Кот, который сорвал аплодисменты - Браун Лилиан Джексон - Страница 37

Перед тем как включить магнитофон, Квиллер поставил на столик деревянный поднос со стаканами ананасного сока.

— А где твой серебряный поднос? — спросила Полли.

— Не могу найти после уборки. Я попросил миссис Фулгров его почистить, а она всегда потом сует всё не на своё место. А заняться поисками у меня пока не было времени.

— В этой опере четыре акта, — сказала Полли. — Мне не удалось найти либретто на английском. Правда, у меня есть краткое содержание.

Действие происходило на курорте, в казино, где мужчины и женщины выигрывали и проигрывали целые состояния, тут же брали взаймы, чтобы отдать долг, но никто не верил друг другу, все лгали наперебой и дальше предавались своей порочной страсти. Одна старуха проиграла огромную сумму денег, на которую давно зарились её наследники.

Коко не оценил оперу! Едва начался первый акт, как сиамец протестующе взвыл и продолжал охаивать певцов, пока не был выдворен в беседку.

— Не любит он Прокофьева, — объяснил Квиллер. Хотя и сам недоумевал, каким образом кот почуял, о чём рассказывает опера, носящая название «Игрок».

В понедельник утром Квиллер отправился в Локмастер. Он должен был встретиться с Кипом Мак-Дайармидом в ресторане «Конь-огонь», которым заправляла бывшая жена Буши. Ресторан, расположенный на главной улице, был исторической достопримечательностью Локмастера. Беседе приятелей, как обычно, предшествовала болтовня о том о сём.

— Как Мойра? — спросил Квиллер. — Едете куда-нибудь летом?… Как насчёт нового щенка, ещё не решили завести?… Что хорошего в Литературном клубе?… Позарез нужен дождь, верно?

— Литературный клуб с восторгом зачитывается «Альманахом невозмутимого Коко», — отозвался Кип. — Что поделывает Буши? Я знаю, какая к нему выстраивается очередь. Мойра просила узнать, не собирается ли он снова жениться… А ты куда-нибудь ездил?… Как Полли?… И что за книгу ты задумал?

— Биографию близнецов Теккерей, — ответил Квиллер. — Они родились в Мускаунти восемьдесят с лишним лет назад. Тельма надумала вернуться сюда после успешной карьеры в Калифорнии, ну а о ветеринарной клинике Торстона ты лучше меня знаешь.

— Да, Торстон опередил своё время, — сказал Кип. — Мойра обычно водила к нему туда наших кошек и собак, она всегда говорила, что Торстон — доктор необыкновенный, и не в том дело, как он лечит животных, а в том, как он с ними обращается. Лечебницу продали консорциуму, и теперь она называется Ветеринарная клиника Винни Хиллс.

— А я всё пытаюсь понять, почему погиб доктор Торстон. Потому-то я к тебе и приехал.

— Я принёс тебе все имеющиеся в архиве материалы по этому делу. Вот было тогда раздолье для сплетников! Сначала считали, что это самоубийство, он ведь очень тяжело переживал смерть жены. Но официально было объявлено, что это несчастный случай. В тот день как раз прошёл дождь, и на скользких камнях по краю ущелья легко было оступиться, да и не молод он уже был.

— Кто был его наследником? — спросил Квиллер.

— Дом свой он отписал округу, просил устроить в нём музей коневодства; ликвидные ценные бумаги были завещаны сестре; а клиника отошла к сыну.

— А чем занимается Дик?

— Хороший вопрос. Со своими бизнес-идеями он мотался по всей стране, домой приезжал изредка — родителей навестить… Могу только добавить, что несколько лет назад он был замешан в крупном скандале. Он запросил разрешение устроить здесь трек для мотоциклетных гонок. Приобрёл несколько акров земли в западной части округа по соседству с шикарными кондоминиумами. Ну те и схватились за оружие. Подняли форменный бунт. Бомбардировали нашу газету возмущ ёными письмами, заявляя, что из затеи Дика ничего хорошего не выйдет — один только шум, грязь, вонь; дескать, цены на недвижимость в районе упадут, движение транспорта по спокойной окружной дороге будет нарушено, а о воскресном семейном отдыхе можно будет позабыть.

— Представляю, как все это было неприятно для доктора Торстона, — сочувственно покачал головой Квиллер.

