Чужие игры - Долинго Борис - Страница 36

– Это хорошо, что вы добыли такую машину для Великой Армии Бходрови, – важно произнес инопланетянин. – Теперь наше освободительное движение станет сильно как никогда! Оставьте её здесь, мои люди разберутся с управлением.

«Нет, мы так не договоримся», – подумал капитан, и как только Шорин спрыгнул вниз, приказал компьютеру гравилёта закрыть люк и как только заработает переход, вернуться туда, где приказывал оставить машину Авван.

– Приказ понят! – донёсся голос «девушки», и крышка люка захлопнулась.

Баори заорал от злости и снова направил фонарь в лицо Валентину, утверждая, что он намеренно оставляет пресловутую армию Бходрови без ценного оборудования.

На это Остапенко твёрдо заявил, что, во-первых, эта машина не принадлежит ни землянам, ни баори и что гравилёт им доверил Авван, так что только он вправе распоряжаться им, тем более решать, передавать ли её кому бы то ни было для боевых действий. Если компьютер гравилёта послушается приказаний баори – тогда делать нечего, а пока будет как он сказал. Кроме того, Валентин, повысив голос и красноречиво дёрнув деструктором, попросил вести переговоры более лояльным тоном, а иначе договариваться будет просто не о чем.

Баори долго молча сопел, переминаясь с ноги на ногу.

– Хорошо, – наконец прохрипел он, – но вы ещё пожалеете об этом. Никто рангом ниже Лесного Перегандра не смеет разговаривать со мной так.

– А я в вашей табели о рангах не состою, так что сам буду решать, как разговаривать с тем, кто мне хамит, – процедил Валентин и демонстративно опустил щиток шлема.

Теперь можно было чётко разглядеть всё, что происходило в окружающем полумраке. Спереди и справа тёмной громадой возвышался лес, слева виднелось поле. У разлапистых деревьев стояло несколько колёсных машин, а гравилёт был окружен кольцом высоких мешковатых фигур, держащих в руках оружие.

Тот, кто был тут за главного, предупредил, что оба пришельца под прицелом доблестных повстанцев. Остапенко хотел ответить в том же духе, но вовремя спохватился – такая перепалка реально грозила перейти в перестрелку.

– Давай не будем мотать друг другу нервы, – спокойно сказал он, – ссориться нам ни к чему. Коли мы здесь собрались, то надо приступать к реализации плана.

– Это правильно! – коротко бросил баори. – Идёмте!

Они пошли к машинам – люди в окружении плотного кольца аборигенов.

– Меня зовут Валентин, а моего товарища – Николай, – как бы между прочим, пояснил Остапенко.

– Мое имя Арн, – гордо заявил предводитель. – Командир «Освободительного отряда Арна». Слышали о таком?

– А то как же! – вставил Николай. – Авван даже два раза рассказывал.

Остапенко ткнул его в бок: сейчас шутки были совсем неуместны.

– Мы самый мощный и победоносный отряд Армии Бходрови! – заявил баори. – О нас слагают песни, рассказывают легенды! Теперь мы наголову разобьём войска генерала Пыперки, мы раз и навсегда разоблачим резидента Тотселла, и мы снова установим диктатуру атхов и срыгдов, рухнувшую после разделения нашего мира! Ура, товарищи!

Вокруг грянул нестройный протяжный крик – аналог земного «Ура!».

После этого мини-митинга Арн внезапно словно успокоился и начал отдавать распоряжения. Вокруг гравилёта он приказал поставить охранение из бойцов первого взвода, а остальных погнал по машинам. Валентина и Николая он вознамерился посадить в разные транспортные средства.

Остапенко запротестовал, Арн возразил, что это будет «не по плану». Ведь если на отряд нападут, останется больше шансов, что кто-то из землян уцелеет, ведь пришельцы – дорогое приобретение для Освободительного Движения имени Дхургана!

«Всё это мне что-то до боли напоминает», – подумал Остапенко.

– Ладно, – кивнул он, чтобы не увеличивать и без того с самого начала возникшую напряжённость, – будь по-вашему, командир Арн.

– Так-то лучше! – самодовольно заметил командир баори.

Машины были приземистые, на широких резиновых шинах – чем-то похожие на грубо сработанные земные джипы с жёстким верхом. Остапенко залез на заднее сиденье, и с обеих сторон к нему подсели партизаны. Водительское место было одно, справа, и баори небольшого роста, почти со среднего человека, уже прогревал натужно урчавший двигатель – в салон при этом проникали удушливые выхлопные газы.

