Белое золото, черная смерть - Хаймз Честер - Страница 29

— Какая машина? — спросил Могильщик.

— Черный лимузин, сделанный по спецзаказу. Шасси «феррари». Номер бирмингемский, штат Алабама. Оставьте его в покое. У нас и без него дел хватает.

— Хлопок растет на юге, — задумчиво сказал Могильщик.

— А табак на Кубе, — отозвался Андерсон. — Ступайте по домам и поспите. То, что должно было случиться, уже случилось.

— Уходим, босс, — сказал Могильщик. — На сегодня все. Но не пудрите нам мозги. Фокусы только начинаются.

Глава 16

Шесть дней в Гарлеме творится что-то несусветное, но на седьмой, в воскресенье утром, люди молятся Богу. А те, кто лишен религиозного чувства, лежат в постелях. Проститутки, сводники, азартные игроки, уголовники, рэкетиры наверстывают упущенное, отсыпаясь или занимаясь любовью. Но люди набожные встают пораньше, надевают все самое лучшее и идут в церковь. Бары закрыты. Магазины тоже. На улицах ни души, если не считать прихожан, идущих в церковь. И не дай Бог к ним привяжется пьяница — с него живо слетит вся чернота.

Все воскресные газеты поместили сообщение об аресте преподобного Д.О'Мэлли, лидера движения «Назад в Африку», по подозрению в мошенничестве и убийстве. Снова была пересказана история налета, и газетные полосы украсились портретами Дика, его жены Айрис и Мейбл Хилл.

Как следствие церковь на 121-й улице, между Седьмой и Леннокс-авеню, где служил преподобный О'Мэлли, была заполнена его сторонниками и просто любопытными. Оказалась там и горстка ирландцев: прочитав о Дике в «Нью-Йорк таймс», где не было помещено фотографий, они решили, что речь идет об одном из них.

Службу вел преподобный Т.Букер Вашингтон, не имевший никакого отношения к своему знаменитому тезке и однофамильцу. Сначала он помолился за участников движения, затем за возвращение их денег, потом за грешников, праведников, ложно обвиненных и, наконец, за всех чернокожих, ставших жертвами несправедливости.

Затем он начал воскресную проповедь, спокойно, с достоинством и сочувствием рассказав о налете и о трагической кончине молодых Хиллов, прихожан этой церкви и активистов движения. Ему внимали затаив дыхание. Потом священник честно и открыто поведал о необъяснимых трагических обстоятельствах, возникших в жизни святого человека, преподобного О'Мэлли. Поистине сам Господь ниспослал ему, словно Иову, это суровое испытание, дабы проверить крепость его веры, стойкость и мужество — ради великих дел, каковые суждено ему вскоре свершить.

— Аминь, — сказала прихожанка.

Преподобный Букер Вашингтон удостоверился в правильной реакции слушателей, прежде чем перейти к более тонким материям.

— Всю свою жизнь этот благородный альтруист испытывал на себе жестокость и предубеждение белых, против которых он восстал во имя каждого из вас.

— Аминь! — воскликнула та же прихожанка уже громче, и эхом ей было несколько робких «аминей».

— Я знаю, преподобный О'Мэлли не виновен ни в каких преступлениях, — возвысил голос Букер Вашингтон, позволяя страсти прорваться сквозь скорбно-суровые интонации. — Я бы и сейчас доверил ему и свои деньги, и свою жизнь.

— Аминь! — воскликнула все та же прихожанка, вставая с места. — Он хороший человек!

Зал стал закипать. Женская часть аудитории бурно выражала согласие.

— Он посрамит лживых обвинителей, он воздаст им по заслугам, — гремел Букер Вашингтон.

— Освободить его! — завизжала женщина.

— Закон освободит его! — бушевал преподобный Букер Вашингтон. — О'Мэлли вернет наши деньги и поможет нам покинуть эту страну тиранов и вернуться в любимую Африку.

Собравшиеся повскакивали со своих мест, выкрикивая «аминь» и «аллилуйя». В их разгоряченном воображении О'Мэлли предстал великомучеником, жертвой несправедливости белых, отважным и благородным лидером.

— Всемогущий Господь разобьет его оковы, и он придет, чтобы даровать нам свободу, — закончил свою пламенную речь преподобный Букер Вашингтон.

