Подразделение 000 - Костин Сергей - Страница 21

Боб уложил меня на местный газон, поставил рядом табличку, что лежит не бревно, а живой человек, и побежал через гастроном к телефонной будке подать условный сигнал Милашке на возвращение.

Я валялся на травке, разглядывал прогуливающихся мимо собачек и размышлял о том, что есть еще в стране ужасные злодеи, которые не хотят свято блюсти закон. Это ж до какой такой степени надо было пасть, чтобы совершить такое правонарушение! Ладно, мусоровозы! С кем не бывает. Я и сам иногда их не пропускаю. Включаю все аварийные огни на Милашке, становлюсь посреди проспекта и злорадно наблюдаю, как колонна этих увальней вынуждена обходить меня дворами.

Но это я. У меня на то права есть. Но вот чтобы по телефону, да еще во время движения… Да еще на угнанном раритете, страховка за который составляет годовой бюджет таких стран, как… На моей памяти это первый случай за несколько тысяч лет. Архивы подразделения 000 до сих пор хранят данные о последнем водителе, который посмел угнать не принадлежащий ему автомобиль. Пожизненное заключение, строгий режим, полная конфискация имущества и запрет на продолжение рода. Чтобы преступные гены не распространялись по времени. Кстати, надо бы проверить, не случилось ли где осечки с наследственностью. Да… Ожидает нас сегодня большое и опасное дело.

— Едут, командир. — Боб запыхался. Бедняга. До гастронома три квартала, до телефонной будки десять метров. Намучался.

С ревом и визгом, с сиреной и проблесковыми маячками семи цветов, из-за угла появилась Милашка. Уловив наше местонахождение своими сенсорами, спецмашина резко завернула, чуть не опрокинув высокую, никому не нужную и непонятно для чего построенную башню, и резко затормозила рядом. Из-под всех десяти гусениц и шестнадцати колес на тротуар посыпался расколотый супер стойкий пластик дороги. Хорошо мы с Бобом на травке расположились. Я лежа. Он сидя.

Из боковой дверцы вывалился Герасим и сразу бросился ко мне, держа на вытянутых руках чемоданчик с красным крестом на боковине. Если бы третий номер больше интересовался работой, то знал бы, что медикаментов, как таковых, в этом чемоданчике нет с прошлого года. А вместо анальгиновых пластырей и внутривенных нашлепок американец хранит там неприкосновенный сухой запас.

— Мм? — взволновано спросил Герасим.

— Лучше уже. Лучше, — удовлетворил я любопытство засыпавшего меня вопросами Герасима. — Отнесите-ка меня в машину.

На своем месте, я быстро пришел в себя. Не годиться командиру подразделения 000 выглядеть расстроенным и никуда не годным.

— Значит так, ребята, — растирая виски, начал я неприятное вступление. — У нас сегодня срочная и опасная работа. Все поступающие вызовы не принимать. Трудимся только над спец заданием. Одеть всем бронемайки и бронешорты. Возможно вооруженное сопротивление. Второму номеру держать себя в руках. Возможно, не значит обязательно. Ты, Боб, знал, куда записывался работать. Не всю же жизнь фонтаны от мелочи чистить. Пора заняться настоящим, мужским делом. Верно я говорю, Герасим?

— Мм. — Герасим геройствовать не любил, но от мужской работы никогда не отлынивал.

— А теперь о предстоящей операции.

Я кратко, опуская малозначительные детали, изложил суть дела. Не сказать, что полученное задание понравилось команде. Третий номер, стиснув зубы, еле сдерживался, что бы по полной программе не обругать опасного преступника. А Боб, наоборот, не говоря ни слова, отправился в грузовой отсек одевать дополнительную бронемайку. Второй номер больше всего на свете дорожил собственным здоровьем.

Даже Милашка, уже знакомая с сутью задачи по сообщению из диспетчерской, позволила высказаться самостоятельно, нарушив тем самым все неписаные правила:

— Командор, хочу сразу предупредить, если по мне станет стрелять хоть один мерзавец, я самостоятельно открываю огонь на поражение. Меня ж только месяц как покрасили.

— Постреляешь еще, — пообещал я спецмашине. — Всему составу занять рабочие места. Выезжаем.

