Повелители Тьмы - Костин Сергей - Страница 18

Без всякого стеснения и предрассудков я полез в мысли Пьера, чтобы поймать его импульсы, управляющие мышцами тела. Благородство – благородством, но мне не нравилось, что я уже несколько раз оказывался на земле.

Как только я нащупал его мысли, мне сразу же стало не по себе. Как можно быстрее я убрал свои щупальца и мгновенно заблокировал мозг. Оставив человеческую память.

Я в очередной раз валялся на земле, и у меня было несколько секунд подумать над тем, что произошло. Пьер оказался варрканом! Причём варрканом самого высокого класса. Он давно уже уцепился за мои собственные мысли, и было вполне ясно, почему я никак не мог уложить эту гору мяса на землю. Он попросту перехватывал мои мысли и опережал меня. Не намного, но опережал.

С варрканом вообще трудно иметь дело, а с таким и подавно.

Как раз в это мгновение нога Пьера врезалась в мой живот и ненадолго застряла там, давая мне возможность ещё немного подумать.

Я решил, что не будет особых неприятностей, если я себя раскрою. Ведь и Пьер, наверняка, не хочет, чтобы все знали о его основной профессии. Ну что ж! Варркан против варркана!

Я полностью раскрыл себя и впился в мозг соперника хваткой волка. Глаза Пьера Абана изумлённо раскрылись, и в осмысливании узнанного факта он отпрянул от меня. Я вскочил на ноги.

– Ну что, варркан Пьер, или как тебя, ты удивлён?

– Ты?!

– Как видишь, я тоже!

– Но…

– Давай-ка лучше продолжим. У меня масса долгов, так что придётся тебя уложить.

Реакции у варрканов мгновенны. Пьер мгновенно справился с изумлением, ухмыльнулся и сказал:

– Все равно ляжешь ты!

В этом я был не уверен и продолжил прерванное занятие.

Сошлись не просто два человеческих тела.

Сошлись два мозга, мощные и непримиримые.

Трудно было сказать, что играло большую роль – наши кулаки или сознания, которые выискивали друг у друга уязвимые места. Получался сплошной клубок из переплетений импульсов, реакций и знаний.

Я знал, что мне намного легче раскрыть Пьера. У меня было гораздо больше внутренних сил и знаний, и, кажется, Пьер наконец понял, с кем имеет дело. Он попытался и дальше переиграть меня на быстроте реакций, но я уже включил все свои резервы и успешно боролся с проникшим в мой мозг чужим разумом.

Я играл со своими мыслями, заставляя Пьера совершать ошибку за ошибкой.

Время для меня превратилось в игрушку, я видел, как медленно летит мне в лицо кулак, без труда уходил от удара и наносил свой.

Лицо бедного Пьера превратилось в кровавое месиво, но нечестно было бы сказать, что он держался плохо. Пьер оказался настоящим варрканом, не его вина, что он попался именно мне. Вернее, что я попался ему. Несколько раз я отправлял его в глубокий нокдаун, но варркан снова и снова вставал на ноги, и словно взбесившийся бык, шёл на меня.

Не скажу, что я выглядел красивше, чем мой противник. Правый глаз затекал с невероятной быстротой, скулы болели, а нос давно уже перестал ловить какие бы то ни было запахи по причине полной непригодности.

Но тем не менее я уже не валялся на песке, пытаясь собраться с силами. Чего нельзя было сказать о Пьере.

Я чувствовал, что он смят, озадачен и не знает, что делать. Вдобавок ко всему, он разозлился, а злость – непростительная слабость для варркана. От злости пропадает чувство опасности. А если пропало чувство опасности, пропало и сознание реальности происходящего.

Пьер был обречён. В какой-то момент его организм варркана выдал последние сбережения, он обрушился на меня, как вихрь, рассыпая удары по всему моему телу. Но это была одна видимость, удары были направлены наобум и не попали ни в одну болевую точку.

И сразу же вслед за этим я почувствовал, что Пьер готов. И не в том смысле, что он больше не мог драться. У него хватало силы, чтобы размозжить головы не одному десятку простых людей. Пьер сломался психически. В его глазах мелькнула покорность судьбе, а в мозгу возникла пустота.

