Новый порядок - Косенков Виктор Викторович - Страница 28

— В смысле? — Лукин удивленно подмял брови, но в глазах что-то загорелось.

— В смысле другими кланами. Чеченскими, политическими, финансовыми, еврейскими наконец, хотя это уже антисемитизм и вообще с точки зрения общественной морали нехорошо. Согласитесь, когда у власти сидит семья, не обязательно та самая, и рука руку моет, выбить их из мягких кресел ой как сложно.

— Ну, положим…

— А значит, против этой силы нужна другая. Такая же. Но честная.

— Интересно, а кто им помешает, ну, допустим, орать деньги и молчать.

— Во-первых, строгий внутренний кодекс. По которому будут, кстати, экзамены. Во-вторых, отвращение к деньгам. Это вы к психологам сходите, они вам выдадут точную психоматрицу на каждого вашего подопечного. В-третьих, круговая порука не позволит. Клан будет сурово карать тех, кто отступил от того, что всех их объединяет. От Идей и Принципов.

— Откуда ж им взяться?

— От меня, — скромно ответил Константин. — Кстати, а почему у них такие изменения в распорядке?

— Вы имеете в виду рукопашку вместо стрельб?

— Да.

— Произошло событие, которое, так или иначе, затрагивает интересы нашей организации.

— В смысле? — Костя всем телом повернулся к Лукину. Что-то толкнулось изнутри, словно подавая знак.

— Есть подозрение о случае коррупции в очень серьезных структурах. Слышали о погроме?

— Нет.

— Иногда я вам завидую, — покачал головой Антон Михайлович. — Группа скинхедов напала на рынок, учинила совершеннейший разгром. Есть множество раненых, несколько убитых. Про материальный ущерб я даже не говорю. Охранника забили. В коме лежит. Хороший парень был, я с его родителями служил на Сахалине… В общем, постарались.

— Ну это, само по себе, не новость, — осторожно сказал Орлов. — Скины регулярно нападают на рынки. Обычно проблему решает ОМОН.

— Именно что обычно. — Антон Михайлович встал. — ОМОН прибыл на место тогда, когда все было уже сделано. И, что характерно, никак не подкопаться. Объективные причины.

Глава 20

Из статьи «Опасность сильной России»:

«У нас есть ядерные ракеты, неуравновешенные политики, тупые и на все готовые генералы, и мы плюем на законность и право, даже когда речь идет о собственных гражданах, чего уж там думать о чужих».

Жизнь в учебке была действительно безумной. Расписание, составленное с невероятной тщательностью, не оставляло даже надежды на свободное время. Жизнь, заполненная физическими упражнениями, выстрелами, ударами, юридическими казусами и уроками автомобильного вождения, казалась бесконечной. Иногда Сергей Иванов думал, что он, вероятно, умер. Скорее всего, когда выпил паленой водки. И попал в ад. Жизнь, уместившаяся в промежуток между отравлением и учебкой, воспринималась теперь как чистилище.

Гоняли розговцев жестко. Промежутков между занятиями хватало только на то, чтобы добежать до своей комнаты, бросить вещи, сменить одежду и выскочить за дверь. Нужно было отдать должное людям, составившим расписание. Студенты, если можно так назвать хмурых и битых жизнью дядек, никогда не попадали в ситуацию, когда усталость мешала бы им воспринимать лекции. Дни делились на «физические» и "научные». Единственное, что не вписывалось в общую картину, это идеологические лекции Орлова. Но они воспринимались скорее как отдых, неожиданная сиеста в середине жаркого трудового дня.

В учебке было трудно. Но Сергей ни о чем не сожалел. Впервые после долгого перерыва, после длинной черной полосы в его жизни появились цель и смысл. Он знал, что самое трудное начнется потом, но сейчас грядущие трудности не пугали.

Он носился по лестницам и коридорам, от одной аудитории к другой, из тира в тренировочный зал.

— В расписание засунули дополнительную рукопашку, — сказал Платон, когда Сергей ввалился к комнату с тяжелой сумкой, куда была уложена экипировка: легкая броня, щитки, налокотники и наколенники, шлем.

Платон растянул связки и теперь был освобожден от ряда физических занятий.

