Лапник на правую сторону - Костикова Екатерина Юрьевна - Страница 12

Приняв решение, Слободская снова сунулась в дверь главного редактора, оставив недоумевающего Виктора Николаевича в переговорной. Савина услышала недовольный голос шефа:

– Ань, ну что, мы вроде все выяснили уже!

После этого дверь захлопнулась.

Было около шести вечера. А в двадцать три сорок ярко-красный джип пламенной журналистки Слободской с визгом затормозил у подъезда Заложновской гостиницы – облезлого сооружения с колоннадой в духе провинциальной классики. Виктор Николаевич уже был доставлен домой. Они договорились созвониться в шесть утра и отправиться в Тот Самый Лес. Однако до шести утра было еще полно времени, и сейчас пламенная Слободская хотела только одного: в душ и кофе.

Получив у сонной дежурной ключи от номера, который здесь почему-то называли люксом, она кинула вещи посреди комнаты и направилась в ванную.

– Здравствуй, родина! – поприветствовала Слободская щербатое корыто с отбитой эмалью и душ, весь в пятнах ржавчины.

Душ отозвался на приветствие утробным рычанием. Нельзя сказать, чтобы оно было дружелюбным.

Пламенная Слободская вела преимущественно ночной образ жизни. В два часа ночи у нее, как правило, случался всплеск мозговой активности, и до четырех-пяти она работала. Все действительно стоящие мысли, которые за последние пятнадцать лет приходили Слободской в голову, пришли именно в это время. Все действительно стоящие статьи написаны с двух до пяти. Что ни говори, а лучше, чем глухой ночью, никогда не работается.

Передремав часок после ванной, Дуся распаковала сумку, воткнула в розетку компьютер и закурила.

Слободская любила везде устраиваться с комфортом. Уезжая в командировку с небольшой дорожной сумкой, она, если надо, могла, как Мэри Поппинс, извлечь оттуда целый дом со всем необходимым для жизни. Сейчас помимо компьютера из сумки явились на свет божий маленькая кофеварка, махровый халат, шлепанцы, несколько банок с кремами, ароматическая свечка и плетеный короб с провизией, который собрала Леруся – родная тетка пламенной Слободской.

Дуся сунула нос под крышку. В коробе имелось все, что может понадобиться девушке в чужом городе: свиные отбивные с луком, тосты, масло в маленьких упаковочках, кофе, коричневый кубинский сахар, плоская фляжка коньяку, пакетики с быстрорастворимой кашей и много еще всяких разностей. Дуся удовлетворенно улыбнулась, повернулась к окну и послала воздушный поцелуй в далекую Москву взбалмошной тетке. С отбивной под боком она чувствовала себя в этом полном тревог мире уютно, как дома.

Дом пламенной журналистки Слободской – трехэтажный особняк дореволюционной постройки – располагался на Чистых прудах. В огромной квартире с высоченными потолками и сложной топографией (шесть комнат, четыре кладовки, непонятного назначения тупички в коридорах и черный ход, ведущий, почему-то, в соседний подъезд), мирно проживало три поколения Слободских: бабушка, мама с сестрой Лерусей, Дуся с сестрой Алькой и черный пер сидский кот Веня – единственный постоянный мужчина в доме. Мужья и поклонники сестер Слободских (как стар ших, так и младших) постоянством не отличались.

Пятидесятилетняя Леруся разошлась с третьим и последним мужем в восемьдесят девятом. С тех пор вся ее энергия была направлена на домочадцев, а также их друзей и знакомых. Когда Дуся заехала домой взять вещи и сообщить, что ближайшие три-четыре дня проведет в городе Заложное Калужской области, Леруся немедленно развила бурную деятельность. Она усадила пить чай смущающегося Виктора Николаевича (Слободская притащила его в дом умыться и передохнуть, пока сложит в сумку все необходимое), загремела сковородками, зашуршала пакетами и за полчаса соорудила вполне полноценный обед. Пока жарились отбивные для Анечки, тетка успела обсудить с Веселовским все плюсы и минусы жизни в провинции, пересказать содержание недавно прочитанной статьи о каких-то бактериях, которые обнаружили на Марсе, взять с Дуси слово, что в чужом городе она будет соблюдать правила безопасного секса, и тридцать раз напомнить племяннице, чтобы позвонила, когда доберется до этого своего Заложного.