Представители движения «Назад в Африку» ему верили. Они хотели ему верить. Иного выбора у них не было.

— А теперь мы начинаем сбор пожертвований, чтобы оплатить работу адвоката преподобного О'Мэлли, — уже спокойно сказал преподобный Букер Вашингтон. — И попросим брата Самнерса передать эту скромную сумму тому, кто ныне оказался в своем Гефсиманском саду.

Было собрано пятьсот девяносто семь долларов, каковые брату Самнерсу надлежало передать преподобному О'Мэлли. Полицейский участок, где находился под стражей О'Мэлли в ожидании решения суда, был в нескольких кварталах от церкви. Брат Самнерс возвратился с посланием от О'Мэлли еще до окончания службы. Его буквально распирало чувство собственной значимости, когда он взошел на кафедру, чтобы огласить то, что поручил ему любимый пастырь.

— Преподобный О'Мэлли в своей темнице воссылает молитвы за всех вас, его дорогих сторонников, — за всех нас, за скорейший возврат наших денег, а также за наш переезд в Африку. Он говорит, что в десять утра в понедельник состоится судебное заседание по его вопросу, после чего он снова обретет свободу и вернется к вам, чтобы продолжить свою работу.

— Защити и освободи его Господь! — воскликнула одна прихожанка, и хор голосов воскликнул за ней: «Аминь!»

Собрание закончилось, и прихожане расходились, исполненные веры в преподобного О'Мэлли, а также удовлетворения своей собственной щедростью, воплотившейся в пятьсот девяносто семь долларов.

На многих столах в Гарлеме в этот день появились жареные куры с клецками или свинина со сладким картофелем, а преступный мир отдыхал.

По воскресеньям Гробовщик и Могильщик всласть отсыпались и редко вставали до шести часов вечера. Воскресенье и понедельник были у них выходными, если они не работали над чем-то срочным. Дело о налете они решили отложить до понедельника.

Но Могильщику приснилось, что «слепой» рассказал ему о том, как видел кипу хлопка, которую провезли по Седьмой авеню и втащили в дом, только вот проснулся он прежде, чем успел услышать в какой. Какое-то воспоминание стучалось, чтобы попасть в его сознание. Теперь он понимал, насколько это важно, но тогда не обратил на него должного внимания. Некоторое время он лежал, тщательно вспоминая все, что они делали. Он так и не вспомнил того, что хотел, оно так и не достучалось до его мозга, но Могильщиком овладело сильное ощущение, что если он сможет припомнить это, то получит ответ на все вопросы.

Он встал, накинул халат, пошел в кухню и вынул из холодильника две банки пива.

— Стелла! — крикнул он жене, но она куда-то ушла.

Он выпил одну банку и стал бродить по квартире, держа в руке вторую. Он всматривался в глубь себя, прочесывая дебри памяти. Сыщик без памяти, говорил он себе, все равно что мясо без картошки.

Его две дочери были в летнем лагере. В квартире стояла тишина, как в гробнице. Он зашел в гостиную, сел, пролистал воскресный выпуск «Сентинела», гарлемской газеты, выходящей два раза в неделю и посвященной местным новостям. Почти всю первую полосу занимал рассказ о налете. Там были фотографии О'Мэлли, Айрис, а также Мейбл и Джона Хилла. Рэкетирское прошлое О'Мэлли, а также его тюремные дни получили самое подробное освещение. Было отмечено, что синдикат приговорил его к смерти. История его движения «Назад в Африку» изобиловала самыми рискованными подробностями, зато одноименная организация Л. Г. Мишо изображалась в весьма уважительных тонах. О Маркусе Гарви, которому первому пришла в голову эта блестящая идея, сообщались такие факты, о которых сам он и не подозревал. Могильщик стал листать газету дальше, и его внимание привлекла реклама Коттон-клуба с фотографией Красотки Билли, исполняющей экзотический танец «коттон». [2]Опять этот чертов хлопок, с отвращением подумал Могильщик и отбросил газету.

Он подошел к телефону в холле, откуда просматривалась вся квартира, и позвонил в участок лейтенанту Бейли, дежурившему сегодня. Бейли сказал: нет. Машину полковника не нашли, дяди Бада не обнаружили. Двух стрелков Дика не отыскали.