Ты (СИ) - Инош Алана - Страница 41

                   Несмотря на неважное самочувствие и усталость, мне хотелось подышать весенним духом, и я отправилась домой пешком. Апрель... Грязь под ногами, серые подтаявшие сугробы, превратившиеся в ледяные глыбы, кое-где — вышедший из-под снега асфальт. И тонкий, пронзительно-тревожный, как звон струны, воздух — запах весны. Я не люблю слякоть, но вот этот весенний дух, крылато-беспокойный, зовущий куда-то в небо и будоражащий, как тонкое зелье — за него я готова простить природе и раскисшие дороги, все в непролазной грязи, и уделанную обувь, и лужи... и, прошу прощения, всплывшие из-под снега собачьи какашки. Хорошо хоть, что на улицах не выгуливают коров. Но как бы то ни было, дух весны не перебьют никакие выхлопные газы, это — что-то запредельное, почти сверхъестественное. А небо в апреле — тонкий лёд: чуть тронь — и хрустнет...

                   Присев на скамейку, я смотрела в это небо. Вставать не хотелось, и я корила себя за эту затею — идти пешком, потому что силы кончились на полпути. Нет, терпеть такое нельзя. Этак я скоро превращусь в развалину, не смогу ни работать, ни радоваться, ни любить тебя... Нет, любить тебя я буду всегда, несмотря ни на что, вот только сил на тебя у меня тоже не останется. Видимо, пойти к врачу всё же придётся. Хотя...

                   Чтобы проверить возникшую у меня мысль, нужно было сначала добраться домой. Дождавшись маршрутку, я немного подъехала, хоть и осталось всего две остановки, но как раз на них-то меня уже и не хватило. Подъём по лестнице был подобен покорению горной вершины.

                   — Нет, так дело не пойдёт, — пропыхтела я, обессиленно опираясь на перила для передышки.

                   Ты, конечно, уже встречала меня. Приняла у меня пальто, присела и помогла разуться. Мне захотелось тебя расцеловать, что я и сделала.

                   — Утёночек, спасибо тебе...

                   После десятиминутного отдыха в кресле — снова тонометр. Покорно позволив надеть на себя манжету, я, морщась, терпела неприятное сдавливание руки. Но самый гадкий момент — когда воздух спускается, и кажется — вот-вот умрёшь. И вот — последний вздох сдувшейся манжеты, а на ЖК-экране прибора — цифры 180/100.

                   — Короче, чтобы на этой неделе пошла к врачу, — безапелляционно сказала ты.

                   Ноги опять припухли. Работа у меня была в основном стояче-ходячая, так что бедные мои ходульки страдали капитально. Идеальный вариант для них после рабочего дня — покой в приподнятом положении на стуле с подушкой и массажик. Стул я подтащила себе сама, а массаж обеспечили твои волшебные пальцы.

                   — Ммм, — с блаженной улыбкой простонала я.

                   Ты разминала мне стопы, не оставляя без внимания ни один усталый, бледно-припухший палец; с силой, но нежно проходилась по сводам, не забывала и о пятках. Основательно расслабившись, я почувствовала себя лучше, даже давление немного упало. Захотелось чаю, но он — тонизирует, а мне это было сейчас совсем ни к чему. Пришлось довольствоваться отваром ромашки и мяты, что тоже показалось мне, в принципе, неплохо. Главное — горячее, чтоб расслабляло, а мята — ещё и спазмолитик.

                   Потом я проверила свою мысль, порывшись в аптечке, под которую был отведён ящик в стенном гарнитуре. От Натальи Борисовны осталось немало лекарств, и среди них — арифон, от давления. Но твоей маме он как-то слишком сильно его сбивал, и она не стала его принимать. Я нашла две упаковки по тридцать таблеток, одна — чуть начатая. Цена на коробке была написана шариковой ручкой. Срок годности ещё не вышел.

                   Ты работала в студии: из-за закрытой двери мягко и глухо слышалась партия ударных, в то время как я изучала инструкцию. Она занимала в коробке больше места, чем сами блистеры с таблетками, и мелким шрифтом там был перечислен дико длинный список побочных эффектов, несочетаемых препаратов, противопоказаний... Жуть. Но я решила попробовать.