Выслушав теткины наставления, Дуся чмокнула ее в щеку и с облегчением закрыла за собой дверь. Иногда Лерусина активность утомляла. Но сейчас, сидя в обшарпанном гостиничном номере и потягивая кофе, Слободская тетку любила нежнейшим образом.

Отужинав, Дуся взялась наконец за работу. Она в очередной раз порадовалась, что к Интернету теперь можно подключаться безо всяких проводов и головной боли через инфракрасный порт мобильного телефона, сидя хоть в чистом поле, хоть в провинциальной гостинице, ввела ключевые слова и нажала на «Поиск». До утра следовало как следует порыться во всемирной паутине и собрать максимум информации про славный город Заложное.

К половине пятого Слободская выкурила пачку «Вога» и узнала достаточно, чтобы сдать на пятерку экзамен по краеведению в местной школе. В Интернете она вычитала, что город Заложное был основан на месте одноименной деревни в середине XVII века и четыре раза практически полностью вымирал от неизвестных науке заболеваний. Однако власти (сперва царские, а затем и советские) вновь и вновь заселяли вымерший город приезжими. Из каких соображений – непонятно.

Сейчас в Заложном насчитывается восемнадцать тысяч пятьсот жителей, есть две средние школы, техникум, фабрика по производству нижнего белья и кинотеатр. Также имеется общество любителей животных, общество трезвости и общество помощи матерям-одиночкам. О том, что помимо этого великолепия в городе Заложное есть еще и уфологическое общество, Дуся уже знала. Копнув поглубже, она разыскала историю про сгоревшего в проводах кота, ставшую позором жизни для Савского и Веселовского, и работу какого-то краеведа о древнем кладбище неподалеку от местного кирпичного завода, заброшенном задолго до основания самого города. Работа была нудная и заумная. Сакральный ее смысл, насколько Дуся поняла, сводился к тому, что на это самое кладбище посреди непроходимых когда-то калужских лесов свозил неизвестно кто неизвестно кого, причем – неизвестно откуда и с какой целью. Это краеведа чрезвычайно изумляло.

«Пригодится, – подумала Дуся. – Можно написать, что пришельцы, посетившие окрестности лет пятьсот назад, закопали в здешнем лесу погибших при аварийной посадке товарищей».

Помимо полезных сведений об истории Заложного и нудной краеведческой работы в изобилии имелась криминальная хроника, которой Дуся начиталась до одури.

«Русский Маугли». Сотрудница местной больницы пошла за грибами и обнаружила в лесу младенца. Младенец жив, находится под наблюдением врачей, приняты меры к розыску матери. «Голос Заложного», 1979 год.

«Кровавая резня». Шестеро подростков, отправившихся, невзирая на родительский запрет, в дискотеку на окраине, стали жертвами маньяка. Выживший мальчик уверяет, что его товарищей зарезала косой старуха, неизвестно откуда появившаяся на проселочной дороге. Однако на ноже, обнаруженном сотрудниками милиции в кустах – отпечатки пальцев другого парня из той же компании. Дело закрыто. «Калужские ведомости», 1999 год…

Из всего этого криминала особо запомнилась Дусе заметка под названием «Жена-невидимка». Про лесника, который сошел с ума от одиночества и вообразил, будто зарезал свою гражданскую жену и ребенка. На самом деле никакой жены у лесника не было, и, соответственно, никого он не убивал. Это окончательно стало ясно, когда явившийся с повинной лесник продемонстрировал сотрудникам милиции свои фотографии с любимой. На снимках он был изображен совершенно один. Несчастный помещен в Калужскую психиатрическую клинику. Дело закрыто.

Лесника Дусе было жаль. Однако к ее теме эта заметка не имела ни малейшего отношения. Разве предположить, что гражданская жена Степана Лапина (так звали этого умалишенного) прилетела с Ганимеда, а потом туда же и отбыла, стерев предварительно свое изображение с фотобумаги…

Действительно стоящая история о непонятностях в Заложном была одна. Дуся выудила ее, когда уже почти отчаялась и терла красные глаза, обещая себе, что вот еще пятнадцать минут – и все, надо выключаться.