Экзамен - Кортасар Хулио - Страница 38

– Че, да ты слушай, что я говорю, – жалобно сказал Артуро. – Ты что, тоже шарахнутый?

– Конечно, – сказал Андрес. – Так, значит, моются?

– Да, посреди конторы. Клянусь тебе всем самым святым. Погляди сам, поднимись наверх, иди, иди, не бойся. Я просто не могу оставить отдел. Иди и потом мне расскажешь. Кстати, может, купишь какой-нибудь кирпич у меня в отделе?

– А какой у тебя отдел?

– Градостроительство и дорожное дело, – сказал Артуро, немного стыдясь. – Про железобетон и функциональные города.

– Это действительно не по моей части, – сказал Андрес, кладя на место томик Сернуды. «Не знать забот, – вспомнилось ему. – Построить жизнь так, чтобы в один прекрасный день оказаться в каменном доме, а у порога – песчаный берег и водная гладь без конца и края…» Он улыбнулся, услыхав новый лай репродуктора на улице. Монахиня, сопровождавшая перепуганную молоденькую девушку, разглядывала стопки серии «My first English books»[74], капельки пота собрались на тонком темном пушке над верхней губой, время от времени нетерпеливым движением она отгоняла муху. Продавец Лопес с сеньором Гомарой закрывали двухстворчатую дверь, чтобы не впускать туман, уже скрывший от глаз противоположную сторону улицы.

Лестница была пуста. Он прошел меж столов и полок безо всякого воодушевления, ища то, что доставляло такое удовольствие Артуро. Перегнулся через перила («Теперь и я похож на насекомое», – подумал Андрес), знаком выразил недоумение. Артуро энергично указал пальцем в сторону служебных помещений. Андрес увидел маленькие окошечки и вспомнил, как однажды просил кредита на покупку Фрейда, Жироду, Гарсиа Лорки; все прочитано, за все заплачено, почти все забыто. Из небольшой двери справа чересчур резко выскакивали служащие, дверь почти примыкала к перилам, и Андресу показалось —

но в нем слышался отзвук уличной трескотни и автомобильных клаксонов, —

показалось, что они чудом сдерживались (один был невероятно бледен, другие, наоборот, красные и слишком суетились), —

словно повинуясь строгому приказу. «Меня туда не пустят, – подумал Андрес. – Какая жалость, что нет рядом Хуана с репортером». Слева зазвонил телефон, и бледный служащий —

теперь уже семь или восемь служащих, выйдя из конторских дверей, поднимались по лестнице —

подскочил к трубке. «Вы ошиблись», – услышал Андрес. Не успел служащий положить трубку, как телефон зазвонил снова.

– Нет. Нет. Вы ошиблись, – повторил бледный молодой человек и умоляюще поглядел на Андреса, словно тот мог ему помочь.

– Сейчас снова позвонят, – сказал Андрес, и телефон зазвонил.

– Добрый день. Нет, нет. Вы ошиблись. Набирайте аккуратнее. Да, другой номер. Нет. Звоните на станцию. Не знаю.

– Скажите, чтобы набрали девяносто шесть, – сказал Андрес.

– Набирайте девяносто шесть. Все, я вешаю трубку. – И он замер, глядя на трубку в ожидании. С середины лестницы позвали: «Филиппелли, Филиппелли!» – и бледный продавец удалился, оставив Андреса наедине с телефоном, который снова зазвонил. Андрес, смеясь, поднял трубку.

– Я попала к Менендесам? – произнес тонкий, но довольно требовательный голос.

– Нет, в «Атенео».

– Но я набираю номер…

– Лучше, если вы закажете разговор через телефонистку, – сказал Андрес.

– А как это сделать?

– Наберите девяносто шесть, сеньорита.

– Ах, девяносто шесть. А дальше —

О, ЖЕНЩИНА —

– А дальше попросите телефонистку. И расскажите, что происходит с номером…

– Менендесов, – сказал голос. – Благодарю вас, сеньор.

– Желаю удачи, сеньорита.

– Мне нужно… – снова сказал голос, и затем в трубке щелкнуло. Андрес немного подержал трубку в руке, ни о чем не думая, вживаясь в телефон, —

и кто это будет в следующий раз – с кем ты соединишься,

к Кларе, например, как в тот раз – к Кларе —

Он положил трубку на рычаг. Посидеть немного на обитых кожей скамьях, посмотреть сверху, утешаясь мыслью, что смотришь на других сверху вниз, на лысину продавца Лопеса, на подобные вареным крабам руки Артуро Планеса, на книги —

Но он воспользовался тем, что путь к двери в служебное помещение был свободен, поскольку служащие, похоже, не обращали внимания на посторонних. Дверь слабо светилась; из-за перегородки матового стекла слышались плеск воды, глухое покашливание, шепот многих голосов. Он вошел, засунув руки в карманы пиджака, не глядя ни на кого в отдельности, пропустив прежде толстого седого сеньора, который наткнулся на дверь и чертыхнулся (не столько в адрес двери, сколько в свой собственный) и, войдя, расчистил для Андреса широкое пространство, так что тот мог, прислонясь к полкам, набитым библиоратами, наблюдать сцену, немного ослепленный желтым светом, падающим в огромные окна, за которыми туман уже стирал очертания зданий напротив. Когда он привык к желтому свету и смог уже разглядеть ванну посередине (письменные столы были сдвинуты, образуя как бы маленькую цирковую арену, маленький уличный цирк, и даже опилки на полу), —

он увидел у края ванны начальницу отдела кредитов, а по обе стороны от нее – двух девушек и еще мужчин (восемь или девять поодаль, теснившихся у края этой самой), —

как бы прервавших на минуту какую-то церемонию. Задняя часть помещения тонула в полумраке, желтый свет освещал только круг в центре (но Андрес успел увидеть и других служащих, толпившихся в глубине, кожаный диван и длинную фигуру, лежащую на нем, не то спящую, не то в обмороке). Никто почти не разговаривал в этот момент, и, хотя женщины посмотрели на Андреса, и он был совершенно уверен, что его присутствие замечено, тем не менее, все шло своим чередом, и начальница кредитного отдела сделала знак одному из мужчин, и тот выступил вперед —

(«Как они долбят по темечку этими анализами», – сказал кто-то в глубине комнаты) —

и подошел к ванночке, ожидая от начальницы кредитного отдела следующего знака, чтобы, повинуясь ему, медленно нагнуться, опустить ладонь в воду, зачерпнуть ее и, наклонив голову, омыть рот и подбородок, —

меж тем как одна из девушек поджидала с полотенцем, уже довольно мокрым, и начальница кредитного отдела сказала что-то, чего Андрес не расслышал, потому что как раз в этот момент шел мимо окон к людям, столпившимся вокруг человека на диване. Продавец Лопес направлялся туда же с другого конца комнаты, страшно возбужденный, неся в руках губку, смоченную в уксусе (пахло уксусом, хотя позже Андресу подумалось, что это мог бы быть и нашатырный спирт или смесь солей вроде тех, что Стелла носила в сумочке в те дни, когда —

хотя больше всего это походило на уксус). За спиною он слышал перешептывания, плеск воды. «Они потеряли голову», – подумал Андрес, а потом подумал, что нет, что как раз голову-то они и спасали; техника очищения —