Господин военлёт - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 64

Ужинаем. Наливаю в кружку спирт. Его у нас море – топливо для ротативных двигателей. Бензин лучше, но его мало. Спирт легко достать: винокуренных заводов хватает. Ольга покосилась, но молчит. У нее что-то серьезное. Опрокидываю кружку, закусываю.

– Павлик! – говорит Ольга. – Я беременна!

Ложка выпадает из моей руки. Этого не может быть! Это ошибка!

– Ты уверена?

– Я фельдшер! Два месяца… Ты говорил: не будет детей! Я не принимала мер. И вот…

Я действительно такое говорил. Я знаю твердо: от скитальца женщины не беременеют. Что произошло? Почему? Я здесь пятый год, и Ольга забеременела. Гадалка предрекла: произойдет необычное. Это случайность или знак? Солдатик Петров странствия закончил?

– Ты не беспокойся, я сделаю аборт!

– Нет!

– Идет война… Какие дети?

– Нет!

– У нас нет денег, нам негде жить.

Похоже, она все просчитала.

– Я отправлю тебя в Лондон к отцу. Он будет рад невестке и внуку.

– А ты?

– Тебя демобилизуют по беременности. На меня это не распространяется.

– Без тебя я не поеду!

Вдвоем нам нельзя. Контрразведка в Добровольческой армии поставлена неплохо. Дезертира поймают и поставят к стенке. Ольгу надо отговорить!

– Аборт – это операция! Это опасно!

– Не обязательно! Я узнавала: в Новочеркасске есть гомеопат. Дает капли – и выходит само. Ничего страшного!

Она узнавала… Основательная девочка! Если Ольга заупрямится, мне не убедить. Она не представляет, что значит для солдатика Петрова этот ребенок. Она совершенно этого не представляет…

В госпитале была хорошая библиотека. Книги нам приносили и присылали простые люди. Им хотелось хоть как-то помочь раненым. Среди книг нашелся этот томик. Я учил стихи наизусть, они легко запоминались.

Эти стихи еще не написаны. Они появятся не скоро, и приметы времени в них другие. Сейчас это не важно.

Англия здесь в строку. Никаких сказок мы не читали, но Англия нам в помощь.

– Павлик! – она плачет.

Протягиваю руки. Она порхает мне на колени, все такая же легкая. Прибавка в весе будет не скоро. Обнимаю, глажу ее по волосам.

– Я люблю тебя, Павлик!

– Я знаю, маленькая!

– Нет, ты не знаешь! Я расскажу. Я хочу, чтоб ты понял… Ты мне сразу понравился, еще в госпитале. Это было нехорошо – я дала слово другому. Поэтому я злилась, князя в парк повела… Я уехала, и чувство утихло, но не исчезло. Я вышла бы за Юру, я хотела за него выйти! Я забыла бы тебя! Господь рассудил иначе. Я молилась за троих: папу, Юру и тебя; уцелел лишь ты. Когда погиб Юра, я очень плакала. Я решила, что сама виновата: за тебя молилась искреннее. Я тебя возненавидела! Я не хотела о тебе слышать! Но ты приехал в Москву, и все изменилось. Мне захотелось тебя повидать. Я пришла на благотворительное собрание. Ты был там с этой женщиной… Вы так смотрели друг на друга! Я поняла: у вас связь. Я очень разозлилась! Если б ты знал, как я тебя ругала! Это было нехорошо: ты не принадлежал мне. Я была эгоисткой – вздорной и глупой, и Господь наказал меня: погиб папа…

Господь тут ни при чем, маленькая! За любовь не наказывают. Любовь – это не грех…

– Я шла в «Метрополь» не за любовью. Ты был единственный, кого мне хотелось видеть в тот день. Я не знала, как ты меня встретишь, готовилась к худшему. Но ты обнял меня и заплакал. Я ощутила, что ты не заносчивый, как мне представлялось. Ты родной и милый, самый дорогой мне человек. Мне захотелось, чтоб ты взял меня, чтоб ласкал, целовал и гладил; дал мне утешение. Я не знала, как подтолкнуть тебя к этому. В стакане была водка, я подумала: выпью и стану развязной. Я не рассчитала… Проснулась ночью одна, постель пахнет духами. Я поняла: здесь ты ласкал ту женщину, меня же не захотел. Мне стало так горько! Я пошла к тебе, а ты увидел и зажмурился. Я обиделась и нагрубила тебе утром. Потом сообразила: ты не возьмешь меня с собой! Я так испугалась! Я в самом деле стала бы на колени! Я валялась бы в ногах! Я уже не принадлежала себе. К счастью, ты согласился.

Мне хотелось взять тебя, Оленька! Тогда я не сознавал этого. Я чувствовал, чем это кончится, и боялся неизбежной утраты. Я и сейчас ее боюсь.

– Мне было радостно с тобой, Павлик! Я видела тебя, ела с тобой за одним столом, ночами я слышала, как ты дышишь, как скрипишь зубами и бормочешь. Папа писал, что ты много страдал, хотя ничего ему не рассказывал. Это правда: папа разбирался в людях. Я подходила к тебе ночью, смотрела на тебя, но не трогала – боялась. Ты переставал ругаться и умолкал. Только однажды ты не затих, и я тебя разбудила. Сергей рассказал мне о твоей жене. Ты тосковал по ней, я это видела. Мне хотелось тебя утешить, я не знала как. Ты держался строго. Заботился обо мне, но не приближал. Я стала поощрять тебя, но ты не откликался. Я думала вызвать ревность, сказала, что отвечу Фархаду, ты даже бровью не повел. В тот вечер я пела тебе, а ты подумал, что ему. Я не знала, как быть; женщине не должн ооткрываться первой. Я боялась: ты отвергнешь меня. Внезапно появилась эта женщина, авиатрисса, и я подумала: ты можешь увлечься! Бросить меня и уйти к ней. Я испугалась. Я выбрала момент и соблазнила тебя. Я знала: ты порядочный человек и непременно женишься. Это было мерзко с моей стороны, но я не могла себя сдерживать. Я не владела собой, я изнемогала от любви. Все, что я говорила и делала потом – это от стыда. Мне хотелось думать: ты сам этого хотел. Прости меня!