Абсолютный порядок - Коскарелли Кейт - Страница 6

Элизабет Холлидей сидела в постели. Перед ней на подносе стоял обед, к которому она едва притронулась.

Дэн остановился на пороге и смотрел на женщину, которая родила и вырастила его, своего единственного сына. Голова матери покоилась на подушке, глаза были закрыты. Дэн молча приблизился к ней. Боже мой, сколько она еще вот так протянет?

Дэн наклонился и осторожно прикоснулся губами ко лбу матери, почувствовав неизменный запах мочи. Эта когда-то красивая, холеная женщина не заслужила такого унижения.

Мать медленно открыла глаза, посмотрела на сына и не сразу сказала:

– Дэн... это ты?

– Да, мама. Как ты себя чувствуешь? На ее лице промелькнула улыбка.

– О, как и следует ожидать. А где Кейк?

Дэн колебался. Кейк много значила для Элизабет, возможно, даже больше, чем постоянно занятый сын.

– Не знаю, мама. А ты?

Глаза Элизабет открылись пошире, и она вдруг встревожилась:

– Что ты сказал, сынок? Кейк ушла от тебя? Дэн покачал головой.

– Вчера она не вернулась домой.

– Расскажи подробнее, – попросила мать, взглянув на сына с живым интересом.

Дэн коротко изложил ей подробности. Элизабет слушала внимательно, то и дело кивая головой. Когда Дэн закончил, она сказала:

– Ты прав, сынок. Она ушла от тебя, но, возможно, не навсегда.

– Откуда ты знаешь?

– Кейк не оставила записки... не сказала тебе, что все кончено. Она ушла, но оставила дверь незапертой, чтобы можно было вернуться.

– Почему она это сделала?

– Вероятно, Кейк все еще любит тебя, хотя не понимаю за что.

Дэна уязвили слова матери. Неужели ее мозг ослаб так же, как и тело?

– Почему ты так говоришь?

Элизабет закрыла глаза, словно набираясь смелости, чтобы сказать жестокую правду:

– Просто потому, что ты так относился к Кейк. Ты относишься так ко всем, кто тебя любит. Прости, Господи, но я часто думала, нет ли тут моей вины... Может, я слишком сильно любила тебя, когда ты был ребенком. Может, считала тебя центром вселенной. Не знаю. – Ее голос стих. Она отвернулась от Дэна и посмотрела в окно.

– Мама, Кейк когда-нибудь рассказывала тебе о том... как я относился к ней?

Элизабет покачала головой:

– Нет, Дэн, но кое-что ты должен знать... – Она опять сделала паузу, закрыла глаза, затем продолжила: – Несколько месяцев назад я попросила Кейк взять деньги, которые я перевела со своего счета в банке на ее. Я хотела отдать их ей перед смертью. Эти деньги лежали в банке уже много лет. Твой отец никогда не знал о них. Это был мой маленький секрет, но он давал мне... чувство свободы, сознание, что у меня есть какая-то подстраховка. В общем, я хотела, чтобы у Кейк тоже был такой маленький секрет... немного денег, которые принадлежали бы только ей. Я сказала, что она может потратить их как захочет.

– И она взяла деньги? – Голос Дэна дрогнул, когда он подумал, что Кейк просто ушла от него.

– Неохотно. Кейк отказывалась, но я убедила ее, что от этих денег мне нет никакой пользы и она доставила бы мне огромное удовольствие, взяв их. Счет оказался гораздо больше, чем я ожидала. Знаешь, я ведь не трогала его в течение многих лет. Он превысил двенадцать тысяч долларов. Я удивилась и почувствовала удовлетворение от того, что так помогла невестке. Кейк была нежна со мной почти как дочь, о которой я всегда мечтала. И я полюбила ее, как родную.

– А давно это было?

– Не помню точно. Для меня все дни одинаковы, и сейчас я уже потеряла счет времени. Может, месяц назад... может, три... Не знаю.

– А в какой банк она положила деньги?

– Понятия не имею. Теперь это ее деньги.

– Хорошо, это отчасти объясняет проблему, где Кейк взяла деньги для отъезда, не правда ли?

Дэн злился, что мать оказалась в какой-то степени соучастницей случившегося, и его голос выдал его.

– Сынок, думаю, Кейк была очень несчастна с тобой, если воспользовалась этими деньгами, чтобы уехать от тебя. Мне жаль, что она ушла, – и из-за себя, и из-за тебя. Но я никогда не пожалею, что отдала ей деньги. Ничто не подорвет мою веру в нее.

