Москвест - Жвалевский Андрей Валентинович - Страница 12

– Что стоим? – раздалось над ухом. – Поприходят из глуши и пялятся! Ты из Кречетников или из Хамовников?

– Из Кречетников, – ответила Маша, уже поняв, что отвечать нужно быстро и уверенно.

– Еще два десятка перепелов, – сообщила строгая пожилая женщина в платке и сарафане.

– Зачем? – не удержалась от вопроса Маша.

– Будет пир княжий, – гордо ответила женщина, но тут же спохватилась. – А вообще, не вашего ума дело, ваше дело мои слова куда надо передать.

Маша кивнула.

– Ну что стоишь! – прикрикнула женщина. – Беги давай скорее!

Маша попыталась сделать жалобное лицо.

– Мне б хлебушка хоть кусочек, кушать хочется.

– Поразводили попрошаек, – забурчала женщина, но смилостивилась. – Ладно, сейчас вынесу…

Заскочила в терем, швырнула Маше в руки кусок лепешки, подтолкнула ее к воротам и ушла.

Маше пришлось втихаря пробираться обратно, к Мишке в сарай.

– Миша, я… – начала девочка и осеклась.

Рядом с Мишкой, просто неприлично рядом, сидела девка и, глупо хихикая, скармливала ему что-то вкусное. Мишка радостно засовывал в рот еду, одобрительно смотря, как девка наваливается на него сочной грудью.

– А кто это? – беззлобно спросила она, заметив Машу.

– Где? – Мишка крутанул головой. – Это сестра! – тут же, не моргнув глазом, соврал он.

Маша тупо смотрела на происходящее.

– А! – обрадовалась девка. – А такой брат у тебя пригожий! А я захожу, а он тут один лежит. Не дело такому красавцу одному лежать.

Девка захихикала и прижалась к Мишке еще сильнее.

– Я за едой ходила, – сказала Маша.

– Да не надо уже! – сказал Мишка. – Меня покормила… Кстати, тебя как звать?

– Агаша.

– Во! Меня Агаша покормила.

И Мишка по-хозяйски обнял Агашу. Та так радостно к нему прижалась, что Мишка немедленно покраснел и убрал руку.

– Агафья! – раздалось с порога. – И где тебя носит, тварь поганая? Сколько можно ждать!

Девка подскочила как ужаленная, кинула через плечо:

– Я к тебе ночью приду!

И унеслась на бешеной скорости, сверкая грязными пятками.

– Ну что ты так смотришь? – спросил Миша, глядя на окаменевшую Машу. – Ну пришла, ну покормила. А что я, по-твоему, отказываться должен?

Маша вышла из ступора через пару минут.

«Собственно, а что нового, – подумала она. – Что все мужики – козлы, я и так знала, спасибо маме, предупреждала много раз. А Мишка мне никто… Тот, который “типа папа”, так он маме мужем был. И то слинял, как только привалилась такая вот… Агаша. А Миша мне ничего не должен. Ну, в очередной раз про меня не подумал, ну и что?»

– Ты б мне хоть еды оставил, – тихо сказала Маша.

– Ой! – искренне огорчился Миша. – А тебя разве не покормили?

Маша с остервенением вгрызлась в сухую лепешку.

– Нам нужно пойти куда-то в Кречетники и передать заказ на перепелов, – со вздохом сказала Маша.

– Да ну, – отмахнулся Миша, – делать больше нечего. Что нам там делать в этих Кречетниках? Тут нужно тусить, вокруг княжеского двора. Тут хоть какая-то жизнь, может, что и выясним.

– Ну да, – вздохнула Маша, – если про князя мы еще что-нибудь можем вспомнить, то про все остальное – шансов почти нет.

– Вот и подумай, – предложил Миша. – Что ты помнишь про этого Калиту?

– Да почти ничего, – вздохнула Маша. – Знаю, что он жил в одно время со святым Петром.

– Кто это? – изумился Мишка.

– Святой. Покровитель Москвы, чудотворец. Его на иконах часто изображали. У бабушки висела.

Маша осеклась, не желая вдаваться в личные подробности. Уж больно трепетно относилась ее бабушка к этой иконе.

– В то время он был митрополитом, – сухо продолжила она.

– Ну и нормально, – сказал Мишка, – классный повод. Пошли, скажем, что мы пришли к святому Петру. Божьи люди, тыры-пыры…

– Ты хоть креститься умеешь, божий человек? – фыркнула Маша.

– Вот он меня и научит, – отмахнулся Мишка.

Сказать легко, сделать оказалось гораздо сложнее. Пробиться к князю почти невозможно, его не поймать. Дважды удалось увидеть его мельком, оба раза их теснили в сторону.

– Нужно проникнуть в терем, – сказал Мишка, с трудом увернувшись от конного отряда, следовавшего за князем. – Так мы до него не докричимся.

Маша никак не прокомментировала эту гениальную идею.

– Значит так, – продолжил он, оглядевшись, – сейчас ты пойдешь к терему, прикинешься дурочкой и будешь проситься на работу.

– Почему я? – возмутилась Маша.

– Да ты посмотри, ни одного мужика вокруг! Они где-то на стройке, наверное, работают. Или на войну ушли. Я тут, как дурак, все на меня пялятся.

– Ладно, – согласилась Маша. – А дальше что?

– Не знаю, что дальше! – возмутился Мишка. – У тебя есть идеи получше? Иди, вид у тебя что надо.

Маша вспыхнула, попыталась стряхнуть с рубахи грязь, поправила платок.

– Да бесполезно, – фыркнул Мишка, – и не нужно. Они тут все такие красавицы. Я буду в засаде сидеть. Как только тебя примут, я выскочу и договорюсь.

Вокруг терема Маша ходила долго, все никак не могла вклиниться в окружающую суету. Пару раз она попробовала обратиться к девкам, пробегавшим мимо, но те ошалело спрашивали:

– А?

И неслись дальше.

Помог случай. Та самая женщина, которая отправляла Машу в Кречетники, вышла из терема и, не глядя, вывалила прямо Маше под ноги здоровый горшок с помоями.

– Ай! – крикнула Маша.

– И ходют, и ходют! – рявкнула женщина.

И тут появился Мишка, который аккуратно плюхнулся на колени рядом с помоями, потянув за собой Машу, которой ничего не оставалось, как рухнуть в самую их середину. Мишка заголосил на одной ноте.

– Ай, матушка, две недели шли, ничего не ели! Молва идет по свету, что святой Петр чудотворец в святом граде Москве живет. Пустите с ним поговорить, Христом богом просим!

При упоминании святого Петра лицо женщины прояснилось, но быстро приняло прежнее пресное выражение.

– Что ж вы к князю в терем ломитесь, а? Шли б к митрополиту на подворье. И вообще… Давно уже Петра схоронили.

– Ай-ай-ай, – закричал Мишка и закрыл лицо руками. Получилось очень убедительно, как будто он узнал о смерти близкого человека. – Мне столько надо было ему сказать, столько сказать, – голосил Миша, не отнимая рук от лица. – О, Петр, как же так… На кого ж ты нас покинул…

Вокруг ребят уже собралась небольшая толпа. Дворовые девки, разинув рты, пялились на безутешного отрока, даже ленивая охрана высунулась из своих комнат.

– Глафира, надо б их к князю, – предложил один из воинов. – Петра знают… Князь, если прослышит, что мы их прогнали, зашибет насмерть.

– В гридницу их! – приказала Глафира. – И глаз не спускать, а то еще сопрут чего.

Гридница оказалась вовсе не темницей, а комнатой для гридны, то есть княжеской дружины. И была она почти пустая, – видно, князь со своими воинами куда-то отбыл из терема. Сидеть было скучно. Маша пошаталась из угла в угол и заглянула в соседнюю клеть, где суетилась Глафира.

– Давайте подсоблю, – предложила она.

Глафира глянула грозно, но согласилась.

– Мед по кувшинам разлей. Только не пей!

Маша б и не смогла это пить, напиток был крайне неаппетитный, ни по виду, ни по запаху.

– Издалече пришли? – спросила Глафира.

– Очень, – ответила Маша.

Глафира сунула ей в руки кувшин.

– Пойдем, отнесем в столовую избу.

Столы для пира были накрыты.

Выглядело все очень пышно, стол был заставлен золотыми и серебряными ковшами в виде лебедей, но бардак был немыслимый.

– Ой! – сказала Маша. – А давайте вот эту чашу сюда переставим. И вот этих птичек можно кусочками нарезать. И хлеба на том конце стола нет. И давайте блюдо почистим, оно потемнело совсем.

Глафира посмотрела на Машу с подозрением.

– Ты, девка, прислуживала кому?

– Давно дело было, – быстро соврала Маша, – но хорошим людям.

Маша вспоминала мамины уроки сервировки стола и лихо переставляла блюда.