Ученик ученика - Корн Владимир Алексеевич - Страница 29

– Предлагает он мне тебя людоедам сбагрить. Они хорошую цену за молоденьких красивых девчонок дают. Вон там они живут, в самой чаще. – Я указал на темнеющий у самого горизонта лес.

Сам не понимаю, что со мной происходит. Чушь несу, да еще удовольствие от этого получаю. Милана, услышав о людоедах, почему-то пугаться не стала, наоборот, улыбнулась. И еще сказала, что подобных сказок она еще в детстве наслушалась. «Как будто оно у тебя уже закончилось», – подумал я, но говорить ничего не стал.

Нам необходимо было пристроиться к какому-нибудь обозу или торговому каравану. Вдвоем на одной лошади такое расстояние ехать просто неразумно. Пешком девушка долго пройти не сможет. Физически она явно никогда не работала, чтобы это определить, достаточно взглянуть на ее руки. А раз так, то и пешком ходить ей много не приходилось.

Купить еще одну лошадь? В таком случае проще телегу какую-нибудь приобрести. И зачем она нужна, если девушку можно и на чужую повозку посадить. Перегруза не будет, с Миланиным-то весом.

Когда мы уже подходили к намеченной мною цели в виде десятка груженых телег, показалась группа всадников. Впереди ехал гигант Брой на не менее могучей лошади. Их как будто бы долго и тщательно подбирали друг для друга. Да уж, Илью Муромца с него писать, тот, с картины Васнецова, мальчишкой рядом с ним казаться будет.

Милана юркнула мне за спину. Я повернулся к ней и ободряюще улыбнулся. Не бойся, девочка, если бы что-то плохое могло произойти, оно бы уже случилось. Когда Брой поравнялся со мной, то кивнул, как старому знакомому. Еще раз убеждаюсь в том, что он правильный мужик. И не глупый. Отлично понимает, что не мог я пройти мимо после всего услышанного. Потому что кончился бы Артур как мужчина. Последним ехал охотник до острой словесности. Лицо у него было красным, как если бы он только что из бани вышел, горячеватой все же кашка оказалась. Любитель каши старательно делал вид, что нас с Миланой в природе не существует.

Договориться со старшим обоза удалось на удивление легко и за вполне приемлемую цену. Пронтий, крепкий бородатый мужик лет пятидесяти, оценивающе взглянул на Милану, меня, мой пояс и мою Мухорку и согласно кивнул.

– Ал, – коротко сказал он.

Да не вопрос. Надеюсь, что заработаю много больше, даже с учетом того, что нужно будет тратить деньги на еду.

Перед нашим отъездом я успел купить девчонке нечто, напоминающее куртку с длинными полами, и соломенную шляпку. Пригодится в дороге. И эта хламида, и шляпка, чтобы солнцем голову не напекло. Подсадив Милану на телегу и сунув ей в руки большой, еще горячий пирожок, я взобрался на Мухорку. Обоз тронулся в дорогу.

В полдень устроили привал. Мы с Миланой перекусывали в сторонке тем, что я прихватил с собой. Девчонка немного пришла в себя, и посыпались вопросы:

– Артуа, ты так забавно говоришь. Ты в Империи родился?

– Нет, я родом издалека и появился здесь совсем недавно.

– А откуда ты? – Глаза у нее горели искренним любопытством.

Я помолчал немного, набираясь решимости, всем своим видом показывая, что сейчас мне придется поведать страшную тайну своего происхождения.

– Родом я из очень далекой страны и прилетел сюда на кроноре… – начал я свой рассказ, дождавшись, пока ее интерес достигнет высшей точки.

– На кроноре? – У Миланы даже дыхание перехватило от изумления.

В местном фольклоре имеются существа, похожие на наших драконов. Не знаю, бились ли с ними рыцари в пору расцвета, но в детских сказках эти животные присутствуют.

– Ну да. Моя страна совсем не такая, как Империя. Там кроноров этих – ну как коров, например, – и я указал на пасущееся через дорогу стадо, – есть у нас и могучие маги, и злые волшебники, и еще много существ, похожих на людей, но людьми совершенно не являющихся.

Милана слушала зачарованно, даже вперед подалась.

– У нас много чего по-другому. Однажды со мной случилась беда. Злобный маг, которому я случайно перешел дорогу, превратил меня в осла. На мое счастье, это увидел добрый волшебник и расколдовал меня. Но мне пришлось выкрасть королевского почтового кронора и сбежать, потому что злой маг поклялся самой страшной клятвой, что не оставит меня в покое. Вот так я здесь и оказался. – Заканчивая свою речь, я старался выглядеть как можно более удрученным.

