Новый порядок - Косенков Виктор Викторович - Страница 49

Милиционеры напряглись, но поделать ничего не могли.

Точно так же напряглись журналисты и богема.

Но управление работало.

По дороге Сергей заскочил к Яловегину.

— Привет, — буркнул Олег, пытаясь задвинуть фильтр кофеварки.

— Здорово, — сказал Иванов и огляделся. Кабинет пустовал, что было на руку. — Твои все где?

— Зачет у них, — хмуро ответил Яловегин. — По стрельбе.

— Уу… Я Василича видел. Злой как черт, с самого утра. Курит.

— Плохой знак, лучше бы масло нюхал. — Фильтр щелкнул, кофе высыпался наружу. — Черт! Серега, ты знаешь, как с этой гадостью управляться?

— Давай гляну. — Сергей присел около кофеварки.

— Кофе хочу, сил нет. С самого утра мучаюсь.

— Ломки?

— Да какие, на фиг, ломки? Соседи!

— А что такое? — Иванов поджал разболтанную крышку и впихнул коробку с фильтром на место. — Вот так…

— Да прибежали ни свет ни заря: ой, мол, батюшки, убивают…

— Кого?

— Да мордобой пьяный, обычное дело. Не мой профиль, я ж не участковый!

— Так бы и объяснил соседям…

— Я сказал. Но они в панике, ни черта не понимают. Ты, говорят, власть, ты и иди. Не выспался ни хрена. — Яловегин принялся тщательно вымывать кружку под краном.

— Сходил?

— Ну да. Разобрался. Один кричит: он меня убил, он меня убил… Другой: мол, а ты сам хотел… Пока врубился, что к чему. А их там много… Ты, кричат, вообще фашист! Интеллигенцию не любишь… Ужас.

— Так кто кого убил, — с интересом спросил Иванов, присаживаясь у маленького «кухонного» столика. — У тебя стаканы гостевые есть?

— Есть, вот, одноразовые. — Олег протянул Сергею два пластиковых стаканчика. — Оказалось, писатели. Ох, и сложный народ…

— Так кто кого там убил-то?

— Никто никого! Фантазия, подогретая парами алкоголя. Там топор можно было вешать.

— Понятно, — покачал головой Сергей. — В общем, доброе утро, страна.

— Что-то вроде, — согласился Яловегин и протянул кружку. — Наливай.

Они выпили кофе с какими-то вкусными печенюшками, которые испекла мужу на работу жена Олега. Яловегин то и дело косился на знакомую папку и кассеты, но ничего не спрашивал. Начинать пришлось Сергею.

— Я чего хотел спросить. — Иванов хотел выкинуть пустые стаканчики в урну, но потом решил плеснуть еще кофейку. — Меня на твое дело перебрасывают. На прокурора. Как ты на это смотришь?

— То-то я смотрю, папка знакомая, — пробормотал Олег. — Не повезло тебе.

— Почему?

— Если генеральный прокурор сам не проколется, то висяк. Все по уму сделано. Да так, что без допроса с пристрастием не обойдешься. Его колоть не на чем. Все красиво. Все по закону. Но пахнет плохо. Очень. А запах, сам знаешь, к делу не пришьешь. Я на него времени убил массу, Когда Лукин меня спросил, не хочу ли я другую тему поразрабатывать, я чуть его целовать не бросился. Мои аналитики зеленеют, как только эту папку видят.

Яловегин ткнул пальцем дело:

— А кассетки у тебя про что?

— А это какой-то Сорокин. Передачи.

— Директор молокозавода…

— Не надо, — оборвал Олега Сергей. — Мне уже пересказывали.

— Что-то новенькое?

— В пятницу посмотришь. Кино с участием знакомого тебе персонажа. Ладно. — Сергей встал, одним глотком допил кофе, швырнул стаканчики в мусорку. — Значит, ты не возражаешь?..

— Против чего?

— Ну, что я дело твое взял.

Яловегин замахал руками:

— Смеешься?! Я был бы счастлив, если бы это не выглядело как злорадство. Если честно, я тебе соболезную. Хотя, может быть, ты чего-нибудь там найдешь. Чего я упустил.

— Будем надеяться. Кстати… — Сергей остановился в дверях. — А ты чем теперь занимаешься?

— Любимая тема. Менты, героин, вымогательство, деньги.

— Неужели все еще продолжают? — удивился Иванов.

— Как видишь. Удачи тебе…

— И тебе.

Глава 32

Из разных Интернет-ресурсов:

«Педерасты в России выборов не выигрывают».

