Аватара - Андерсон Пол Уильям - Страница 32

И все же ни одно бетанское государство нельзя было сравнить с земными. Возглавляли их, конечно же, самки — монархини иногда объявлялись божественными, — сдерживающие воинственный пыл самцов. Семейная структура не давала народам ни слиться в машиноподобные армии, ни рассыпаться на отдельные личности. Более того, попав к морю, любая здоровая личность могла прокормиться старомодной охотой, уплыв подальше от всякого угнетения. Посему большая часть наций придерживалась либо традиций и покоя, либо же проявляла активность рационально. Все империалистические притязания преследовали весьма определенные цели и прекращались после достижения их.

В целом бетанская история, при всех ее подъемах и упадках, была менее горестной, чем земная. Хотя, впрочем, насилие во взаимоотношениях между самцами случалось чаще.

Наконец пришла научно-промышленная революция. Она принесла с собою те же беды и несчастья, но никогда не приближалась столь близко к пропасти, как было на Земле; отчасти потому, что происходила постепенно, в консервативной, управляемой самками цивилизации, характеризующейся весьма этическим отношением к окружающей среде. В конечном счете она преобразовала характер бетанской жизни более глубоко, чем на Земле. Главное воздействие осуществлялось через биологическую науку, на Бете доминировавшую над физикой. Исследователи научились синтезировать ключевые гормоны инина.

Взрыв не разразился на следующий день. Ему противодействовали обычаи, привычки, верования, законы, эмоции, сопровождающие традиционный процесс получения инина, сексуальность и стремление к обзаведению потомством, однако теперь самцы получили возможность жить вдали от самок столько, сколько нужно, без особых сложностей для себя.

Молодежь начала медлить с вступлением в брак, подыскивая себе партнеров, — более чем просто терпимых — с прагматической точки зрения. Впервые Бета узнала некий аналог романтической любви; тем временем тайна, окружавшая самку в глазах самца — а иногда и ее собственных, — начала рассеиваться.

Кое-кто из самцов предались целибату, ради исследования Беты и ближайших планет, занятий наукой и философией, достижения высот познания. Были основаны монашеские ордены. Крайний идеализм породил фанатизм со всеми последствиями. Многие из самцов сумели осознать, что теперь могут по собственному желанию погрузиться в области, подобные инженерному делу, к которому матриархи испытывали весьма ограниченный интерес. Родилась и распространилась высокоэнергетическая промышленность.

Не следует думать, что революция совершилась в едином пароксизме. Мыслители, принадлежащие к обоим полам, пытались сдержать ее. Одним из результатов их усилий явилось всемирное правительство, другим — космические путешествия. Древнее уважение к жизни, воплощенное в самке, во многом сохранилось, и вполне естественно было направить новую технологию вовне — туда, где она могла даровать новые ресурсы, не нанося материнской планете ран.

Свободного предпринимательства — каким понимают его люди, — на Бете не существовало. В порядке компенсации война и подобные ей безумства случались здесь по человеческим меркам в невероятно скромном масштабе. Так что всемирное государство располагало достаточными ресурсами для воплощения в жизнь космической программы.

Бетане быстро обнаружили Т-машину, обращающуюся вокруг Центрума, — по ту сторону от звезды, если смотреть от их планеты. Ну а последующие десять столетий усердно и терпеливо разыскивали траектории, проходящие через сотню Звездных ворот. Бетане заселили полдюжины необитаемых планет, познакомились с представителями других разумных рас, многому научились у них, чем превыше меры обогатили свою цивилизацию.

Однако в то же время основания их цивилизации быстро подтачивались — все быстрей и быстрей. Биологическая революция проходила куда более медленно, чем шел бы столь важный процесс среди человечества, но тем не менее она продвигалась вперед. Пока самцы, преодолевая свою физическую зависимость от самок, поколение от поколения избавлялись от своей духовной зависимости, химия сделала управляемым и цикл размножения. Самка могла теперь приобрести готовность к нему в любое время — по собственному желанию. Психологический эффект разом даровал свободу и опустошение. Рухнула первородная связь с солнцем и звездами, уступая место сознательному решению. До сих пор, если самка обращалась к мужской области деятельности, например космоплаванию, ей приходилось улаживать не только рабочие взаимоотношения, но и буквально отказываться от собственного естества, определявшего ее суть. Удачи в этом никому не было даровано. Смятение и горечь передавались и тем, кто оставался дома. Слишком часто сексуальность становилась оружием.