Милана, слушавшая весь мой рассказ с самым потрясенным видом, вдруг переменилась в лице и очень серьезно спросила:

– Артуа, а этот твой добрый волшебник точно сделал тебя таким же, каким ты был прежде, до превращения в осла?

Черт, неужели это так заметно?

– А сколько тебе лет? – поинтересовалась она.

Я серьезно задумался. Календарный год здесь немного длиннее, чем земной. Но если считать в местных годах, то я получаюсь немного моложе. Совсем чуть-чуть, вряд ли даже год получится, но как говорится: мелочь, а приятно. Я устремил взгляд в небо и совершил кое-какие подсчеты на пальцах, а затем выдал через пару минут:

– Семьдесят. Почти.

Милана заразительно рассмеялась. И я наконец понял, отчего порой смех сравнивают с перезвоном серебряных колокольчиков.

– Артуа, тебе обязательно нужно снова обратиться к доброму магу. Явно он что-то напутал, когда снова обращал тебя в человека.

Когда мы продолжили путь после привала, я предался размышлениям. Черт с ними, с этими кронорами и ослами, а вот с питанием нужно что-то делать. Ехать с обозом долго, он идет почти до самого Велента. Хорошо, если на ночлег будем останавливаться на постоялом дворе. А если нет?

С этим вопросом я и обратился к Пронтию. Он, не задумываясь ни на миг, опять запросил ал. Получалось очень недорого, но у меня не осталось монет достоинством меньше серебряной полукроны.

Мы проезжали мимо телеги, на которой сидела Милана, когда Пронтий отсчитал сдачу и вложил ее мне в ладонь. Милана внимательно смотрела на то, как старший обоза передает мне деньги. Побренчав зажатыми в кулаке монетами, я многозначительно посмотрел на Милану. Девушка соскочила с телеги и бросилась в колосящееся ржаное поле, заросшее по краю многочисленными васильками.

Когда я догнал ее верхом на Мухорке, девчонка лежала на земле и содрогалась от рыданий. Соскочив с лошади, я упал рядом с ней на колени и попытался прижать к себе.

– Уйди от меня! Я тебя ненавижу! Ты!.. Ты!.. Ты продал меня мерзкому бородатому старикашке!

Она рыдала, размазывая кулачками по лицу грязь и слезы.

Господи, может, при переносе в этот мир мои мозги действительно стали ослиными?

– Все, все девочка, успокойся. Да с чего это тебе в голову пришло? Я заплатил Пронтию, чтобы мы могли есть из общего котла. И он всего лишь отдал мне сдачу. Видишь эти деньги? – Я все еще продолжал сжимать монеты в кулаке. – Если хочешь, я выкину их прямо сейчас. Хочешь?

– Не надо, ты говорил, что у тебя их немного, – услышал я в ответ сквозь всхлипывания.

Я еще долго прижимал Милану к себе, пока она не успокоилась. Девочка, тебе сейчас нелегко, все кругом непонятно, чуждо, и ты во всем ищешь подвох, даже там, где его и быть-то не может. И почему ты подумала о том, что даже в мою дурацкую голову не пришло? Я лишь хотел подшутить над тобой, сказав, что теперь тебе придется работать, лошадей кормить, обед варить и прочими делами, о которых ты даже представления не имеешь, заниматься.

Когда мы догнали обоз, Пронтий мне ничего не сказал, только метнул в меня далеко не самый одобрительный взгляд. А Милана все равно обиделась. И в этом, наверное, виноват я сам. Ну что мне стоило тогда улыбнуться ей или даже просто помахать рукой. И вовсе не смотреть тем взглядом, который можно истолковать как угодно.

Я подъехал к ней, с задумчивым видом сидевшей со шляпкой в руках, и водрузил на ее голову венок, только что сплетенный мною из васильков. Венок немедленно полетел в придорожную пыль. Затем, словно опомнившись, Милана испуганно посмотрела на меня так, словно пыталась извиниться.

Эх, знала бы ты, сколько трудов мне стоило его сплести. Я ведь только один раз за всю жизнь и делал это, когда был совсем мальчишкой. Учила меня этим премудростям одна красивая девчонка, и интересен мне был не сам венок, а именно она. Так сладко замирало сердце, когда наши руки случайно соприкасались. И поцеловался я первый раз в жизни именно с ней.