— Елки-метелки! — Сергей опустил руки. — На фига ж я волок это все сюда?

— Не знаю. — Платон покачал головой. — Рукопашка через пятнадцать минут.

Иванов плюхнулся на койку и посмотрел на персональный коммуникатор, пристегнутый к запястью.

— Может, не подключат? — с надеждой спросил Сергей. — Ведь только-только все кости пересчитали…

— И не надейся. Чего там было? — поинтересовался Платон.

— Китайчатина была какая-то. В основном броски. Учитесь, говорит, падать. Ну мы и учились. Голова гудит.

— Досада. — Платон потрогал забинтованную лодыжку. — Как же я теперь?

— Б смысле?

— В смысле, падать не умею…

Сергей посмотрел на товарища с некоторым удивлением.

— А ты попроси его с тобой дополнительные занятия провести. Этот китаец, как его, Ким кажется, садист натуральный.

— Кореец.

— А?

— Кореец, — повторил Платон. — Если Ким, то кореец. А вот если бы он был Лю…

— Бога ради, хоть камбоджиец. Но садюга отменный.

— Не люблю я всю эту восточную лабуду, — пожаловался Платон. — Это хорошо для узкоглазых. Они маленькие, им падать удобно. Невысоко. Опять же прыгучесть у маленьких обычно лучше… Мне бы бокс,

— Типун тебе на язык! — замахал руками Сергей. — Накличешь, подгонят нам какого-нибудь Тайсона или, того хуже, Кличко-старшего. Учитесь, скажет, держать удар. И вперед! Ты себе представляешь удар Тайсона?

— Нет. И вообще он больше уши откусывать любит. А вот Кличко может врезать… От всей славянской души.

— Уши откусывать — это тоже… вариант.

Музыкально запиликал коммуникатор. На небольшом табло высветились цифры. Код зала, в котором будет проходить следующее занятие.

— Не пронесло, — заметил Иванов, вскакивая с койки.

— Не понял, — удивился Платон, разглядывая свое запястье. Его коммуникатор высвечивал тот же номер — Е501. — Я ж освобожденный…

— О… — Сергей подхватил сумку. — А ты переживал…

Он выскочил за дверь. Следом за ним ковылял Платон.

Аудитория Е501 была не совсем залом, скорее это называлось внутренним стадионом. Здание учебки образовывало довольно большой периметр, внутри которого располагался небольшой, вроде школьного, стадион.

Когда все студенты вышли на залитую солнцем траву, вперед шагнул Антон Михайлович. Рядом с ним стоял невысокий длинноволосый молодой человек совершенно небоевой наружности.

— Итак, господа курсанты, смирно! — гаркнул Лукин. В учебке все уже знали его способность наводить порядок с помощью голосовых связок. — В связи со сложившимися обстоятельствами в вашем расписании сделаны некоторые изменения. Теперь, помимо обычных занятий рукопашным боем, вы будете проходить дисциплину строевого боя. Под руководством нашего нового инструктора.

Молодой человек выдвинулся вперед.

— Он же сопляк совсем, — прогудел себе под нос Платон.

— Вашего нового инструктора зовут Алан Эрхардович Бернард.

— Зато немец, — в ответ прошептал Сергей. — Они строем с пеленок ходят. Прям в яслях и начинают.

Платон сдержанно фыркнул. Антон Михайлович нахмурился, и друзья замолчали.

— Его приказы выполнять беспрекословно. Даже если они вам покажутся странными. Скажет упасть, значит, падайте. Скажет кричать — кричите. Вопросы есть?

Вопросов традиционно не было.

Лукин сделал пригласительный жест Алану. Тот не торопясь собрал волосы в хвост, стянул резиночкой и вышел вперед.

— Здравствуйте, меня зовут Алан Эрхардович. Но обращайтесь ко мне Алан. Или, если хотите, господин Бернард. Хотя, я думаю, лучше просто Алан. Я не буду учить вас ходить строем, полагаю, вы это умеете. Но я попытаюсь дать вам что-то новое в области строевого боя. Или, может быть, не новое. Если так, то у нас все получится значительно легче.

Алан сверился со списком, что-то отметил и спросил:

— Есть люди, которые не могут нормально передвигаться?