Господина Сорокина удалось отловить не сразу. В лабиринтах, которые представляла собой Останкинская телебашня, можно было найти что угодно, но только не то, что нужно. Иногда Иванову хотелось уподобиться персонажу фильма «Чародеи», блуждавшему когда-то именно в этих стенах, и завопить: «Люди! Ау!» Однако в такие моменты впереди неизменно попадались какие-то ассистенты, помощники и прочие юные дарования, которые понимающе улыбались, показывали рукой направление и говорили что-нибудь вроде: «Верной дорогой идете, товарищи!»

Один раз Сергей столкнулся нос к носу с известным режиссером, полноватым, солидным и с трубкой, который вопил в распахнутую дверь:

— А мне все равно! Обещали показать, вот и показывайте! Сейчас время не то! — обернувшись и буквально уткнувшись носом в нашивку на груди Иванова, он неожиданно разъярился. Схватил Сергея за рукав и, подтащив к той самой двери, снова заорал: — Пожалуйста! Меня! Меня арестовывать пришли! Смотрите! Смотрите и радуйтесь, бездари!

Он хлопнул дверью, от души, с размахом и грохотом, нервно прикурил свою знаменитую трубку и хитро посмотрел на Сергея.

— Как вас зовут?

— Иванов…

— Прекрасно, — зажмурившись произнес режиссер, энергично потряс руку Сергея и неожиданно поблагодарил: — Спасибо. Вы очень кстати. Заблудились?

— Да. Ищу вот студию Сорокина. Павла.

— Ах, этого… Ну, до студии ему еще расти и расти, а вообще работает он вон там. Второй поворот палево.

И режиссер, дымя как пароход, уплыл в противоположном направлении.

— Это ж был этот… — толкнул Сергея в бок Артем. — Ну, этот… Который…

— Ага, — кивнул Иванов. — Он самый.

И они пошли дальше. С трудом пробираясь сквозь липа, типажи, заботы, ссоры и прочее закулисье, видеть которое дано не многим, да и не многим оно нужно.

На этот раз им повезло. Режиссер не соврал, и они действительно нашли господина Сорокина. Этот грузный, с неровно подстриженными усами и свалявшимися патлами человек производил впечатление старого фаната группы «Секс Пистолз», который крепко попутал время и место. Все его сверстники уже сменили потасканные джинсы на что-то более подходящее по стилю и размеру, но Павел с упорством маньяка влезал в месяцами не стиранную джинсу и утрамбовывал пивное брюшко в черную майку с надписью: «Для говна говна не жалко!»

Юное, хотя и сильно потасканное жизнью дарование общалось с кем-то по телефону:

— Да, конечно, уважаемый Леопольд. Ну что вы?.. Что вы говорите? Невероятно!

При этом на лице Сорокина играла умильная и нежная улыбка человека, только что насравшего на коврик соседу.

— А как вы оцениваете то, что сказал по этому поводу Александр? Да. Да, конечно. Ненужный ресурс. Так и сказал, да. Ага… Ага… Хорошо, хорошо. Бывай. Оревуар, да. Мол ами. Шарман. Удачки.

Павел отключил мобильник, радостно посмотрел на него, как на живого, и вопросил:

— Вот что с педераста возьмешь? — После чего громко, на всю студию заорал: — А где моя минералка?! Я что, должен сам к автомату бегать? Где эта мамзель крашеная?

— Анька па перекуре, — ответили откуда-то сверху.

— На пере чем? Перекуре? Ей за то, что она атмосферу отравляет, денег не платят! Немедленно ее сюда! Я ее сейчас буду учить родину любить! Сзади.

— Интересный фрукт, — прошептал Артем.

— Ага, — согласился Иванов. — Только сильно залежался на овощной базе.

Мимо них, выскочив из толпы разномастного телевизионного люда, пробежала миловидная девочка в мини-юбке. От нее исходил терпкий запах духов, перемешанный с плотным сигаретным дымом.

— А вот и Аня, — пробормотал под нос Сергей и пошел за девушкой.

Та подскочила к здоровенному шкафу с надписью «Кока-Кола», сунула в прорезь пару купюр, нажала на какие-то кнопки. Аппарат никак не отреагировал. Тогда девушка, воровато оглянувшись, наподдала острой коленкой в бок хитрой машины. На этот маневр техника отреагировала с пониманием, и в приемный отсек с грохотом вывалилась бутылка минералки. Аня кинулась к начальству, но Иванов ее остановил: