Легион Безголовый - Костин Сергей - Страница 30

— Не думаю, но продолжайте.

— Мы не знаем, при каких обстоятельствах некий товарищ потерял голову. Может, отрубили, может, стеклом порезался. Это не важно. Важно другое. Пока ему не найдут подходящий экземпляр, убийства будут продолжаться.

— Гениально! — Угробов закрывает лицо ладонями, поэтому непонятно, действительно ли ему нравится мой вариант или он так волнуется за отдел “Пи”.

— Конечно, — продолжаю я, совершенно ошалевая, — версия сырая, непроверенная, но, как одна из многих, может сработать.

— А почему они преследует только лысых? — данный вопрос сильно волнует Баобабову по вполне понятным причинам.

— Потому, что заказчик раньше был лысым! — торжественно объясняю я и рисую на отдельном листе схематичное изображение хорошо запомнившегося мне безголового всадника. Под рисунком торопливо подписываю “Ориентировка”. — Вот его-то мы и будем искать. Размножить и разослать по постам.

Баобабова восторженно смотрит на меня, своего напарника. Такой силой воображения она не обладает. Вот заломить кого-нибудь в подворотне — это запросто, а сколотить из ничего твердую версию и подвести под нее и трупы, и банду, и безголового с лошадкой… Такое под силу только молодому лейтенанту Лесику Пономареву.

Генерал более сдержан. Шарит в кармане спортивных брюк, вытаскивает конфету, разворачивает, шурша фантиком, и торопливо прячет ее в рот. Мог бы и Баобабову угостить.

— Реально, выполнимо, а главное — все сходится. Только одно дополнение.

Генерал жестом бывалого фокусника бросает на стол фотографию.

Взвод безголовых граждан потасканного вида марширует среди могил с различными режущими предметами в руках. Топоры, лопаты, косы. Выражения лиц, понятное дело, не видно, но по выправке можно смело утверждать, что ребята серьезно подходят к строевой подготовке. Шаг печатают, выправка отличная. Таким на почетных постах стоять, покой охранять, а не по могилам маршировать.

— Снимок сделан час назад случайным посетителем одного из городских кладбищ. Кто такой? Интурист, решивший посетить спокойные российские мемориалы. По его словам, если переводчик ничего не напутал, снимал он красивые памятники. Проявляя фотографии, увидел вот эту гнусность. Хотел продать газетам за большие деньги, но наши службы оперативно узнали об утечке и предприняли все необходимые меры. — Генерал хищно крутанул шашкой, чтобы сразу всем стало понятно, что с иностранным туристом тщательно поработали и он никогда больше ничего не скажет.

— Монтаж? — сомневается Мария.

— Отнюдь, — мудрено выражается генерал. — Мы проверяли. Негативы в порядке. А фотографии вот такие некрасивые получаются.

Тщательно рассматриваю ровные шеренги трупов.

— Вот этого я знаю. Постовой из перехода. С палочкой, зевал все время.

— Теперь не будет, — мрачно шутит Машка.

— Я тоже его помню, — кивает генерал, не принимая во внимание мое неосторожное признание. — Хороший парень. Много не брад. Людям жить не мешал. Так что там с вашими версиями, лейтенант?

— Я не знаю, — признаюсь честно. — Трупы собираются в стаи. Для миграции в другие края? Для подготовки преступления? Вооружаются. Дабы убивать? Обороняться? Надо предупредить администрацию. Может быть, есть смысл эвакуировать население и ввести в город войска?

Баобабова нервно хихикает:

— Мужики, вы хоть сами понимаете, о чем говорите? Какие трупы? Какая эвакуация? Какие, к чертовой матери, войска? На дворе двадцать первый век. Я смеюсь над вами. И в администрации тоже посмеются. На погоны генеральские не посмотрят. Вас, товарищ генерал, на пенсию, а наш отдел закроют без разговоров.

