Ледовые приключения Плавали-Знаем - Коржиков Виталий Титович - Страница 17

— А! — надрывался Васька.

— А! — заорал Борщик, испугавшись Васькиного крика, и сел на пол.

— В чём дело? — закричал вбежавший с командой Моряков. Васька замолк.

— В чём дело? — переспросил Перчиков.

— Васька! — развёл ножами Борщик.

— А ты что? — Радист перевёл взгляд на Ваську: — Обидел Борщик?

— Нет, — заныл Васька. — Плавали-Знаем! — И вдруг снова закричал: — Караул!

Крик этот был слышен так далеко, что на острове Камбала вздрогнул даже повышенный в чине мужественный лейтенант Молодцов, но подумал: чего не бывает во время съёмок!

— А что Плавали-Знаем? — спросил Перчиков.

— Заставляет резать аппендицит.

— Кого?

— Меня! Себе вырезать аппендицит! — взвыл Васька.

— Для чего?

— Для кино и для славы!

Кто-то покрутил пальцем у лба: свихнулся. Моряков пошёл в рубку, ему некогда было выслушивать всякую чушь, но Солнышкин сказал Ваське:

— Пошли в каюту! Расскажи обо всём толково.

И скоро, уписывая принесённую пришедшим в себя Борщиком похлёбку с пирожком, Васька выкладывал всё, что произошло на «Светлячке» в последнее время.

— Шуточки! — сказал боцман. — Ничего себе шуточки!

— Видали, захотел славы! Чарли Чаплин! Мерилин Монро! Джина Лолобриджида! — сказал Солнышкин.

— Навуходоносор! Тиграт-Паласар! — возмутился Перчиков.

— Компот из камбалы! — крикнул Борщик, оскорбленный издёвкой над бедным Супчиком.

Теперь сразу стало понятно бормотание Морячка про выдающуюся зимовку, замечательное кино и про межконтинентальный матч. И Морячок, сияя оттого, что его наконец поняли, покатил в радиорубку.

— Для славы, — захлюпал Васька. — Нужен ему мой аппендицит! А у меня никогда, никогда… — И вдруг, схватившись за бок, застонал и замотал головой.

— Доктора! — крикнул Солнышкин. Мгновенно явившийся Челкашкин пощупал Васькин живот, осмотрел язык и сказал:

— Срочную…

— Операцию? — дрожа, спросил Васька.

— Клизму, — сказал Челкашкин. Петькин и Федькин положили Ваську на носилки, и, выплывая из каюты, он простонал:

— Доктор, а пирожок можно?

— Сначала клизму, потом пирожок! — отчеканил Челкашкин.

— Вот до чего довёл человека! — возмутился Бурун. — Славы захотел! Возил бы как следует кефир — вот тебе и спасибо, и слава!

— Да! — сказал Перчиков. — Зимовщик! И кино, и матч! Не поверишь!

Но тут вернувшийся в каюту Морячок протянул радисту перехваченную только что радиограмму: «АНТАРКТИДА. ЛЮБАЯ ПОЛЯРНАЯ СТАНЦИЯ. НАЧАЛЬНИКУ. ЭКИПАЖ ЗИМУЮЩЕГО ПАРОХОДА „СВЕТЛЯЧОК“ ВЫЗЫВАЕТ ВАС НА МЕЖКОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ ШАХМАТНЫЙ РАДИОМАТЧ. С ПРИВЕТОМ КАПИТАН ПАРОХОДА…»

Сногсшибательная радиограмма пошла по рукам. Перчиков засмеялся:

— Ну гроссмейстер, вот гроссмейстер! Межконтинентальный матч!

— Ну ладно! — сказал Солнышкин. — Я ему сниму кино!

— А мы с Морячком, — подмигнул Перчиков, — покажем матч!

— В два хода! — весело крикнул Морячок.

— Ну, в два — это слишком самоуверенно. Тому, кто сделает игру в два хода, дарю свои шахматы, — сказал Перчиков.

Однако Морячок повторил: «В два хода» — и направился к доске, где стояли готовые к бою киты, морские коньки и пингвинчики.

Перчиков бросился в радиорубку.

ВОТ ЭТО КОТ! ВОТ ЭТО СЪЁМКА!

Нужно сказать, что, прохаживаясь по палубе, Плавали-Знаем то и дело посматривал, не сверкнёт ли где на корме «Даёшь!» стёклышко кинокамеры, и, готовясь к съёмке, он то выкатывал грудь, то, поставив ногу на кнехт, вглядывался в горизонт и воображал, как всё это будет выглядеть на широком экране.

Едва Солнышкин выбежал с кинокамерой на палубу, капитан принял красивую позу и стал картинно всматриваться в даль. Не хватало только подзорной трубы.