Пророки, философы и простонародье тем временем старательно искали новый, более гибкий идеал. Пример инопланетных разумных существ, сам факт того, что существовали Иные, делали эти попытки вдвое усердными, разочарование дважды более мучительным.

Ко времени явления «Эмиссара» психосексуальная дилемма создала на Бете настоящий кризис. Нарастали тревоги, приступы эксцентричности, количество умственных заболеваний, преступлений… доходило даже до волнений. Вне зависимости от процветания и заинтересованности в своем собственном деле, немногие могли назвать себя счастливыми, скорее наоборот — печаль чаще являлась основой всего существа. Некоторые предлагали воспользоваться путешествием во времени, чтобы избавиться от всех разработок науки. Это во всяком случае было невозможно, хотя бы потому, что на Бете не знали траектории, которая могла бы привести корабль в далекое прошлое. Мало было надежд на то, что такая найдется. Чаще слышались предложения — усилием воли — всем возвратиться назад к природе. Чистое донкихотство: лишившись современной технологии, почти все население Беты скорее всего вымерло бы. Ну а управлять этой техникой могло лишь социально эмансипированное общество. Идти было некуда, только вперед… только куда на самом деле?

И тут прибыл «Эмиссар».

Возможности общения совершенствовались, и год от года волнение овладевало даже самыми рассудительными бетанами. То, что казалось прежде просто интригующим — но чисто научным проектом, — приобрело гигантский масштаб. Эти двуногие оказались не только разумными; им по праву рождения принадлежало то, к чему стремились бетане.

Подобные сексуальные обычаи существовали у нескольких рас, обремененные рядом различий, слишком глубокими, чтобы ими можно было пренебречь. (Например, одна из рас, крылатая, постоянно мигрировала по всему своему миру. Ничто из ее институтов, нравов и верований не могло найти применения у обитателей поверхности.) Люди, невзирая на все внешние и внутренние различия, в основе своей были подобны бетанам. Решение достигалось в развитии взаимной симпатии между двумя личностями противоположного пола.

Научные исследования, литература и дружеский опыт могли научить бетан сути подобных отношений и приспособить к ним. Такие события не совершаются за одно поколение или даже столетие; подобное озарение могло преобразить цивилизацию разве что за тысячу лет, и результат стал бы не копией, а истинно бетанским вариантом. Однако надежда наконец появилась. Путеводной звездой, которую в муках слепоты разыскивали бетане, могло оказаться Солнце.

Фиделио умолял об этом Джоэль: «Научите нас вашим путям любви».

Ни она, ни Кристина не следили за погодой. Закатные ветры бывали иногда опасными, но до горизонта Центруму еще опускаться не один земной день, и к тому же тогда ветры налетали с запада. Ранний и непривычный дождь сулил облегчение, он обещал умерить тепло. Ну а потом… платье и обувь быстро высохнут. Женщины шли, обсуждая душевные порывы. Но наконец Крис припала к старшей подруге, иначе ветер бы унес слова.

— По-моему, нам пора поворачивать.

Джоэль оглянулась. Небо затянули чернильные тучи, ветвились молнии, грохотал гром. Облака неслись серыми клочьями. От моря — дыбившегося, рушащегося, взрывавшегося во тьме белой пеной — летела водяная пыль, галечник скрежетал тысячью мельничных жерновов. Джоэль не могла видеть очень далеко, но в поле ее зрения по кустарнику бежали золотые, красные и бурые волны; за ним отчаянно махали ветвями деревья… обломанные ветви и листья неслись во мрак. Ветер ревел и выл. Он обхватил Джоэль и прижал холодной бурной подушкой, как тот солнечный прилив, что утопил Александра Влантиса. Но все же натиск его усиливался.