Игры третьего рода - Долинго Борис - Страница 4

– Знаем, что ты здесь, морда ментовская! Открывай!

– Ну и кто это? – спросил майор, мгновенно стряхнув ещё болтавшиеся в глазах остатки сна.

– Дед Пихто, – элегантно пошутили из-за двери. – Проворонил ты всё, мент. Лучше сам выходи, а то дверь взорвём – тебе же хуже будет! А мы тебя целого пока хотим, ха-ха!

Александр схватил пистолет и метнулся к окну: на решётках висели замки, но их можно легко отстрелить.

В предрассветных сумерках со двора в окно смотрели два автоматных ствола. Лиц Гончаров разобрать не мог, но по бородам и длинным волосам понял: бандиты. Когда-то они чуть ли не все поголовно брили черепа, а вот сейчас патлатыми бегали. Да, времена меняются – и мы вместе с ними!

Тот, что повыше, красноречиво мотнул АКМом.

– Дьявол, что ж за невезуха такая?! – пробормотал Гончаров, снова отступая в глубь комнаты.

Видать, какая-то сволочь его заметила и донесла – надо же, как вляпался! Отоспаться хотел, идиот!

– Долго, что ли, тебя ждать? – преувеличенно спокойно поинтересовались из-за двери. – Всё равно ведь выкурим, волчара!

Майор прикинул расклад: патронов хватает, но «стечкин», хоть и приличный агрегат, однако не АКМ. Помещение будут простреливать с двух сторон – от двери и из окон. Дверь, в конце концов, взорвут, и он в этой маленькой квартире получит контузию как минимум. А с лазаретами сейчас плохо.

Сдаваться Гончарову было «западло», говоря языком этих уголовников, но практика показывала, что пленник лучше непокорного раненого, а тем более – трупа, хотя бы уже тем, что пока остаётся относительно цел, имеет шанс вывернуться.

– Ты чего там, обосрался со страха? – хохотнули из коридора. – Чего молчишь?

– Одеваюсь, – коротко бросил Гончаров и, швырнув оружие на кровать, стал до конца застёгиваться. Несмотря на очень тёплую погоду, он надел камуфляжную куртку, после чего отпер дверь.

В комнату ввалились пятеро. Все бородатые, с гривами, схваченными банданами, на рукавах красовались повязки с трафаретным изображением букв М и Л – инициалов Главаря.

– На колени! – крикнул высокий мужик, очень профессионально державший укороченный автомат; он, похоже, выступал тут за старшего.

Гончаров посмотрел на высокого – такое впечатление, что когда-то где-то они встречались, но сейчас не время выяснять, где и когда. Волосы у мужика были тёмные, длинные, но борода, скорее, напоминала просто двухнедельную щетину. Александр вспомнил, что Надя называла такую «гарвардской». Эх, где теперь Надя и Алёшка?…

Вопреки ожиданиям, его не били, лишь деловито обыскали. Один из бандитов, шаря в поисках оружия везде, где возможно, дольше чем нужно мял накачанные ягодицы майора.

Стоя у стены, Гончаров поинтересовался у вожака:

– Вы сейчас уже давно по зонам не мотаетесь, вроде пидоры-то у вас откуда?

Щупавший ягодицы только хихикнул.

– Видать, затесались, – грозно ответил старший, и подозреваемый в склонности к гомосексуализму заткнулся. – Встать!

Гончаров встал. На него надели наручники, заведя руки за спину, а к «браслетам» прицепили карабинами две капроновые парашютные стропы.

– Пошли! – так же коротко и спокойно скомандовал старший, берясь за одну верёвку.

Гончаров пошёл, как собака на поводке – даже на двух.

– Слушай, – спросил он темноволосого, – объясни хоть, что происходит?

– Во менты! – заржал плотненький прыщеватый парень, и по голосу Гончаров понял, что это именно он орал из-за двери. – Даже ничего ещё и не поняли! Конкретно Лобстер всё сбацал.

– Заткнись, Хомяк, – коротко бросил высокий. – И не Лобстер, а Князь, запомни!

– Князь? – искренне удивился Гончаров. – Значит, он теперь ещё и князь? Ну надо же!

Он усмехнулся, впрочем, понимая, что смешного тут, судя по всему, ничего нет. Наоборот, плакать хотелось, но все слёзы у майора высохли давно.

Предупредительный рывок верёвки заставил его замолчать.

– Ничего смешного, – деревянным голосом сказал высокий.

– Да уж, – негромко согласился майор. – Чего это я?…

В соседнем дворе стояла машина – «зилок» с уродливым цилиндром газогенератора в кузове.

Гончаров догадывался, куда его повезут. Лобстер устроил штаб-квартиру в микрорайоне Уктусский, который располагался в черте города и примыкал к сохранившемуся участку когда-то почти нетронутого леса. Сейчас же, когда иное топливо, кроме дров, практически отсутствовало, такое расположение оказывалось более чем удобным, ведь уцелевшие городские коробки превратились просто в многоэтажные норы без воды, канализации и тепла.

Сам микрорайон ещё до Катастрофы, облюбовали цыганские кланы, торговавшие наркотиками. Здесь они выстроили много добротных коттеджей с автономным водоснабжением из скважин и колодцев. От Барьера здесь было достаточно далеко, и ни одно здание изначально сильно не пострадало. С электричеством, правда, существовали проблемы, как и в большинстве мест, но дрова, по крайней мере, находились под боком.

В первый год после Катастрофы, поняв, что восстановления прежнего порядка не предвидится, а новая власть стоит на ногах не слишком крепко, наркобароны попытались установить свой режим, для начала нагло возобновив торговлю зельем, которого у них оказалось в запасах видимо-невидимо.

Тут Гончарову удалось отыграться на ненавистных «торговцах белой смертью». В уже сформированном тогда Чрезвычайном Комитете, который управлял делами, всё-таки приняли одно из немногих жёстких решений: расстреливать за любую попытку менять наркотики на продовольствие, горючее или предметы потребления, многие из которых после Катастрофы быстро становились дефицитом.

Однако унять паразитов оказалось не просто: в подвалах обширных особняков, выстроенных во времена оны на преступные деньги, нашлась не только припасённая «наркота», но и много оружия. И тогда майор Гончаров вместе с остатками своих омоновцев и солдатами подполковника Матвеева вступили в настоящую войну.

Цыгане дрались отчаянно, но до чеченцев, с которыми ему приходилось сталкиваться, им было далеко. Майор Гончаров так и не понял, на что рассчитывали наркобароны, затевая захват административного центра Бурга, как в обиходе стали называть оставшийся кусок города. Вероятно, на собственную извечную черту – наглость, ведь даже просто численно цыган было не так уж и много.

В конце концов, хорошо вооружённые, но небольшие отряды боевиков разгромили, а остатки, сбившись в таборы, бежали искать нового пристанища на просторах стошестидесятикилометрового квадрата, ограниченного небесными стенами Барьера.

– Вернулись к естественному кочевому образу жизни, – пошутил тогда подполковник Матвеев.

Впрочем, теперь, три года спустя, то, что не смогли провернуть цыгане, удалось простым бандитам. Власть, так и не успевшая окрепнуть, деградировала, поскольку деградировала экономика. Не хватало горючего, запасных частей, нужного сырья, лекарств, но, главное, не хватало властного и грамотного руководства. В общем, как новая администрация ни старалась, жизнь постепенно, но верно скатывалась к основным принципам натурального хозяйства.

Гончаров решил, что доставят его в личную резиденцию нового главы, а точнее Главаря, этих мест. Но он ошибся: грузовик поехал на юго-восток, и вскоре Александр понял, что везут его в знакомое здание, где располагалось бывшее правительство.

Там он долго просидел, запертый в полуподвальной каморке, и даже неплохо поспал, а на допрос потащили лишь к полудню, всё так же пристегнув наручники к поводкам.

Лобстер лениво развалился на неком подобии трона, который ему спешно соорудили «шестёрки», выжившие в катаклизме и удивительным образом не сгинувшие в течение, казавшихся сейчас ужасно долгими, четырёх лет. Двое из таких вот прихлебателей, картинно держали майора Гончарова перед Главарём на верёвках, натягивая их в разные стороны, хотя пленник и не сопротивлялся.

Настоящее имя Главаря было Михаил Сергеевич Лобанов, и когда-то давно, уже можно сказать в ином мире, Гончаров имел сомнительное удовольствие жить с ним не только в одном доме, но даже в одном подъезде.