Боб, успевший напялить даже две дополнительные бронемайки, уже пристегивался к креслу. Ему, правда немного мешала каска, но я не решился отдать приказ на ее снятие. Спасатель, прежде всего, человек, и должен заботиться о своей безопасности так же, как и о безопасности Родины.

Герасим посоветовав мне выглядывать повнимательней из-за углов, прежде чем лезть под пули, ушел спать в задний отсек. На начальной стадии операции его знания были не нужны.

Милашка, проверив и перепроверив все системы, доложила о готовности:

— Бронированная обшивка опущена, боекомплект заправлен, реакторная установка залита. Готовность стопроцентная.

Ну что ж. Наша спасательская работа и опасна и трудна. И может быть на первый взгляд результаты ее не видны простому глазу российского обывателя. Но, как учили нас в школе спасателей, если кто-то, не дай бог где-то, в любое время суток и любое время года не хочет жить честно, то уж извините. Мы всегда готовы к тяжелым заданиям, мелким и крупным военным действиям и затяжным боям. Такая уж у нас судьба.

— Возьмем эту сволочь живым или мертвым! — заорал я, поднимая боевой дух экипажа.

Хор, состоящий из американца и Милашки, ответил не слишком дружно, но достаточно громко. Герасим промолчал. Судя по кривой жизнедеятельности на его индивидуальном экране, он уже спал крепким сном образцового борца за справедливость. Слово серебро, а молчаливый сон отсутствие пререканий с начальством.

— Спецмашине выйти на волну нарушителя. Второму номеру узнать номера угнанной машины и определить технические параметры.

— На волну нарушителя вышла. Движется на северо-восток столицы на недопустимо высокой скорости. Милиция пробовала натянуть поперек дороги желтую ленту с предупреждениями, но нарушитель, даже не сбавив скорость, разорвал ее в клочья.

— Что творит негодяй! — ужаснулся я. — Выбери кратчайший маршрут и двигаемся к нему. Только я тебя, Милашка, умоляю! Близко не приближайся. Дистанция от нарушителя не менее пятисот метров. Второй номер! Что у тебя?

— Государственные номерные знаки машины нарушителя забрызганы грязью. Не разобрать. Я уже подал виртуальный иск к дорожным службам. Но по сколам на ветровом стекле, по многочисленным царапинам на бортах и странной надписи на заднем бампере: — «Помой меня», — я индефецировал машину. Марка раритета в каталогах не указана. Потому, как раритет. Но есть сумма страховки, которая, по моим данным, равна годовым бюджетам таких стран, как…

— Отставить! — приказал я. В правилах подразделения 000 четко сказано, если хочешь наказать справедливо, никогда не узнавай стоимости ущерба. — Сигнализация на угнанном транспорте установлена?

Боб изобразил удивление. У них в Америке про такое даже не слышали.

— Помнишь, с Милашки пару месяцев назад какой-то алкоголик пытался снять гусеницы на металлолом? И Милашка наорала на несчастного из всех динамиков. Несчастный до сих пор проходит курс принудительного лечения от нервов. Это и есть сигнализация. Ладно, второй номер, не бери в голову излишки технической информации. Есть еще что-то без личных и финансовых данных?

— В булочную, что в пяти кварталах от нашего местоположения, завезли свежие пончики. Может, завернем?

— Милашка, тормозни у булочной.

Никакая, даже очень сильная опасность для общества не должна отражаться на самочувствии экипажа. Я только сейчас понял, что неприятный скрип, который раздражал меня все это время, оказался не скрытой неисправностью спецмашины подразделения 000, а урчанием в пустом желудке Боба. А тот рюкзак, который он приволок из гастронома, уже пуст. И к великому сожалению, без моей помощи.

Пока американец пытался без очереди протиснуться к прилавку, мы отъехали чуть в сторону, к газетному киоску.

Для сотрудников подразделения 000 в синем ящике существует специальный разъем, где мы можем бесплатно получить свежую прессу. Нам, Службе спасения, многое положено бесплатно. От носовых платков, до запасных стекол для фар Милашки. Единственное, что нам никак не удается получить бесплатно, пончики. Очередь вышвырнула самоуверенного американца без всякого внимания на личные заслуги и знаки различия.