Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Костейн Томас - Гунны Гунны

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Гунны - Костейн Томас - Страница 30


30
Изменить размер шрифта:

Он огляделся и глубоко вздохнул. Рощи ольхи, ивы, акации, густая зеленая трава, ковер желтых и красных луговых цветов, голубизна неба, а вдалеке иззубренные пики гор.

— Нам осталось повидать только Мацио Роймарка. Я специально составил наш маршрут так, чтобы мы приехали к нему сегодня и смогли присутствовать на скачках. Я хочу увидеть знаменитого Хартагера в деле.

Николан вытащил меч и ковырнул им дерн.

— Посмотри! Самая плодородная земля в мире! И когда-нибудь она будет моей. Но я смогу получить ее лишь одним способом: служа Аттиле. Если он будет разбит римлянами, легионы двинутся на север и эта страна будет поделена вновь. Землю здесь получит какой-нибудь солдат или ее купит у него богатый купец. С другой стороны, если каким-то чудом моя страна обретет независимость, эти земли останутся у Финнинальдеров. Во-первых, эта семья становится все более влиятельной. А во-вторых, у меня не осталось родственников, которые могли бы поддержать меня в моих притязаниях на эти земли. Так что Аттила — моя единственная надежда, — он повернулся к Ивару. — Ты все спрашивал меня, друг мой, почему я взял сторону гуннов. Я называл тебе много причин, и все достаточно веские. Но эта — главная, пусть и замешанная на эгоизме. Я не вижу иной возможности вернуть мое наследство.

Бритонец кивнул.

— Это причина, понятная для любого человека. Даже я, носивший рабское ярмо с колыбели, сочувствую тебе.

Полчаса спустя они поднялись на вершину холма. Под ними, на огромном лугу, в окружении деревьев, стоял дом под красной черепичной крышей.

— Земли Роймарков, — пояснил Николан. — Мы соседствовали много поколений, и я думаю, что мои родственники всегда завидовали им. Они были богаты и влиятельны. Но для меня все изменилось с рождением младшей дочери Мацио.

И в это мгновение его внимание привлек всадник, появившийся из-за дома. Солнце поднялось уже высоко и он, приложив ладонь к глазам, разглядел, что всадник — юная девушка с золотой короной волос.

Он пустил своего жеребца галопом наперерез наезднице на черном, как полночь, коне. На лице его играла улыбка: он вспомнил, как одно присутствие младшей дочери Мацио лишало его дара речи. Влюбленный по уши, он не мог высказать своих чувств.

Девушка не показывала виду, что знает о его присутствии, и лишь когда он оказался совсем рядом одарила его взглядом прекрасных глаз, от которого у Николана перехватило дыхание. С главной дороги она свернула на узкую тропу к холмам на западе. Ему ничего не оставалось, как следовать сзади. Так они проехали с милю, пока на вершине холма тропа не расширилась и Николан не смог поравняться с девушкой. Все его внимание было сосредоточено на ней, но он не мог не отметить красоты и силы ее жеребца. «Само совершенство!» — подумал он.

Они поскакали дальше, черные глаза Николана не покидали лица девушки, она же смотрела прямо перед собой, словно не желая его видеть. Наконец, подчиняясь неуловимому движению ее колен, Хартагер сбавил ход, а она повернулась к Николану. Впервые их взгляды встретились.

— Мы могли бы оторваться от тебя. Безо всякого труда. Я придерживаю Хартагера, потому что сегодня ему участвовать в скачках, и незачем утомлять его, — она продолжала смотреть на него. — Я тебя знаю.

— Ты Ильдико из рода Роймарков. Вот тебя-то узнать легко. А если ты знаешь, кто я, то у тебя отличная память.

— Я думаю, что ты Николан Ильдербурф. Мальчик, которого увезли в Рим, — и с вызовом добавила: — Тот самый, что потом продался гуннам.

Николан же продолжал вглядываться в ее лицо: высокий лоб, аккуратный носик, чуть раздвоенный подбородок, свидетельствующий о силе характера. Ее красота захватывала дух и в то же время пугала его. «Все ясно, как божий день, — подумал он. — Именно такую жену ищет Аттила. Он это поймет с первого взгляда». И Николан тут же задумался о том, как скрыть Ильдико от глаз Аттилы. «Ее следует увезти отсюда», — решил он.

Тут Николан заметил ее высоко вскинутый подбородок и неодобрительный взгляд.