— А капитана Угробова — патрулировать улицы, — делает себе пометку генерал. — Знаете, я не обижаюсь на вас, прапорщик, — генерал откровенно сдержан. — Угроза реальна. Здесь вопросов нет. И мы с вами не шутки шутим. Мы боремся с врагом, перед которым мафия и бандиты разных национальностей кажутся детишками. Это, поверьте моему богатому опыту, не люди. С людьми можно договориться. Людей можно пересажать или уничтожить физически. А как, скажите, уничтожать тех, кто уже уничтожен? Знаете, ребята, — голос генерала неожиданно добреет, — так получилось, что, кроме вас, никто не справится с этим странным и, напомню, страшным делом. Генералитет очень на вас надеется. Сейчас я уйду. Но перед этим скажу вам, прапорщик Мария Баобабова, следующее: вы можете относиться к происходящим событиям как угодно. Верить или не верить, ваше дело. Но вы обязаны помочь своему напарнику прекратить серию убийств. Тем самым вы не только окажете неоценимую помощь обществу, но и побережете свою собственную голову. А за ней, за вашей головой, думаю, уже открыт сезон охоты.

Генерал широким жестом разбрасывает по кабинету письма из психушки:

— На сегодня больше новостей нет. Все за работу. Творческих вам успехов и берегите друг друга.

Генерал не прощаясь уходит, демонстративно хлопнув дверью. Следом за ним с пола поднимается капитан, говорит: “А пошло оно все”, — и тоже удаляется. Ясное дело, притворялся, чтобы лишнюю ответственность с себя снять. Не слышал — не отвечаю. Мы остаемся с Машкой одни.

Баобабова шаркает армейским ботинком по ромашкам, поднимая тучи аллергической пыли. Лицо у нее не то чтобы скучное, но местами невеселое. Не радует ее даже возможность испытать в предстоящей схватке с преступником новый бронежилет на прочность.

— Маш, ты не расстраивайся. Сама подумай, зачем им твоя голова? Она же не от природы лысая, а от парикмахерской. Заказчику, всаднику этому, такая бритая голова вряд ли нужна.

— В том-то и дело, что “вряд ли”. А если наоборот? Или показания плохо читал? Ладно, чего там. Давай, Лешка, работать, пока город под кочерыжку не вырезали. Маньяки орудуют или твой Безголовый, все одно в этом деле таинственного пруд пруди. С чего начнем?

Пожимаю плечами. По уму следует проверить трупы, выявить подозреваемых и причастных к преступлениям лиц. Но трупов, как было отмечено выше, нет в наличии. С остальными пунктами все обстоит не лучшим образом. Как говорится, тухлое дело.

— Вот-вот, полный птеродактиль, — на секунду заглядывает в кабинет капитан, странно хихикает и исчезает.

Баобабова не сдерживается и производит контрольный выстрел в закрывшуюся дверь. Хорошо, что до этого выпустила всю обойму в потолок, иначе остаться бы капитану без пенсии.

— Есть у меня одна идея. Еще в самолете придумал. Ты на рыбалку ходишь? — С сомнением смотрю на Машку. Под моим тревожным взглядом напарница сникает, трясет головой.

— Нет, Леша, даже не упрашивай. Я подсадной уткой быть не хочу. Того постового с палочкой на твоих глазах замочили, тебя не испугались, хотя по долгу службы должен был ты сделать все возможное, чтобы статьи убойной в подземном переходе не произошло. Теперь хочешь, чтобы я головой рисковала?

— Нет никакого риска! — Нервно заламывая руки, прыгаю по кабинету. Возбужденность достигает предела. — Послушай внимательно. Ты не лысая, ты бритая. Непосредственной опасности нет. Предположим, Заказчик клюнет на тебя и решит лично встретиться, чтобы как следует рассмотреть предмет интереса. Но поймет, что ты не натуральная, и крепко задумается. В это время я наваливаюсь из засады и скручиваю подлеца. Могу даже пистолетом пригрозить в случае неповиновения.

— Чем он думать будет? — Истеричная какая-то сегодня Машка. Не выспалась, видно. — У него головы нет!

— Думают не только головой, — возражаю я. — Наука еще надвое сказала, где в основном происходят мыслительные процессы. Народ не зря говорит про совершенно другие, гораздо ниже расположенные места.

Напарница набирает полную грудь воздуха, надувает щеки и, досчитав примерно до десяти, выпускает переработанный Кислород через свернутые трубочкой губы:

— Я подаю в отставку. Мне надоело возиться с мертвецами. Я хочу стрелять по живым бандитам. Хочу качественно и законно производить вооруженный захват не призрачных маньяков, а физически здоровых преступников. Надоело! Все! Я немедленно иду к Угробычу и увольняюсь по собственному желанию.