам Бакстер, надеясь на то, что его смех не кажется чересчур фальшивым. Потому что он только что сказал аудитории правду. Он был вором.

Учась на первых курсах одного из колледжей Калифорнии, Гамильтон Бакстер обнаружил, что может взять несколько работ разных авторов, изменить некоторые слова, перестроить предложения и параграфы, а результат подать как собственную работу и получить за нее отличную оценку. Со временем это умение совершенствовалось. Бакстер без проблем окончил колледж со степенью по английскому языку, и при этом не написал ни одного оригинального произведения.

На выпускном Бакстер понял, что с его специализацией выбор профессии весьма ограничен. Он делал ставку на свой единственный талант и искал способ зарабатывать им на жизнь. Довольно скоро Бакстер понял, что работать нужно с художественной литературой. В мире миллионы историй и множество давно забытых книг, которые только и ждут, когда он обратит на них внимание. Он был осторожен и никогда не использовал работы тех, кто был хоть немного известен публике. Бакстер охотился за томами на дальних полках букинистических магазинов и ворошил стопки непрочитанных работ в библиотеках. Он избегал искать источники в Интернете, потому что у дотошных сетевых зануд было множество способов поймать его за руку.

Пятнадцать лет Бакстер вел комфортное, если не роскошное, существование, пользуясь чужими словами. Он постоянно держался в середине списка издающихся авторов, ни разу не попадал в списки бестселлеров, не получал премий и рекламировал свои книги редко, от случая к случаю, играя роль Автора для небольшой аудитории вроде этой.

Нечаянно вырвавшаяся правда встряхнула его сильнее, чем почитателей его таланта. Бакстер извинился и отбыл якобы на встречу с издателем. Ничего подобного в его планах на день не значилось, но он чувствовал, что должен уйти раньше, чем выболтает очередной отвратительный факт.

Час спустя Бакстер жадно дышал библиотечным воздухом, словно пловец, поднявшийся к поверхности из невозможных глубин. Запах страниц, переплетов и самих слов придавал ему силы.

Здание было новым и светлым, но теплый затхлый запах библиотеки был стар, как сама литература. Библиотекарь, любезная женщина средних лет, приветствовала его улыбкой.

— Сегодня вы позже обычного, мистер Бакстер. Надеюсь, ничего не случилось?

— Никаких проблем, Клэр. Пришлось сделать паузу и продать несколько книг. Проклятье художника.

Она добросовестно рассмеялась, а Бакстер направился к одной из небольших кабинок в конце зала. И с радостью отметил, что его любимое место не занято. Он уложил свой потертый бриф-кейс на стол между разделителями и зашагал обратно к полкам. Сегодня ему нужно начать новую книгу, поэтому стоит для вдохновения просмотреть старые материалы.

Бакстер взял подшивку давно не издающихся дешевых журналов. Лексика там была рудиментарная, но порой эти писатели по-пенни-за-слово рождали неплохие идеи. Затем том биографий двадцатого века, чтобы списать прошлое персонажей. Пьесы двадцатых и тридцатых годов придадут сочности диалогам. Антология претенциозных выдумок литературных обозревателей придаст работе нужный класс.

С охапкой вполне удобоваримой литературы Бакстер вернулся в свою кабинку и приготовился красть.Открыл первую книгу и тут же отпрянул, вскрикнув от боли. Новая бумага резала не хуже ножа. Правый указательный палец, на рабочей руке, черт! Бакстер пососал порез, подул на него, выругался, когда капля крови упала на новую рубашку.

И быстро оглянулся, проверяя, не потревожил ли других посетителей. Не то чтобы его волновало их спокойствие, но положение обязывало не привлекать внимания. К счастью, никто не смотрел в его сторону. Бакстер поднял книгу, чтобы взглянуть на порезавшую его страницу. И удивленно нахмурился. Бумага была старой, мягкой и рыхлой. Совершенно неясно, что стало причиной пореза. Ранка была довольно глубокой и пульсировала в такт биению сердца.

Левой рукой Бакстер открыл другую книгу. Раздался странный хрюкающий звук, и тяжелая обложка закрылась, с невероятной силой ударив его по пальцам.

— Ох, проклятье!

Бакстер попытался вытащить руку, но книга держала крепко. Пришлось зажать ее под мышкой и потянуть изо всех сил. Рука освободилась, а книга громко хлопнула страницами. Бакстер взглянул на разбитые костяшки и оглянулся. Никто из посетителей не обращал внимания на его возню. Либо эти идиоты оглохли, либо с головой ушли в свое дурацкое чтение, либо просто игнорируют его. Бакстер почему-то разозлился на то, что эти люди не обращают на него внимания.

Ну и ладно, и черт с ними.

Бакстер очень осторожно открыл следующую книгу. И облегченно вздохнул, поскольку на этот раз книга не попыталась порезать его мягкой бумагой или схватить за пальцы бульдожьей хваткой обложки. Это была самая обычная, привычная книга. Немного расслабившись, Бакстер взглянул на титульный лист. Буквы расплывались, словно покрытые толстым слоем вазелина. Он автоматически коснулся виска, проверяя, не забыл ли надеть очки. Не забыл. Бакстер снял очки, подышал на линзы, тщательно протер их чистым носовым платком. Затем надел и снова посмотрел на страницу. Буквы стали четкими. Полужирный крупный шрифт гласил: