Похищенная - Стивенс Чеви - Страница 9

Он сильнее надавил локтем, и я даже подумала, что сейчас он сломает мне руку, но все равно не издала ни звука. Он раздвинул мои ноги еще шире и попытался силой войти в меня, но член его был мягким. Я заметила, что на плече у него родинка, из которой торчит длинный волосок.

Он сжал челюсти и, заскрипев зубами, выдавил:

— Назови меня по имени.

Я молчала. Я не собиралась называть этого выродка именем своего отца. Он мог контролировать мое тело, но я не позволю ему управлять тем, что мне говорить.

— Скажи мне, что ты сейчас чувствуешь.

Я продолжала пристально смотреть на него.

Он повернул мою голову, и теперь я смотрела в сторону.

— Не смотри на меня.

Он снова попытался силой войти в меня. Я думала об этом одиноком волоске из родинки. Все его тело было гладко выбрито, кроме этой родинки. Пройдя через этап ужаса, я перешла к истерике и начала хихикать. Он был готов убить меня за это, но остановиться я не могла. Хихиканье переросло в нервный хохот.

Лежащее на мне тело замерло. Я по-прежнему смотрела в сторону, отвернувшись лицом к стене. Он протянул свободную руку и зажал мне рот. Потом снова повернул мою голову так, чтобы я смотрела ему в глаза. Губы мои были расплющены о зубы, а рука его давила все сильнее. Я почувствовала во рту соленый вкус крови.

— Сучка! — воскликнул он, забрызгав меня слюной.

Лицо его снова изменилось. Казалось, жизнь покинула его. Он соскочил с кровати, задул все свечи и широкими шагами ушел в ванную. Вскоре оттуда раздались звуки льющейся из душа воды.

Я подбежала к выходу и дернула за ручку двери. Она была заперта. Душ выключился. Сердце мое снова бешено забилось, и я бросилась обратно на кровать. Отвернувшись лицом к стене, я облизывала кровоточащую губу и плакала. Кровь смешивалась во рту со слезами.

Кровать прогнулась — это он лег рядом со мной.

Он вздохнул.

— Господи, как я люблю это место! Здесь так тихо — я установил дополнительную звукоизоляцию. Даже стрекотания сверчков не слышно.

— Пожалуйста, отвезите меня домой! Я никому ничего не скажу. Клянусь! Пожалуйста.

— Здесь мне снятся самые лучшие сны.

Он придвинулся, закинул свою согнутую ногу на мою, взял меня за руки и замер. Я лежала с прижавшимся ко мне голым извращенцем и мечтала, чтобы кровать разверзлась и бездна поглотила меня. У меня болела рука, болело лицо, болело сердце. Я заснула в слезах.

У нас осталось мало времени, но я уже заканчиваю. Да, я помню, что следующий сеанс мы пропускаем из-за Рождества. Это и к лучшему — мне необходима передышка от всей этой грязи. Чтобы рассказать вам об этом, мне приходится возвращаться туда. Отказаться от этого во много раз проще. Ну, во всяком случае, я могу поверить, что это так, обмануть себя… на пару секунд. Замалчивать — это то же самое, что закрывать дверь перед взбесившейся в половодье рекой. Сначала через щели начинают прорываться тоненькие струйки воды, а дальше только и успеваешь понять, что следующим ударом срывает с петель дверь. Теперь, когда я уже впустила немного воды, может быть, всю дверь и не вынесет? Если я дам волю тому, что есть у меня внутри, может быть, я поплыву дальше со всей рекой? Ладно, сейчас я думаю, что мне нужно побыстрее попасть домой и принять горячий душ. А после этого, вероятно, еще один.

Сеанс четвертый

— Как у вас прошло Рождество, док? Надеюсь, Санта принес вам что-нибудь хорошее. То, что вы каждую неделю занимались с такой больной на голову, как я, должно было гарантировать вам место в его списке на поощрение. А я? Что ж, несмотря на все мои намерения избежать любых форм праздничного веселья или каких-то развлечений, они просто вломились ко мне в дверь. В буквальном смысле. Сначала пришли скауты, которые продавали елку. Возможно, меня вдохновил ваш венок на дверях или же, черт побери, тут сыграло роль то, что им хватило смелости постучать в единственную дверь без праздничной иллюминации, но все закончилось тем, что я таки ее купила. Я всегда балдела от парней в униформе.

Проблема заключалась в том, что мама успела избавиться от всех елочных украшений, и каждый раз, когда я думала о том, чтобы зайти за ними в магазин… в общем, даже если люди уже не смотрят так, будто у меня на плечах сидит гоблин, я все равно скорее предпочла бы станцевать босиком на осколках стеклянных елочных игрушек, чем идти в магазин в это время года. Я так устала смотреть на это чертово дерево в углу, такое печальное и голое, что в итоге оттащила его в бесплатную ночлежку в городе. Подумала, что там она может кому-то доставить радость.

Черт, у меня все равно не было ничего, что можно было бы под нее положить. Я сказала всем своим друзьям и родственникам, что не хочу никаких подарков и не пойду ни на какие праздничные вечеринки. Я считаю это своим подарком широкой общественности. Не стоит расстраивать окружающих своим видом. По сравнению с прошлым годом это Рождество намного более удачное.

На следующее утро, после того как Выродок попытался изнасиловать меня, он потащил меня под душ. Он мыл меня всю, как ребенка, не пропуская ничего, ни сантиметра. Потом заставил меня вымыть его — тоже полностью.

Я должна была стоять лицом к стене и спиной к нему, когда он брил свое тело. Я страстно хотела добраться до этой бритвы. Хотела отрезать ему член. На этот раз меня он брить не стал.

— Бриться нужно, когда будешь принимать ванну, — сказал он.

После того как мы вышли из душа, он принес мне одежду.

— Что вы сделали с моим костюмом?

— Не беспокойся, тебе больше никогда не придется ходить в офис.

Он улыбнулся. Сегодня он снова выбрал сексуальное белье, все белое, как на свадьбу, и платье в деревенском стиле с маленькими розовыми сердечками на кремовом фоне. Сама бы я никогда такое не надела — слишком слащаво и приторно. Потом он дал мне надеть какие-то тонкие тапочки и усадил на табурет, а сам приготовил завтрак — овсяную кашу с сушеной голубикой. Пока я ела, он сидел напротив и объяснял мои новые правила поведения. На самом деле, главное, что он мне объяснил, — это то, насколько по-настоящему я попала.

— Мы находимся за много миль от людей, так что даже если тебе удастся ускользнуть отсюда, твое бегство продлится не больше двух дней. Можешь не волноваться насчет того, как мы с тобой сможем выжить здесь. Я обо всем позаботился. Мы будем питаться дарами природы, и единственное время, когда тебе придется оставаться одной, это когда я буду уходить на охоту или уезжать за покупками в город.

Я воспряла духом: в город — это значит на машине!

— Но ты никогда не сможешь найти мой фургон, а если и найдешь, я сделал все, чтобы ты не смогла его завести.

— Как долго вы намерены держать меня здесь? В конце концов, у вас должны закончиться деньги.

Улыбка его стала еще шире.

— Я не заслуживаю этого, и мои близкие не заслуживают. Просто скажите, что я должна сделать, чтобы вы меня отпустили. И я сделаю это, клянусь, чего бы это ни стоило!

— Раньше я пробовал играть в женские игры, но результаты были плачевными, и больше я такую ошибку не совершу.

— Одеяло в фургоне пахнет духами… Значит, есть еще одна женщина? Так вы…

— Неужели ты не понимаешь, какой это фантастический подарок? Это твое освобождение, Энни.

— Я этого понять не могу. Все это полный бред. Зачем вы это со мной делаете?

Он пожал плечами.

— Представился удобный случай, а тут как раз ты. С хорошими людьми иногда случаются хорошие вещи.

— Вот это — совершенно нехорошие вещи. Это все неправильно. — Я в упор смотрела на него. — Вы не можете просто так увезти меня от всех моих…

— От чего конкретно я тебя увез? От твоего бой-френда? Его мы уже обсуждали. От твоей матери? Вообще-то я нахожу людей довольно нудными, но ты бы посмотрела со стороны, как вы с ней обедаете! Люди очень многое могут рассказать языком жестов. Так что единственное живое существо, с которым у тебя настоящие отношения, это твоя собака.