Подразделение 000 - Костин Сергей - Страница 29

Очистив резиновые перчатки оставленной местным населением тряпкой, я откинул простынь, закрывающее тело Объекта и заглянул в испуганные глаза больного.

— Ну что, старик, резать будем, или как?

Объект странно не отзывался, не желая общаться с прибывшими к нему на помощь спасателями.

— Значит, резать, — рубанул я рукой. — Второй номер! Наркозный пластырь!

Боб, удерживая от шевеления голову Объекта, залепил умирающему нос и рот наркозным пластырем. Десять секунд, и человек в полной отключке.

— Обработать место надреза йодом. Или зеленкой? Давай и тем и другим.

Американец вопросительно посмотрел на меня, как бы спрашивая, а где оно находится, это место надреза. Я сделал вид, что занимаюсь наточкой зубцов механической пилы. Ведь должна она, в самом деле, когда-нибудь пригодится!

Не дождавшись подсказки командира, американец выплеснул ведро на Объект, ополоснув тело больного от пяток до макушки. Настала моя очередь.

— Скальпель! Боб, я просил скальпель, а не стамеску. Скальпель это то, чем ты обычно режешь колбасу. Вот, вот. С лазерной насадкой. Батарейки не сели? Перезарядил? Молодец, отмечу в рапорте.

Занеся режущий инструмент над Объектом, я некоторое время размышлял, откуда начинать вскрытие. Мое замешательство уловила Милашка.

— Может, Герасима разбудить? — прошептала она.

— Много твой Герасим понимает в медицине, — пробурчал в ответ я.

— Не скажи, командор, — не сдавалась Милашка. — Он на таких штучках собаку съел.

— Герасим собак не любит, — отшутился я, не желая, чтобы мою работу за меня выполнял третий номер. Разбудишь его, если больной в себя приходить откажется. А пока, пусть отдыхает.

Мозг и заложенные в него знания, продолжали активно искать место надреза. Глубоко задумавшись, я сопоставил несколько фактов и пришел к следующему выводу.

Аппендицит! «Ап» — сидеть, стоять, лежать. В цирке видел. Значит, тазобедренная область. «Пен» — похоже на одно нехорошее слово, которое в искаженном варианте на шлакоблочных заборах пишут. Ди — четвертая буква в алфавите американца. «Ци» — что-то такое китайское, связанное с энергией. "Т" — точка.

Следовательно, точка нахождения искомого аппендицита должна находится примерно в четырех сантиметрах от энергетического седалища нехорошего слова.

Коротко замахнувшись, я всадил скальпель в живот Объекта.

Так. Что там у нас внутри? У-у-у! Какая гадость. И ничего знакомого.

— Боб, поставь под стол тазик. Мы теряем много крови. Что значит, тазика нет? Отбери у шамана бубен. Пусть без инструмента прыгает.

Теперь самое главное, найти то, что не нужно больному. Какой-нибудь лишний кусочек кишки или мышцы. Может быть вот этот? Как-то странно данный кусок дергается. Тук-тук. Тук-тук. Места мало занимает, а беспокойный. Или, например вот этот шматок? От которого даже через защитную повязку никотином разит? Ха!

— Боб, вынь изо рта Объекта трубку. Спасибо.

Поковырявшись еще с десяток минут, я все-таки отыскал парочку, на мой взгляд, совершенно не нужных кусков. Один синий, другой красный. И весь вопрос был в том, какой из них отрезать. Решить столь важный для Объекта вопрос самостоятельно я не мог. Поэтому, с молчаливого согласия Боба, который всю операцию удерживал шамана на безопасном расстоянии от Объекта, я обратился к скрытым резервам:

— Милашка. Буди Герасима. Да не торопи его. Он спросонья цвета путает.

Через час из бокового люка спецмашины с закрытыми глазами высунулось небритое, но не потерявшее одухотворенности лицо третьего номера.

— Мм.

— Доклад принят, третий номер. Вы как раз вовремя. У нас критическая ситуация. Три бубна крови, приходящий в себя, местами надрезанный, больной и два аппендицита. Красный и синий. Гера, помощи ждать неоткуда. Тебе какой цвет больше нравится, синенький, или красненький?

— Мм, — не совсем уверенно ответил третий номер и ткнул из люка пальцем в сторону больного. После чего исчез из поля зрения. Отдыхать пошел.