Слева от шофёра темнела легко узнаваемая турель пулемёта, а на полу громоздились круглые коробки, видимо, с патронами. Через минуту своё место занял стрелок, и колонна двинулась в лес.

В кабине было не светлее, чем в лесу, и без системы ночного видения бронекостюма Остапенко не смог бы понять, как же выглядят его новые знакомые. Баори, несомненно, относились к гуманоидному типу, но вытянутыми вниз лицами напоминали лошадей, а длинным спутанным волосам позавидовал бы любой хиппи. Этакие волосатые лошади на двух ногах. В руках каждый баори сжимал нечто вроде короткого автомата. Запах от этих существ шёл совершенно животный, словно в хлеву, и на данный момент это являлось едва ли не самым раздражающим обстоятельством для людей, если не считать неизвестности.

Ехали долго, на колдобинах отвратительной дороги трясло неимоверно. Двигатель пыхтел, кашлял, несколько раз глох. В таких случаях шофёр с проклятиями выскакивал наружу и долго крутил пусковую рукоятку. «Здесь тоже явные проблемы с техникой». – Валентин на мгновение даже посочувствовал баори как товарищам по несчастью.

Аборигены сидели молча, изредка издавая неопределенные рыкающие звуки – транслятор это не переводил – возможно, солдаты просто рыгали. Остапенко же старался что-нибудь разглядеть снаружи, но своими массивными фигурами, скособоченными на узких сиденьях, баори почти полностью перекрыли весь обзор.

– Когда начало операции? – поинтересовался Валентин.

– Всё по плану, – глухо отозвался партизан, не торопясь вступать в пространные пояснения.

– А ехать ещё далеко?

– Далеко!

Валентин пожал плечами и больше разговор завязать не пытался.

На место они прибыли почти через час. Капитана уже просто мутило от ароматов, исходящих от его соседей, поэтому он был несказанно рад, когда наконец машины остановились и прозвучала команда выходить.

Выбравшись наружу, Остапенко принялся разминать затёкшие ноги, с облегчением вдыхая холодный чистый воздух, наполненный растительными запахами, очень напоминавшими запах хвои. То там, то тут мелькали лучи фонарей. Партизаны привезли землян на поляну, которую плотно обступали раскидистые деревья с большими листьями, похожими на кленовые, увеличенные раза в три-четыре. Все машины встали по периметру поляны, оставив центр свободным. В нескольких местах торчали какие-то колья.

Постепенно поляна заполнилась аборигенами. Вокруг стояли топот, бряцание оружия и непонятный говор, который транслятор переводить также не пытался.

– Валентин’х! – рыкнуло над ухом.

Остапенко обернулся – над ним возвышался командир Арн.

– Идём! – коротко приказал он.

– Где мой друг? – осведомился капитан. – Если мы ехали порознь, то пойдём куда-то только вместе!

– Он уже тут!

С обеих сторон подошли рослые баори с недвусмысленно направленными автоматами.

– Кажется, мы уже обсудили вопросы взаимного доверия, – нахмурился Остапенко. – В чем дело?

– Дело в безопасности, – оскалился Арн.

Остапенко подвели к одному из торчащих кольев, и он увидел проход, открывающий брусчатую лестницу, круто ведущую вниз. Они спустились в освещённый вполне обычными свечами коридор, миновали мрачных охранников и зашли в широкую, достаточно светлую комнату, посреди которой стоял массивный стол, а по бокам несколько топчанов. За столом сидели хлопающий глазами Шорин и два аборигена, демонстративно выложивших на столешницу оружие.

«Ну придурки, ну придурки!» – устало подумал Валентин.

Теперь Остапенко мог совершенно чётко рассматривать баори и без системы ночного видения костюма. У туземцев действительно оказались конские физиономии с выступающей крупной челюстью, причём кожа выглядела ярко-оранжевой. Заострённые уши, приплюснутый широкий нос, крупные тёмные глаза, и в довершение ко всему длинные пепельные волосы и кустистые брови – все это создавало неповторимый колорит. «Чего только не повидаешь на этомсвете, – озадаченно подумал капитан. – Могу себе представить, что же в таком случае творится на том!»