Кот, который сорвал аплодисменты - Браун Лилиан Джексон - Страница 6

Квиллер раздражённо фыркнул в усы. Ещё бы он не умел готовить «Маргариту» или что-нибудь подобное!.. Ведь он когда-то работал в баре, чтобы платить за обучение в колледже.

— Представляешь, кто пожалует к нам на коктейль? — спросил он Юм-Юм.

Шерсть на шее кошки встала дыбом: она узнала голос, записанный на пленке.

Глава четвертая

Темой следующей колонки «Из-под пера Квилла» стала созданная им самим Квиллерова таблица мер и весов.

Вот она:

— Далеко ли до ближайшей забегаловки? — Да совсем рядом, раз-два — и рукой подать.

— Где тут мотель? — Чуток вниз по дороге.

— Налить вам ещё кофе? — Полглоточка, не больше!

— Выпьете виски? — Самую капельку.

— Сколько острого соуса вы кладёте в этот суп? — Немного, самую чуточку.

— Когда же доктор примет меня? Сколько ещё ждать? — Не волнуйтесь, мигом примет.

— Долго вы будете пришивать мне пуговицу? — Не успеет телок хвостом взмахнуть, и всё будет готово.

— Ты меня сильно любишь? — Ещё как! На полную катушку!

Квиллер сдал свою рукопись редактору.

— Я твой должник, Джуниор, — сказал он. — Я проиграл спор. Тельма Теккерей и впрямь существует. Приглашаю тебя позавтракать у «Ренни».

— Блеск! Я голоден как волк! Присядь, Квилл. Я на секундочку. — Редактор ринулся из кабинета, схватив корректуру.

Раздумывая над тем, чем «секундочка» отличается от «минуточки», Квиллер заметил корректуру статьи «От редакции» с приложенным к ней письмом читательницы, выражавшей свою точку зрения весьма энергично.

Вернулся Джуниор, готовый отправиться на дармовой ланч, и они зашагали в кофейню «У Ренни» в гостинице «Макинтош». Своё название она получила в честь Чарльза Ренни Макинтоша. Убранство кофейни было навеяно одной из его кондитерских в Глазго: столы, покрытые ярко-синим и ярко-зелёным лаком, стулья с необычно высокими спинками, салфетки в голубую и белую полоску.

Друзья заказали французские сандвичи с жареной картошкой и салат «Цезарь».

— Есть ли что-нибудь новенькое не для печати? — спросил Квиллер.

— Все ждём Тельму Теккерей. Хочешь взять у неё интервью?

— Нет уж, спасибо. Похоже, это работёнка для Джилл Хендли.

— Мы намерены раскопать всю её подноготную. Хорошо бы запастись данными и для некролога, она ведь уже в годах.

— Как и мы все, кроме тебя, Джуниор. Ты до сих пор выглядишь как студент на летней практике.

— Стоит ли это подчеркивать только потому, что ты платишь за ланч?

— Ты не слышал, что будет в старом Доме оперы?

— Говорят, новая окружная тюрьма.

— Я-то надеялся, там устроят самый большой в мире букинистический магазин. Мне не хватает старой эддингтоновской лавки.

— Там будет нечто, для чего потребуется большая парковка. Уже снесли постройки по обе стороны дома и мостят эти участки.

— Интрига закручивается всё больше, — заметил Квиллер. — Закажем десерт? По-моему, шоколадный торт с орехами пекан как раз подойдёт.

Они заказали торт.

— Ты по-прежнему читаешь своим кошкам? — спросил Джуниор.

— А как же! Обязательно! Это развивает их интеллект. Я как-то написал об этом в своей колонке и получил кучу писем от читателей — они сообщали о поразительных результатах.

— Смотри не переусердствуй, а то, не ровен час, кошки свергнут местное правительство.

— Идея неплохая! Можно начать подбор кандидатов в городской совет.

Им принесли торт, и на некоторое время наступило блаженное молчание, пока Джуниор не прервал его:

— И что же ты им читаешь сейчас? Платона или Шопенгауэра?

— Биографию Ноэла Коуарда [4]. И пою им некоторые его песни. Коко особенно нравится та, где поется про англичан и бешеных псов.

Молодой редактор никогда не мог понять, говорит ли Квиллер серьёзно или разыгрывает его, так что предпочёл сосредоточиться на своём торте.

Квиллер согласился принять напросившуюся к нему в гости Фран Броуди и надеялся, что не пожалеет об этом. К четырём часам он поставил на барную стойку текилу, лайм, соль, серебряный поднос и прочее. Поблизости свернулась калачиком Юм-Юм, томимая дурными предчувствиями.

— К нам приедет пропустить стаканчик Фран Броуди, — сообщил ей Квиллер. — Тебе небось хочется, чтобы я подсыпал в него чего-нибудь? Чего именно?

Юм-Юм быстро поднялась и убралась прочь.

Фран была олицетворением гламура — всегда в шикарных нарядах, холеная, с модельной фигурой, она постоянно подчеркивала красоту своих длинных ног и, если позволяла погода, носила босоножки из одних ремешков на высоченных каблуках. Однако утонченная дизайнерша и ласковая маленькая кошка с самого начала невзлюбили друг друга. Юм-Юм ревновала к ней Квиллера, а Фран, будучи сразу очарована то ли внушительными усами репортера, то ли его внушительным состоянием, то ли тем и другим вместе, шла напролом, пытаясь его завоевать.

Приехав в Пикакс, Квиллер отдал ей ключи от квартиры, чтобы она могла попадать туда в его отсутствие. Фран приходила со своим рабочим, тот переставлял мебель, вешал жалюзи. Иногда она приходила и одна, приносила всякие мелочи: развешивала в комнатах эстампы в рамках, раскладывала подушки, расставляла свечи и тому подобное. Она придавала таким штрихам огромное значение, и Квиллер предоставил ей возможность делать всё, что заблагорассудится. Единственной достопримечательностью, которой владел сам Квиллер, был древний герб Макинтошей из кованого железа. Говорили, что его привезли из какого-то шотландского замка. Он был прислонён к стене, и Фран решила, что им как раз можно удачно прикрыть безобразную старую батарею. Перекатывая это произведение искусства, весящее не менее пятидесяти фунтов, из холла в гостиную, она не успела убрать свою обутую в босоножку ногу. Потом Фран уверяла, будто во всем виновата Юм-Юм. Кошка якобы неожиданно выскочила на неё откуда ни возьмись. Несколько недель в гипсе охладили Фран — она перестала восхищаться наследником Клингеншоенов. Между тем Квиллеру никогда не нравились чересчур напористые женщины, он предпочитал добиваться успеха сам. Как бы то ни было, вопрос о том, является ли Юм-Юм виновницей инцидента, остался спорным, но с тех пор Фран параноидально ненавидела всех кошек.

Войдя к Квиллеру, Фран, прежде чем выпить заказанную «Маргариту», прямо с порога спросила:

— Где она?

— Оба в беседке, — ответил он.

— У тебя новый серебряный поднос! Для твоей комнаты я выбрала бы не такой, но и этот очень мил. Не скажу — хороший, но милый.

Она выглядела сногсшибательно в шёлковом костюме цвета барвинка, с новым цветом волос, в босоножках на отчаянно высоких каблуках — всё это, вне всяких сомнений, было выбрано для обеда с… «голландцем».

— Выглядишь на все сто, несмотря на изнурительную поездку, — откомментировал Квиллер. — Давай посидим в гостиной.