— А мне тоже больше нравится синий, — заметил Боб.

— В общем-то, я не против данного цвета, — покусывая губы, согласился я. — А что по этому поводу думает товарищ шаман?

Шаман ничего не думал, а бился в истерике, переживая за состояние Объекта.

— Значит… — подвел я черту. — Значит, общим и единогласным голосованием останавливаемся на синем куске. Это даже символично. Синий иней на Объекте, синий иней на проводах. Даже небо стало темно-синим.

Скальпель, с кусками колбасы, оставшейся от трапезы Боба, нежно перерезал единогласно выбранный синий аппендицит. Объект даже не вздрогнул. Вот что значит хорошая анестезия и качественная работа.

— Второй номер! А где у нас мусорная корзина? Не приготовили? Тогда выливай кровь и кинь в бубен вот эту гадость. Больной! Больно-ой! Вам какими нитками зашивать? Черными, или белыми?

— Командор! Командор! — неожиданно взревела Милашка. — Там… Срочно… Директор…

Вечно он не вовремя.

— Сергеев от операционного стола слушает!

— Сергеев… — что-то больно у Директора голос елейный. Наверняка очередная гадость для команды. — Тут такое дело, Сергеев…

— Да не мнитесь вы, товарищ Директор. Режьте правду, какой бы горькой она ни была. Спецмашина номер тринадцать и ее команда готова выслушать любые новости

— Дело такое… Ты уж извини, майор… По уточненным данным, вашему подразделению не нужно ничего вырезать. Требуется всего лишь вывезти труп на Большую Землю для последующего захоронения. Неправильная расшифровка голубиной почты. Вы слышите меня, майор Сергеев? Майор Сергеев!

Шаман, бившийся до этого в истерике, заулыбался во все щеки и, подскочив к Объекту, стал душить себя руками. Очевидно, данное проявление чувств говорило о полном согласии со словами Директора.

Сорвав с головы связь-ушанку и сунув ее в руки обалдевшего Боба, я склонился над покойником и, стиснув зубы, прошептал:

— Какими нитками зашивать, гад!!!

Объект, по счастливому стечению оказавшийся не больным, а как бы уже трупом, дернул уголками губ и чуть слышно прошептал:

— Синими…

— Команда! Работаем! — гаркнул я. — Милашка, срочно сюда Герасима. В любом состоянии. Но, со швейной машинкой.

Эпизод 7.

— Тринадцатую машину вызывает диспетчер.

— Тринадцатая машина слушает.

— Тринадцатая машина готова к работе?

— Тринадцатая машина готова к работе.

Несколько секунд тишины.

— Ребята. У вас все нормально?

Второй номер поворачивается в мою сторону.

— Командир, у нас все нормально?

— Милашка, Герасим спит? Как суслик? Значит, все нормально.

— Диспетчерская. У тринадцатой машины все нормально.

— Ни пожаров главного двигателя, ни проколов колес, ни заблудших старушек? И американец есть не хочет?

— Вроде нет, — прислушивается к тихому урчанию в желудке Боб. — Сытый я.

— Да? Ну, ладно. Все же вы после смены к психологу зайдите. Хорошо? Странные вы какие-то сегодня. А по вызову сможете выехать?

— А что нам мешает? Хоть сейчас.

— Тогда пересылаю координаты и подробности. Вы, ребята, все-таки сходите к психологу.

— Сходим, сходим. Конец связи.

Боб отключил канал. Милашка приняла координаты. Герасим перевернулся на другой бок.

— Мыша! Что нам сегодня подкинули? — я оторвался от ознакомительного пролистывания ежедневной утренней газеты «Вечерние новости».

— Вызов с Литейного переулка. Дом такой-то. В скоростном лифте застряли тринадцать человек. Звонок о помощи поступил пятьдесят две секунды назад.

— Направление Литейный переулок. Скорость выше средней. Знаки оповещения обычные. Гудок и цветные гирлянды по бортам. Вперед!

Спецмашина подразделения 000, значащаяся в списках под номером тринадцать, неторопливо вырулила с территории парка Труда и Отдыха и, пропустив колонну мусоровозов, не спеша, обгоняя транспорт четных налогоплательщиков, покатила по направлению к Литейному переулку.