Черная роза - Костейн Томас - Страница 46

Священник объяснил назначение этого странного прибора:

— Эта карета сделана в Китае. Рука феи всегда указывает на юг, поэтому люди не сбиваются с правильного курса. В пустыне из-за постоянных ветров и перемещающегося песка часто невозможно найти дорогу и определитель направления всегда может пригодиться. Никто не знает его секрета, кроме старого китайца, который едет внутри повозки. Но это еще не все. В конце каждого ли — трети мили — раздается удар гонга. — Священник с сомнением покачал головой. — Я могу сказать только одно: там внутри помещается дьявол.

Уолтер подумал про себя: «Об этом стоит рассказать брату Бэкону».

Когда пришло их время пристраиваться в конец процессии, молодые люди гордо сидели на хороших конях с новой упряжью и звенящими украшениями, На головах лошадей были синие плюмажи. Тристрам улыбнулся своей застенчивой милой улыбкой и сказал другу:

— Уолт, теперь никто не станет над нами смеяться, и я смогу поднять голову от земли.

— Нам надо благодарить за такую перемену твой сильный лук.

— Прощай, Заратуштра! После того как тебя не стало с нами, воздух стал чище.

Им также выделили трех верблюдов. Один должен был тащить пожитки, а два остальных предназначались для слуг. Уолтер оглянулся и вздохнул с облегчением, увидев, что Ма-риам выполняет обещание и сидит на верблюде с опущенной головой.

— Уолт, твое желание исполнится. За этой грядой — Китай! — воскликнул Тристрам.

Глава 7. СНЕЖНЫЕ ГОРЫ

Ужин был закончен, и собаки грызлись снаружи из-за выброшенных костей, как вдруг послышался голос отца Теодора. Он просил позволения войти в юрту.

Он вошел внутрь, низко кланяясь; лицо у него светилось улыбкой.

— Вам выпала великая честь, — сказал он Уолтеру. — Великий орхон желает сыграть с вами в шахматы. — Потом священник взволнованно спросил: — Надеюсь, что господин студент помылся? Нельзя, чтобы от вас пахло конем и потом в присутствии Баяна.

— Я всегда моюсь перед едой, — обиженно заявил Уолтер.

— Хорошо, — кивнул священник и внимательно оглядел юношу. — Люди из христианского мира редко моются. Говорят, что от крестоносцев жутко воняло.

Перед юртой орхона в ночном ветерке трепетали десять конских хвостов. Часовой у входа отступил в сторону, тихо пробормотав:

— Да постигнет отвратительная смерть всех сынов матерей-безбожниц!

Перед входом на шнурках висели войлочные изображения различных животных и богов. Когда Уолтер входил в юрту, они мягко коснулись его лица. Внутри было очень светло из-за четырех ламп, подвешенных на бронзовых цепях. Баян только что принял ванну, и слуга выносил деревянное корыто, из которого на медвежью шкуру, застилавшую пол, выплескивалась грязная вода. Полководец удобно устроился в кресле с тремя ножками. Его халат в красный цветочек не прикрывал голых ног. Уолтер удивился, какие у него маленькие ноги, но потом понял, что монголы из поколения в поколение проводят жизнь в седле и, конечно, это отразилось на физическом облике их расы.

Перед военачальником стоял складной столик, на котором была расстелена карта. Он взглянул на Уолтера и что-то сказал отцу Теодору приятным голосом.

— Благородный господин Баян не желает разговаривать с вами на «би-чи», — объяснил священник. — Поэтому я буду выступать в роли переводчика. Он вас приветствует и предлагает сесть.

Прислонившись спиной к центральному шесту юрты, сидел слуга. Он громко храпел, но тут же проснулся и поставил второе кресло напротив хозяина. Баян засучил широкие рукава халата. Было видно, что он с удовольствием предвкушает игру. Он показал на огромного персидского кота, торжественно восседавшего на столе.

— Благородный господин спрашивает, не мешает ли молодому человеку присутствие его старого любимца Буугра.

— Нет, нет, — ответил Уолтер. — Скажите ему, что я люблю кошек, а этот кот удивительно красив.

Кот не мигая уставился на юношу огромными янтарными глазами. Баян тоже очень внимательно изучал Уолтера, и тому стало неприятно от этих взглядов.

— Господин спрашивает, разбирается ли его гость в военной тактике?