– Я должен идти, мама. У меня очень много дел.

– Ты еще придешь ко мне, сынок? Ты не сердишься на меня? – Решительные нотки исчезли из голоса Элизабет. Против своего желания она начала извиняться.

– Конечно, приду, – заверил ее Дэн, внезапно тронутый слабостью матери.

Когда ее губы прикоснулись ко лбу Дэна, у него защемило сердце: ему вдруг отчаянно захотелось увидеть мать такой, какой она была когда-то. На пороге Дэн улыбнулся.

– Не волнуйся, мама... Обещаю приходить к тебе так же часто, как Кейк.

Выйдя из палаты, Дэн поклялся себе выполнить это обещание. Сев в машину, он решил не ехать в офис. Тихий внутренний голос советовал ему поспешить домой. Что-то подсказывало Дэну, что Кейк уже вернулась.

Глава 8

ИСКУПЛЕНИЕ И РЕВАНШ

Ванесса старалась остаться незамеченной до тех пор, пока первая процессия не вошла в часовню, чтобы присутствовать на траурной церемонии. Только тогда она вышла из укрытия и села на скамью недалеко от последнего ряда. Из покойницкой в дальнем конце зала выкатили гроб. По огромному количеству цветов Ванесса поняла, что церемония будет внушительной. Умершего собирались кремировать, поэтому катафалк не заказали. Ванесса вызвала такси, чтобы добраться до аэропорта, и надеялась, что оно приедет вовремя. Конечно, сейчас ее уже кто-то искал, но не здесь... Во всяком случае, пока.

Полились тихие звуки органной музыки, и скамьи начали заполняться. Вскоре и справа, и слева от Ванессы уже сидели люди, и это тревожило ее, хотя она и пыталась скрыть беспокойство. Она не выносила, когда к ней прикасались, особенно посторонние, и очень рано узнав, что прикосновения могут быть неприятными и угрожающими, всегда старалась избегать их.

Ванесса подумала о том счастливом времени, когда родилась ее дочь и жизнь наполнилась надеждами. Потом наступили тяжелые годы. Если ей удастся выжить после того, как задуманное будет выполнено, сможет ли она когда-нибудь снова почувствовать себя счастливой? Вряд ли. Она потеряла слишком многое: доверчивость... мечты... любовь. В ее биографии было немало тайн и темных страниц, а избранный ею путь угрожал катастрофой. Ванесса не слишком надеялась на успех этого отчаянного, безумного, авантюрного предприятия.

Но, как говорил отец, «каждый делает то, что должен делать». Интересно, оскорбился бы он, узнав, что дочь использовала эти слова, чтобы предать его? Каким же он был дьяволом! Неужели поэтому она так обожала его? Кроме отца, у нее никого не было. Мать она почти не помнила, а отец не хотел рассказывать о ней, даже когда Ванесса просила его об этом. С детства она поняла, что отцу следует подчиняться во всем, что он считает важным. Однажды Ванесса проявила неповиновение и потом страдала из-за этого всю жизнь. Но отец умер, и теперь она предоставлена сама себе. Ей незачем жить. Только ради мести. Сможет ли она осуществить ее? Ванессе казалось, будто она кого-то обманывает, ставя на карту свою жизнь, которая ровным счетом ничего не стоила – ни для нее самой, ни для кого-либо другого.

Траурная церемония прошла слишком поспешно. Хотя когда-то покойный был богатым, влиятельным человеком, он пережил своих современников, и те, кто пришел отдать ему последний долг, не испытывали чувства утраты.

Когда служба закончилась и все двинулись к дверям часовни, Ванесса смешалась с толпой. Выйдя на улицу, она увидела такси перед линией выстроившихся в ряд лимузинов, но подавила желание немедленно сесть в него. Только перебросившись несколькими словами с пожилым мужчиной, который шел рядом с ней, Ванесса направилась к такси, села на заднее сиденье и посмотрела в окно, нет ли в толпе кого-то из знакомых. Нет, только посторонние люди. Такси тронулось, и у Ванессы появилась надежда, что задуманное удалось.

Она попросила водителя отвезти ее в аэропорт и там на всякий случай постояла у справочного стенда до тех пор, пока машина не отъехала с новым пассажиром. Затем Ванесса поднялась в магазин сувениров, купила небольшой пакет, газету, несколько журналов, пошла в женский туалет и заперлась в кабинке. Там она отложила чтиво и маленькую косметичку для ручного багажа. Заранее приготовленную карточку с именем «Миссис Джон Фицджералд» Ванесса прикрепила к пакету.