Солнышкин ликовал. Ветер раздувал на его голове золотой костерок, и в глазах у него тоже вспыхивали колкие искорки. Он прекрасно видел, как Плавали-Знаем так и нырял в объектив, но нарочно водил камерой по самым дальним предметам — по облакам, по воронам на маяке, по фонарным столбам на Камбале.

«Дразнит! — зло подумал Плавали-Знаем. — А всё равно будет снимать, никуда не денется!»

И когда появившийся рядом с Солнышкиным Челкашкин крикнул: «Что ты делаешь! Кто так снимает! Найди точку и снимай!» — Плавали-Знаем улыбнулся: «Вот сейчас будет другое дело!»

Но Солнышкин развёл руками:

— Нет точки!

«Как это нет?» — едва не крикнул Плавали-Знаем, покачиваясь от волнения.

И вдруг Солнышкин радостно закричал:

— Есть! Есть!

— Что?

— Точка! — крикнул Солнышкин и, вскинув камеру, быстро навёл её на мачту.

Плавали-Знаем весь напрягся, глаза его покатились вверх за камерой и едва не взлетели от негодования: на перекладине, выгибая спину, прохаживался чёрный кот.

— Брысь! — с натугой прошипел Плавали-Знаем, стараясь сделать это потише. Но кот, посмотрев на капитана, спрыгнул на палубу и прошёлся перед ним походкой морского волка.

— Пшёл! — процедил капитан уже громче. Кот презрительно посмотрел на него сверху вниз, будто капитаном был он, поставил по-капитански лапу на кнехт и, выпятив грудь, стал смотреть на горизонт. Совсем как Плавали-Знаем.

— Вот это кот! — крикнул Солнышкин. Он тысячу лет не видел котов, а это был всем котам кот!

Камера глядела на кота, она стрекотала так, что Плавали-Знаем, не выдержав, вдруг крикнул:

«Брысь!» — и, сорвав с головы шапку, запустил ею в соперника.

Кот усмехнулся и направился к мачте. Плавали-Знаем бросился за ним, но кот в два прыжка оказался наверху, сшиб хвостом сосульку, и Плавали-Знаем, закрываясь рукой, прохрипел:

— Ну, старая шапка! Ладно!

— Вот это съёмка, это съёмка! — шептал Солнышкин, то и дело нажимая на спуск, но тут появился Перчиков, шепнул:

— Дело сделано! Смотри!

На «Светлячке» из радиорубки выбежал радист Упорный и, покраснев от волнения, протянул разъярённому капитану только что переданную Перчиковым радиограмму. Капитан заглянул в неё, протёр глаза и, не веря самому себе, прочитал: «КАПИТАНУ ПАРОХОДА „СВЕТЛЯЧОК“. ВЫЗОВ ОТВАЖНОГО ЗИМОВЩИКА ПРИНИМАЕМ ВСЕЙ СТАНЦИЕЙ. ФИГУРЫ К БОЮ. ПЕРВЫЙ ХОД СООБЩИМ. АНТАРКТИЧЕСКИМ ПРИВЕТОМ НАЧАЛЬНИК…»

Подпись была неразборчива, но факт оставался фактом! Радиограмма была! Необходимо было действовать! Взмахнув бланком, Плавали-Знаем обежал палубу и, посмотрев на стоявших как ни в чём не бывало Солнышкина и Перчикова, усмехнулся: «Ну, что?»

САМОЕ УДИВИТЕЛЬНОЕ ЭХО

Неожиданное сообщение будоражило капитана, как динамит в кармане. Оно могло разорвать на части! Плавали-Знаем не терпелось поделиться с экипажем победной новостью.

Он ввалился в кубрик и, помахав радиограммой, гулко припечатал её на стол перед Репортажиком, который быстро писал документальную повесть «В ледовом плену», прикидывая, в каких газетах или журналах сможет её напечатать. И вдруг услышал голос капитана.

— Вот, — прогудел Плавали-Знаем, — что вы теперь скажете? — И засмеялся: — Чья взяла?

Носы Репортажика, начальника и Барьерчика сошлись в одной точке.

— Прекрасно! — воскликнул Репортажик. Нет, всё-таки чутьё не подвело его с самого начала. Зимовка могла получиться на славу! Это Барьерчик сбил его с толку!

— Странно, — ухмыльнулся Барьерчик. — Такое важное сообщение, что даже подписи не поставили…

— Как же, как же не поставили? «Начальник». Разве мало? — сказал Репортажик.

— Начальник чего?

— Главное — начальник, — сказал с усмешкой начальник.

Но Плавали-Знаем мягко поправил его:

— Главное — матч! — И спросил: — Быть может, кто-то хочет принять участие?

Репортажик, покосившись на учебник «Навигации», сказал:

— В случае выигрыша сообщу по радио, но участвовать не могу! Я сел за повесть.

— Я дописываю песню, — извиняясь, сказал начальник.