Пора было кончать его, иначе на дальнейшую дружбу я не мог рассчитывать.

Пропустив его ногу где-то в районе моего пупка, я нанёс сильный удар в лоб Пьера. Оставалось только смотреть, как он медленно оседает на землю. Если я правильно рассчитал силу удара, то он сможет подняться не раньше, чем через десять минут. Достаточно, чтобы признать меня победителем.

Я снова включился в контур внешнего мира и услышал тишину. Сначала мне показалось, что я что-то сделал неправильно, но всё было именно так, как было.

Все молчали. Я даже заметил несколько раскрытых от удивления ртов. Если кто-то и ставил на меня, то даже они не ожидали такой концовки.

Я твёрдым шагом подошёл к подиуму, на котором сидел маленький король, и, не вставая больше на одно колено, посмотрел целым глазом на Аматия. У него был такой вид, словно рухнули все его идеалы. Глаза были полны слёз, а губы кривились в жалкой попытке сдержать рыдания. Я ждал приговора.

Аматия встал и, немного поколебавшись, сказал:

– Ты выиграл, солдат.

Следом за словами короля поднялись восторженные крики тех счастливчиков, которые рискнули поставить на меня, и сказочно обогатились.

Не говоря больше ни слова, я повернулся и пошёл за своей долей. Я сложил мешки с золотом в куртку, оставшееся распихал по карманам и снова подошёл к креслу молодого короля.

– Я возвращаю свой долг, мой король!

Аматия только кивнул, не отрывая взгляда от Пьера Абана, своего поверженного идола и личного телохранителя. Последний поднимался тяжело и неохотно. В конце концов, он был опозорен перед своими солдатами, перед офицерами, да и перед своим королём.

Я подошёл и помог ему подняться.

– Надеюсь, что ты найдёшь немного времени, чтобы поболтать?

– К чёрту болтовню! К чёрту тебя! Я хочу полежать и привести своё тело в порядок!

Я пожал плечами и передал Пьера подбежавшим солдатам.

Ну что ж. К чёрту, так к чёрту. Но что же мне теперь делать?

– Эй, приятель!

Поддерживаемый солдатами, Пьер был похож на Ваньку-встаньку.

– Зайди-ка ко мне вечерком. Мы немного поболтаем. А, чёрт!

Я улыбнулся. Варркан, он и есть варркан.

Кодекс чести предостерегает нас от подобных встреч, но если такое случается, то клановая привязанность друг к другу все равно сказывается. Пьер – лучшее тому доказательство. Он ушёл, поддерживаемый солдатами, и я был рад, что он не забыл, что мы по сути своей почти одна семья.

Король давно исчез вместе со своей свитой, а люди потихоньку расходились, горячо обсуждая окончившийся поединок. Несколько счастливчиков, поставивших на выигрыш, обступили меня и всячески предлагали свои услуги и дружбу.

Я выбрал самого честного и благородного и поручил ему свои деньги. Это оказался довольно интересный молодой офицер, богатый и из хорошей семьи, поэтому я был уверен, что мои денежки не уплывут, пока я с ним пьянствую в офицерском кабаке.

Как ни странно, первый день армии принёс мне всё то, что обещали мне вербовщики.

У меня было целое состояние, слава, еда. Что касается девочек, то я категорически отказался, оправдываясь тем, что нахожусь не в том состоянии, когда можно на что-либо надеяться.

Я был все в той же солдатской форме, но делать было нечего. Как солдат я никого не интересовал. Всех волновали только мои денежки. Я был щедр и закатил самую грандиозную пьянку, на какую только был способен винный погребок, в котором мы пили.

Мне и в самом деле было всё равно. Организм, совершенно не спрашивая моего разрешения, самовольно выводил алкоголь из крови, предоставляя мне возможность трезвыми глазами наблюдать за пьянкой. Меня обнимали, целовали, качали на руках, а от симпатичных девчонок просто не было отбоя. Каждый хотел побыть с героем сегодняшнего дня. Ну и, конечно, рядом с моими деньгами, которые таяли с неимоверной быстротой. Я больше чем уверен, что если бы при мне находились все деньги, которые я выиграл у офицерского состава, то и они бы уплыли так же незаметно, как и те, что были в моих карманах.