— Я знаю, что обо мне здесь не слишком высокого мнения.

— Мой брат Рорик единственный, кто заступается за тебя.

Николан покраснел от удовольствия.

— В детстве он был моим лучшим другом. Как приятно узнать, что в наших отношениях ничего не изменилось.

— Не очень-то рассчитывай на это. Мой отец настроен против тебя.

Николан внимательно следил за ее мимикой, за тем, как она закрывала глаза, когда улыбалась, жестикулировала при разговоре. Одна из древнейших поговорок пришла ему на ум.

— Человек может подняться на самый высокий пик, но все равно ослепнет, если посмотрит на солнце.

— Так лучше и не смотреть, — резонно заметила Ильдико.

— Иной раз один взгляд стоит долгой жизни в слепоте. Я пробуду здесь очень мало времени, так что должен воспользоваться теми редкими возможностями, что предоставятся мне.

— Возможно, отец смягчится и позволит мне поговорить с тобой на скачках. Ты там будешь?

И тут он понял, что ее мнение для него куда важнее, чем то, что думали о нем все остальные. А потому он попытался обосновать свою позицию.

— Те, кто ненавидят меня, остаются дома и разводят лошадей, вместо того, чтобы мчаться на них в бой. Но я… я участвую в этом гигантской пьесе, сценой которой является весь мир. Ты меня понимаешь, Ильдико? Аттила покорит мир. Разве можно в такое время сидеть на лавке да разгребать навоз?

— Но разве можно сражаться на стороне угнетателя собственного народа? — укорила его Ильдико.

— До прихода гуннов нас угнетали римляне, — напомнил Николан. — У нас есть лишь одни выбор — выбор хозяина. Я знаю, что многие мои соотечественники отдают предпочтение Риму. Я — нет. Я был там рабом и знаю, что это такое. И я буду рядом с Аттилой, когда он двинет свои армии на равнины Ломбардии. Я надеюсь увидеть падение Вечного города. И победа Аттилы позволит мне вернуть земли, отнятые у моего отца.

Ильдико вглядывалась в его лицо.

— Ты не прав и слеп. Но, даже если ты слеп, я думаю, что ты честен, — внезапно она заулыбалась. — Как ты изменился. Ты был таким тихоней.

Николан же обратил свой взор на черного жеребца.

— Так вот он какой, великий Хартагер, о котором я так много слышал. По-моему не принято выгуливать лошадь в день скачек.

Ильдико покачало головой.

— Он хотел размяться. Отец и Рорик будут сердиться на меня, потому что думают, что ему это ни к чему. Старый Бринно придет в ярость. Но я лучше всех знаю, что ему нужно. Ты веришь, что лошади всегда знают, когда им предстоит участвовать в скачках?

— Конечно. Они понимают если не слова людей, но их мысли. И, полагаю, они разговаривают между собой.

— Это точно, — кивнула девушка. — Я их слышала.

— И они знают, когда идти в бой. Более того, лошадь знает, что ей предстоит умереть. Она такая спокойная, не ест, а хвост висит, как сломанная виноградная плеть.

— О, бедняжки! — воскликнула Ильдико. — Я жалею их больше, чем гибнущих в сражении людей. Ведь люди затевают войны, не лошади!

— Так ты уверена, что Хартагер знает о сегодняшних скачках?

— Абсолютно уверена.

Хартагер мог бы сбросить миниатюрную наездницу одним движением задних ног. Он недовольно всхрапывал, словно жалуясь на то, что его заставляют стоять.

— В это утро он хотел, чтобы я вывела его на прогулку. Видишь ли, мы понимаем друг друга. Разговариваем. Он может многое рассказать мне. Когда он хочет поразмяться, он стучит в дверцу стойла копытом. Сегодня он стучал все утро: тап, тап, тап, тап! Он не мог дождаться, пока его выведут из конюшни. Он сказал мне, что кипит от переполняющей его энергии и ему надо стравить пар. Он сказал мне: «Давай поскачем на холмы. Потом я отдохну, и на скачках понесусь как ветер». Так оно и будет. Я уверена, что его ждет легкая победа.

— Надеюсь это увидеть.

Девушка бросила на него тревожный взгляд.

— Если ты придешь, я встречу тебя так же, как и любого другого гостя. Потом отец будет зол на меня. Его глаза станут мрачными, как грозовая туча. Боюсь, мне крепко достанется. Но я не намерена обращать на это внимания, Николан. Я так рада, что ты здесь.