— Его пациенты и поклонники были возмущены Диком, и прополз слушок, что Дик приобрёл эту землю в счёт долга, который кому-то полагалось отдать ему за проигрыш. Доктор никак не соглашался признать то, что всем давно было известно: Дик заядлый игрок.

Квиллер почувствовал, как у него топорщатся усы, и вспомнил скандал, учиненный Коко накануне при прослушивании оперы Прокофьева.

— И чем же это кончилось?

— Дик исчез со сцены, землю выставили на продажу. По общему мнению, отец заплатил ему, чтобы он уехал. Для доктора это, наверно, был страшный удар, да ещё так скоро после смерти жены…

— Прежние друзья Дика говорят, что в школе он пользовался всеобщей любовью. Как жаль, что всё так сложилось и он запятнал честное имя Теккереев… — вздохнул Квиллер.

— Да, во время мотоциклетного скандала он нажил себе много врагов в Локмастере. — Мак-Дайармид понизил голос. — Честно говоря, когда сплетни о самоубийстве поутихли, кое-кто даже стал намекать на отцеубийство. Уж больно быстро Дик продал клинику отца, поэтому происшествие в ущелье стало многим казаться подозрительным. Дик сообщил полиции, что отец вышел в свой поход на рассвете, чтобы не сталкиваться с воскресными толпами туристов, и собирался вернуться в полдень, а потом они думали отправиться на воскресный обед в «Конь-огонь». Когда отец не пришёл даже к трём часам, Дик уведомил полицию. В этих заметках, которые я тебе принёс, обо всём рассказано. Доморощенные сыщики подняли даже вопрос о туристских башмаках. Дик утверждал, что он никогда не ходил в походы, а в местном магазине засвидетельствовали, что как раз накануне несчастного случая с отцом Дик купил у них спортивные туфли… Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно.

В понедельник вечером в аэропорту приземлился рейсовый самолёт, и пассажиры с чемоданами и сумками стали спускаться по трапу. Среди них был рослый седой человек с вещевым мешком. Он бросал быстрые взгляды по сторонам.

Квиллер выступил ему навстречу.

— Мистер Симмонс! «Лимузины Квиллера» к вашим услугам!

Вещевой мешок тут же был переложен в другую руку, а крепкая правая ладонь протянута встречающему.

— Это вы и есть тот знаменитый Квиллер? Я Марк Симмонс.

— Приветствую вас на мускаунтской земле! У вас есть ещё багаж?

— Ещё одна сумка. Тельма велела мне прихватить смокинг.

— Какая у вас сумка?

— Синяя нейлоновая. С красной полосой.

— Эй, мистер К.! — окликнул Квиллера раздатчик багажа. — Которая из сумок ваша?

— Синяя нейлоновая с красной полосой, но я согласен на любую другую, которая получше.

Приехавший глубоко втянул в себя воздух.

— Какой аромат! Как вы этого добиваетесь?

— Производственный секрет! Не вдыхайте слишком глубоко — можете взлететь!

Как только они сели в машину и направились в Пикакс, завязалась оживлённая беседа, не смолкавшая до самого конца пути.

— Ну, Квилл, как вам наша Тельма?

— Потрясающая женщина! Только она вовсе не ваша, а наша! Мы просто отпускали её к вам всего-навсего на шестьдесят лет. А вы сами уроженец Западного побережья?

— Никак нет! Я родом из Индианы. Отбывая воинскую повинность, познакомился с девушкой из Лос-Анджелеса и увязался за ней. Идеальный брак — дочь и два сына, все женаты. Есть внуки. Жаловаться мне не на что. Жизнь прожил отличную. Теперь шесть лет как вдовец. Пять лет как вышел на пенсию. Нанимаюсь время от времени в охрану. Вот и с Тельмой так познакомился.

— Я слышал, что вы, Марк, очень ей помогали.

— Зовите меня Симмонс. Так меня и в армии звали, и в полиции. Одна только Тельма величала меня «мистер».

— Тельма и газета «Нью-Йорк таймс», — вставил Квиллер.

— Тельма — мудрая женщина, одного не пойму, зачем ей, в её годы, вздумалось переезжать сюда, чтобы помочь племяннику? Он же взрослый мужчина. Вы ведь знакомы с ним, Квилл? Что вы о нём можете сказать?

— Чересчур улыбчивый.