Моя война - Косенков Виктор Викторович - Страница 28

— Пришли, — тихонько сказал Хатхи.

— Подожди меня здесь, — сказала я и двинулась к воротам.

Хатхи что-то пробормотал сзади, повздыхал, но ничего не сказал, остался стоять там, где я его оставила.

Во внутреннем дворике было пусто. В мерцающем свете светильников виднелась дорожка, ведущая внутрь, аккуратно посыпанная красным песком. На фоне светлого камня, которым был выложен дворик, дорожка выглядела кровавой. Внутри храма тоже никого не было, и только старик-индус с осторожностью, выдававшей артрит скрюченных пальцев, убирал пыль с алтаря. Он даже не повернулся на звук моих шагов. Сверху, из-под потолка, на меня смотрели расширенные зрачки богини. Свет мерцал на клыках, ожерелье из младенцев, черепах. Она должна была внушать ужас, а мне хотелось прижаться к ней, зарыться в ее одежды. Я видела ее так, как не видит ее никто, кроме, может быть, ее верных дакини.

Зачем я пришла сюда? Чего я ищу?

В моей голове странным образом связывалось все то, что случалось со мной раньше, с тем, что происходит со мной теперь. Весь этот хаотический клубок событий, ниточек, действий теперь казался мне удивительно логичным. Но зачем я пришла сюда? Почему именно тут я решила искать ответы?

В памяти всплыл наркобар “Орбита” в центре Киева. Нелепая стрельба. Нелепая ли?

Как там сказал Лорд? “Достоверно о террористах не известно ничего. Стрелки не идентифицированы. Такое ощущение, что ребят где-то вырастили, обучили, дали в руки по автомату и выпустили чуть ли не перед дверями “Орбиты”. Я не смог обнаружить ни одной записи, ни одного личного дела. Призраки. Цель стрельбы тоже не ясна. Может быть, психи. Нашел только след от оружия. Украдено с армейских складов год назад”.

Откуда же они взялись? Кто их послал? Зачем?

Я пришла сюда за ответами? Тишина храма не слишком подходит для ответов.

А может быть, за вопросами?

Но чтобы задать правильный вопрос, надо знать большую половину ответа. Получается, обретя вопрос, я стану на шаг ближе к ответу на него…

В храме было тихо. Так тихо, что каждый звук жил собственной жизнью, пробираясь среди свечей, статуй, черепов. Звуки появлялись и исчезали по своему желанию. Странным образом я услышала, как звучали мои шаги, когда я только вошла в ворота храма, как, шурша, опадала дневная пыль с алтаря. Неслышные шаги старика-индуса тоже обрели объем, стали живыми. Все это путалось в темном воздухе, через который смотрел на меня широко открытый третий глаз богини.

Зачем я пришла сюда? Куда мне идти потом? Зачем все это нужно?

Не знаю, сказала я это вслух или просто подумала, и я ли это подумала… Не знаю.

Я видела, как третий глаз Кали придвинулся, сделался огромным, как ночной небосвод, и поглотил меня. Укрыл черным покрывалом.

Как долго это продолжалось?

Не знаю. Наверное, долго. Это не имеет смысла из-за относительности времени. Можно исчезнуть, пронестись через огромные пространства, видеть тысячи миров, беседовать с тысячью мудрецов и вернуться назад, чтобы подхватить сосуд с водой, .упавший, когда ты исчез. Время — очень неверный слуга.

Что я видела там?

Я видела все, что должна была увидеть. И помнила об этом ровно столько, сколько должна была помнить. Знание приходит тогда, когда оно нужно.

— Простите, госпожа, вы останетесь здесь? — послышался вкрадчивый голос индуса откуда-то сверху.

Я открыла глаза и обнаружила, что лежу в позе эмбриона на полу, перед статуей.

— Что?

— Госпожа останется тут на ночь? — тот самый старичок, служитель храма, прибиравший тут к вечеру, осторожно тронул меня узловатыми пальцами за плечо. — Тогда я не стану закрывать ворота.

— Нет, нет. Я уже ухожу, — я осторожно села. Ощущения были, как после долгого сна. — Уже ухожу…

Старик помог мне подняться. Я сделала несколько шагов в сторону выхода.

— Возьмите это.

По шее холодком скользнул шелк. Я дернулась. Старик протягивал мне черный шелковый платок. Длинный, свернутый на манер веревки или шнурка.

— Это подарок богини, — сказал он и поклонился, медленно отступая в темноту так, чтобы я не смогла разглядеть его лица.