Уолтер покачал головой:

— Я так мало в этом смыслю, что не посмею выразить свое мнение по этому поводу в присутствии великого Баяна.

Баян довольно кивнул крупной головой. Но тем не менее начал высказывать свои соображения, базируясь на изучении лежавшей перед ним карты, а священник негромко переводил:

— Мы называем страну маньчжу Желтой Подушкой, — сказал Баян, ведя пальцем по границе. — Она бесформенная, мягкая и податливая. Армии Великого хана желают покорить маньчжу и забрать все пограничные провинции на юге, применяя тулугму— внезапную атаку с флангов. Но им это никогда не удается. — В его глазах светилась хвастливая монгольская гордость. Он говорил так быстро, что отец Теодор начал нервничать и поближе придвинулся к нему, чтобы успеть понять смысл высказанного, но все равно с трудом справлялся с задачей и стал заикаться. — У меня есть другой план. Он не является секретом, потому что с самого начала кампании все станет понятно.

Уолтер внимательно слушал хозяина, рассматривая при этом убранство юрты. В ней было столько вещей, что он удивился, как слуги умудряются все складывать и упаковывать каждый день. Было даже большое зеркало. Баян был весьма тщеславный человек, и это качество проскальзывало в каждом его жесте и слове. Кроме того, в юрте стоял большой сундук, еще один стол, где лежали карты, и широкий помост, на котором спал полководец. Слуга снова прислонился к шесту и захрапел громче прежнего. В воздухе витали соблазнительные ароматы, и время от времени колыхался занавес у задней стенки. Уолтер понял, что в юрте находилась женщина.

— Желтая Подушка, — продолжал Баян, — подобна осьминогу, протягивающему свои щупальца во всех направлениях. Если отрезать ему одно щупальце, то на его месте вскоре вырастет другое. Но если нанести удар по голове и пронзить жизненно важный орган, то щупальца сразу обмякнут, а потом вообще отпадут. — Баян наклонился вперед. Его удивительные глаза сверкали. — Те, кто последует за армиями Баяна, увидят, как те спустятся вниз по реке Хан, пересекут могучую Янцзы, а затем прямо отправятся в Кинсай. Когда Кинсай падет, будет легко покорить маньчжу. Я не стану сражаться против людей, нет, только с географией. Мне кажется, что император Сун в Кинсае не помнит Чингисхана. Ему нравится смотреть, как его женщины обнаженными купаются в императорских прудах, и на этом заканчиваются все его интересы. Его министры трусливы и продажны и уверены, что с их великой страной ничего не может случиться. Они ничего не смыслят в войне и считают, что если надеть на солдат страшные маски, то враги сразу их испугаются. — Баян закинул голову назад и громко захохотал: — Они сами помрут от ужаса, когда монголы наводнят Кинсай!

Он замолчал, хлопнул в ладоши и что-то приказал опять проснувшемуся слуге. Тот убрал со стола карту и поставил набор шахмат из слоновой кости. Уолтер с удивлением взглянул на них. Он с трудом узнавал фигуры, к которым привык. Там было четыре высоких слона с золотыми паланкинами на спине. Это были великолепные старинные шахматы, но было видно, что с ними весьма небрежно обращаются. Фигурки были грязные и засиженные мухами.

— Великий господин Баян всегда делает первый ход, — заявил отец Теодор.

Полководец сделал быстрое движение рукой, и его пешка начала сражение. Такое начало было новым для Уолтера, и он раздумывал целую минуту, прежде чем сделал ответный ход. Баян с кошачьей фацией быстро переставлял фигуры. Он сразу начал наступление, и его атака была так хорошо спланирована, что Уолтеру оставалось только обороняться. Он пытался играть как можно лучше, внимательно обдумывая каждый ход. «Только бы я хорошо сыграл, — подумал юноша. — Я должен постараться, чтобы он послал за мной еще раз».

Конечно, ему был заранее известен финал игры, но англичанин храбро и упорно сопротивлялся, и Баяну несколько раз приходилось пересматривать свою тактику, прежде чем он добился победы. Уолтер понял, что Баян ожидал от него именно этого. Баян оживился, он с удовольствием пил кобылье молоко из серебряной чаши и часто смеялся. Вдруг кот резко протянул лапу и сбросил фигурку с доски. Баян громко захохотал.