                   Да, это была дурацкая затея, и самолечение — безусловно, зло. Но мне хотелось немного оттянуть проклятый поход к врачу. Ведь если что-то не срастётся с графиками, придётся отпрашиваться, а отгулы нам давали не очень-то охотно. Вот наступит лето, а там, возможно, и отпуск наклюнется. Тогда, может быть, и займусь всей этой ерундой... Я ещё раз глянула в инструкцию: принимать по одной таблетке в сутки, лучше утром. Ну что ж, утром и попробую...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

                   А пока на меня смотрела надпись: "Автор закрыл свою страницу". Автор — это я, только звали меня тогда по-другому. Неужели из-за этого урода моя писанина останется "в столе"? Что-то мне подсказывало, что надо некоторое время переждать, чтоб пыл у этого подонка поостыл, а потом он, возможно, обо мне вообще забудет. Но имя придётся сменить. И, возможно, хотя бы заголовок произведения — не "Белые водоросли", а... Не знаю.

                   — Птенчик, айда спатки, — раздалась ласковая команда. — Поздно уже.

                   Я не возражала. Дома, с тобой, мне всегда становилось лучше. Нервозность унималась, страсти утихали, и меня наполняло умиротворение и чувство надёжности, уюта и спокойствия. Твоё благотворное воздействие сказалось и сейчас: когда мы добрались наконец до постели, оздоровительный массаж перешёл в эротический. Виртуоз сладких симфоний блаженства, в этот раз ты играла на мне негромко, щадяще. Засыпая в твоих объятиях, я была во власти абсолютного и безоговорочного счастья.

                   Хорошая порция крепкого сна оказала на меня своё оздоравливающее действие, и когда мне вместо чашки кофе в постель был подан прибор, мой основательно ублажённый и довольный организм выдал цифры 140/90. Чувствовала я себя великолепно и была полна кипучей энергии, хоть в космос лети, но таблетку арифона для эксперимента всё-таки проглотила. Посмотрим, как я буду чувствовать себя вечером.

                   За завтраком я заметила шелушение на твоём лице и не замедлила принять меры. Из всех кремов тебе идеально подходил только детский, им-то я тебя и намазала, вызвав у тебя недовольное ворчание. Но я была сегодня будто пружинка, как в свои лучшие времена. Unstoppable. И море по колено, и горы по плечо, а проблемы — вообще по щиколотку. От маньяка я на какое-то время спряталась, залегла на дно, а там — поживём, увидим. Может, и образуется всё.

                   Контрольная отметка для моего самочувствия — шесть вчера. На этот раз я прошла её значительно лучше, чем вчера: прилечь мне уже не хотелось, хотя усталость поднакопилась, но — в нормальных пределах. Правда, лекарство оказывало мочегонное действие, и в туалет мне пришлось сбегать за день раза три. Но результат оказался неплох: давление по возвращении домой было около 150/90. И я практически нормально себя при нём чувствовала, хотя такие цифры и считаются повышенными. Я решила: до отпуска как-нибудь дотяну, а там посмотрим.

                   "Рядом со мной стоят двое незнакомцев в длинных белых одеждах, с прекрасными, светлыми лицами, гладкими, как у девушек, но фигуры у них мужские — могучие и широкоплечие. У одного прямые белые волосы до плеч, второй — обладатель шапки золотых кудрей. Первый держит длинное копьё, очень древнее, с трухлявым древком и ржавым наконечником, второй — ветхий, потёртый и треснувший круглый щит с потускневшими узорами в центре и красной полосой по краю — впрочем, цвет её с трудом угадывается. Я смотрю с недоумением на этот антиквариат: и этим я должна сражаться? Они, должно быть, смеются надо мной!.. Первый незнакомец улыбается:

                    — Не смущайся видом этого оружия, Анастасия. С него нужно лишь стряхнуть прах веков, и оно снова заблистает в руке победителя".

                   Мне решительно не нравится то, что героиня — вроде бы обычная девушка (ну ладно, пусть с небольшим целительским даром), и вдруг оказывается, что ей уготована миссия сразиться с демоном. Хотя, казалось бы, вполне понятная ситуация: автору, простому смертному человеку, лишённому каких-либо сверхъестественных способностей, захотелось воплотить мечту — побыть героем... хотя бы на страницах своего опуса. Увидеть себя не тем, кто он есть на самом деле, а кем-то лучшим... Тем, кем ему не суждено стать в реальной жизни. Типичнейший комплекс, я бы сказала. Комплекс Мэри Сью. И я не открещиваюсь от своих причуд, напротив, безжалостно препарирую их перед читателем, устраивая тут что-то вроде душевного стриптиза. Но вышеозначенная ситуация с главной героиней "Слепых душ" продолжает вызывать во мне смутное недовольство, и я пока не знаю, как с этим быть. Это позже, во второй редакции, я найду решение, как оправдать избранность героини и сделать её не такой вопиюще безосновательной. Решение это, как впоследствии окажется, лежало на поверхности и было уже подготовлено самим текстом — только прочитать между строк и воплотить. Но на саму мысль о нём меня натолкнёт Саша, называя меня ангелом.