Шнурок туги. Ласковый, переливчатый шелк. От того, как эта прохладная ткань касается тела, по коже пробегает дрожь.

Задрав голову, я посмотрела на статую. Лицо с закрытым третьим глазом выглядело безучастно.

— Спасибо.

Тишина храма поглотила звук моего голоса.

Большой Хатхи нерешительно топтался во внутреннем дворике.

— Что же так долго, сестра?! — вполголоса протрубил он, укоризненно качая головой. — Что же так долго?

— Все в порядке, Хатхи. Давай-ка поедем назад. В отель.

Всю обратную дорогу мой провожатый возмущенно бормотал что-то себе под нос. Однако деньги взял уже с широченной улыбкой на лице. По всей видимости, несмотря ни на какие волнения, этот вечер можно было считать для него удавшимся.

— Если что-то будет нужно, то позвоните мне, сестра, — крикнул он мне вслед, когда я вошла в прозрачные двери отеля. — Мой номер… Погодите, сестра, погодите.

Хатхи оттолкнул привратника, догнал меня и сунул в руку измятую и слегка влажную от пота визитку.

— Тут мой номер, сестра, и все данные, — жаркой скороговоркой выпалил он. — Я уважаемый человек, если меня не будет, то просто попросите передать. Мне передадут. Хорошо, сестра?

— Хорошо, Хатхи. Я всем буду рекомендовать только твои услуги.

Он удовлетворенно кивнул и вышел мимо недовольного привратника в темноту ночного Джайпура.

Вернувшись в номер, я обнаружила, что взволновала не только своего провожатого. Я застала Аишу всю в слезах, в присутствии взволнованного коридорного, который тщетно пытался ее успокоить, и поймала конец его фразы:

— …не можем объявить розыск раньше установленного срока. Ваша госпожа пропала совсем недавно, очень может быть, что она скоро обнаружится.

Видимо, Аиша ударилась в панику.

Увидев меня, девушка всхлипнула и кинулась мне в ноги, исступленно покрывая колени поцелуями. Коридорный тактично протиснулся между нами и попытался выскользнуть в дверь. Я схватила его за рукав и сунула в карман мелкую купюру. За деликатность. Коридорный это оценил и буквально растаял в воздухе, закрыв дверь настолько неслышно, насколько это вообще было возможно.

— Госпожа, госпожа… — Аиша тихо плакала, валяясь на полу у моих ног.

— Вставай, — я нарочно говорила грубовато. Девочка, похоже, излишне вжилась в свою роль. — Ты сделала то, о чем я просила?

— Да, госпожа, — Аиша поднялась и стояла передо мной, утирая заплаканное лицо. — Я все узнала. Завтра мы встретимся с нужным человеком. Он очень боится, госпожа, и хочет, чтобы вы пришла одна. Но я сказала ему, что мы будем вместе. Он согласился, но предупредил, что подойдет к нам сам, если все будет спокойно. Я все лравильно сделала, госпожа?

— Не совсем, — я села на краешек кровати. — Я не собиралась брать тебя с собой. Эта встреча довольно конфиденциальная.

— Но он не подойдет, если вы будете одна. Мы договорились с ним именно так.

Я задумалась. С одной стороны, мне было бы проще одной, а с другой стороны, условия уже оговорены, и менять что-либо неразумно. И я всегда могу отослать Аишу, чтобы избавиться от лишних ушей.

Видимо, я думала слишком долго. Аиша истолковала мое молчание на свой лад.

Она бухнулась снова мне в ноги и запричитала:

— Накажите меня, госпожа, накажите! Я виновата. Накажите…

Я внимательно посмотрела на стройную девичью фигурку, ползающую у меня в ногах. Темно-синее, полупрозрачное сари не скрывало, а скорее подчеркивало отсутствие нижнего белья. Где она хранит всю эту одежду? Странная девочка. Заводится с полуоборота. И чем дольше она не получает желаемого, тем сильнее его хочет. А все моя жалость. Прогнала бы ее с самого начала…

— Накажите, госпожа… Накажите…

Это была уже не просьба. Это было сладострастное желание. Аиша буквально теряла над собой контроль. И что мне с ней делать?..

Утро было солнечным. Как любое утро в Индии. Я открыла глаза и некоторое время созерцала солнечные блики, прыгающие на потолке. Окна оставались всю ночь приоткрыты, и теперь гомон улицы уверенно наполнял комнату.