Игры третьего рода - Долинго Борис - Страница 34

Река, петлявшая слева, приблизилась – сейчас до неё оставалось всего метров триста. Вдоль берегов росло много деревьев и кустарников, но животных или птиц по-прежнему больше никто не видел.

Наконец, Фёдор сообщил, что пройдено ровно десять километров, и Гончаров дал команду остановиться.

Солнце поднялось ещё выше – здесь начался день, и стало чуть теплее – температура достигла восьми градусов выше нуля, но радиация, судя по показанию рентгенометра, не повысилась.

Усилившийся ветерок интенсивно колыхал траву, которая местами доходила почти до ступиц колёс. Сквозь негустые заросли кустов и деревьев блестела живым серебром река – единственное, что нарушало унылое однообразие.

– Ну, и в какую сторону поедем по кругу? – поинтересовался Пётр.

Гончаров немного подумал.

– Пока без необходимости водные преграды преодолевать не будем, поедем туда! – Он показал в противоположную сторону от реки.

– Ну, может, хоть берег осторожно осмотрим? – попросил инженер.

Майор поморщился, но в конце концов согласился.

На кустах, которые в изобилии росли ближе к реке и имели узкие, словно осока, листья, болтались какие-то кругловатые плоды серо-желтоватого цвета, размером с дыньки.

Берег понижался плавно и позволял съехать без видимых препятствий, если не считать не слишком плотных зарослей, которые заканчивались за несколько метров до воды. Фёдор подвёл БТР к полосе растительности и уже намеревался протаранить достаточно слабую преграду, как вдруг плоды с каким-то скрежетом и шуршанием вспорхнули в воздух и полетели по ветру.

– Ух ты! – воскликнул Исмагилов. – Летающие дыни, мать их! Может, подстрелим одну, товарищ майор?

– Позже, – негромко ответил Гончаров, тоже с интересом следивший за полётом первых встреченных здесь относительно крупных существ.

Можно было понять, что дынептицы летели по ветру, но при этом немного помогали себе небольшими крылышками. Частично направляя полёт, они боролись с воздушным течением, но в основном перемещались по его направлению. Странные существа продрейфовали метров триста к небольшой рощице и уцепились за тамошние кусты.

Александр смотрел в бинокль.

– Видали? – спросил он. – Сели точно на такие же кусты, все до одной.

– Ну, тебе в бинокль виднее, – ухмыльнулся Пётр. – А знаете, что я думаю по поводу этих птичек?

Все уставились на Домашникова.

– Это, вполне возможно, некий симбиоз животных и растений, потому они и сидят на одних и тех же кустах. Заметили, как летают? Плавают по ветру, где есть кустики – сядут. Охотиться они явно не могут – если по ветру летают. Значит, сосут соки из растений, скорее всего. Сами, возможно, тоже для кустов чем-то полезны. Говорю же: симбиоз!

– Симбиоз? – Майор, приподняв одну бровь, посмотрел на Петра.

– Взаимно полезное, так сказать, сожительство организмов разных видов, – пояснил Домашников.

– Сожительство?! – всунулся Фёдор. – Разных видов?! Ничего себе… Гомосексуализм какой-то получается!

– Гомосексуализм, Феденька, это как раз, когда одинаковых, – вставил Семён Ефимович. – Тут иное, да и не «гомо» даже.

– Да, Фёдор, именно так, – хмыкнул Домашников. – Тут – иное. Эх, были бы с нами нужные специалисты: биологи, зоологи и тому подобные ботаники! Ладно, надо будет всё равно посмотреть, что это за существа такие. Давайте, товарищ командир, всё-таки образчик птички поимеем, а?

Гончаров немного подумал.

– Хорошо, – кивнул он наконец, – во славу науки, так сказать. Двигай, Фёдор, к тем кустам. Метров за сорок остановись, чтобы не вспугнуть.

Исмагилов направил БТР к зарослям, в которые опустились странные птицы. На указанном расстоянии он остановил машину, а Гончаров потянулся за винтовкой, которую лично прихватил.

Майор вогнал патрон в патронник и, высмотрев цель в оптический прицел, выстрелил. В тишине серого мира даже одиночный выстрел снова прозвучал громом среди ясного неба.

Однако самым странным был результат: на одном из кустов, где сидели дынептицы, словно эхо выстрела, слегка хлопнуло, и показался язычок пламени. Странные существа взвились в воздух, и майор выстрелил ещё несколько раз. И снова люди увидели ещё два всполоха пламени.

Гончаров опустил винтовку и переглянулся с Домашниковым. Тот пожал плечами.

– Возможно, они надуваются воспламеняющимся газом, – сказал Пётр. – Поехали ближе, посмотрим.

Среди подстреленных птиц нашлась-таки одна, которая не сгорела. Предварительно надев перчатки и взяв уцелевшую сморщенную тушку в руки, Домашников утвердительно кивнул:

– Слушайте, ребята, точно! Чёрт меня побери, эти штуковины – настоящие воздушные шары. Вот, смотрите…

У птицы оказалось объёмное тельце, тонкая, полупрозрачная шкурка которого сейчас опала и скукожилась. Крылышки выглядели, скорее, как какие-то листья, чем крылья птицы. В том месте, где, вероятно, располагалась голова, имелось выступающее полукружье, усыпанное крепкими по сравнению с основным туловищем отростками, очень похожими на корешки, из которых сочилась сероватая жидкость. Над полукружьем посередине тельца выступало фасетчатое образование по типу глаза стрекозы.

– Биологов бы сюда, биологов! – закатывая глаза, воскликнул Пётр. – Мы-то, вояки да технари, ни фига не поймём. Но я так разумею, что не совсем птицы: по земным меркам это какая-то разновидность растений. Они выделяют легкий газ… – Пётр понюхал тушку, от которой пахло травами, – не метан, не воняет, да и легко они как-то летают – метан тяжеловат был бы. Гелий тоже вряд ли – трудно представить, как они чистый гелий получают. Неужели разлагают воду и получают водород?… Видите, корешками-присосками явно питаются от кустов. Только в чём же здесь симбиоз? Тогда уж не симбиоз, а паразитизм какой-то.

– Вот-вот, – со значением кивнул Исмагилов, – я же говорил.

Домашников секунду смотрел на него.

– Вообще, я думаю…

Гончаров шумно вздохнул:

– Петя, а вот мне эти птички или кто они там до фонаря, если честно. Они нам не опасны? Видимо, нет. Мы образец получили? Получили! Ну и чёрт с ними, у нас пока задача другая.

Домашников, всё ещё пребывающий в восторженно-научном настроении, уставился на майора.

– Чего, Петя, смотришь? Птицы эти не объяснят, кто устроил нам четыре года назад светопреставление. Понимаешь?

– Да я понимаю, – сказал Пётр, выходя из эйфории и усмехаясь. – Пардон, товарищ командир, забылся.

– Едем дальше по плану, только с маленьким отклонением – берег осмотрим, сам же просил.

БТР вернулся к реке и, ломая кусты и заросли, продрался сквозь полосу растительности. Как только миновали последнее деревце, почва под машиной странно качнулась, словно та въехала на плот или понтон.

– Задний ход! – закричал Гончаров, но было поздно.

Бронетранспортёр, двигаясь вперёд к воде, до которой оставалось ещё метров пятнадцать, прорвал то, что казалось травянистым берегом, и нырнул носом, поднимая брызги и погружаясь в трясину почти до ветровых стёкол.

Домашников, сидевший на броне, чуть не перекувыркнулся через голову, но успел ухватиться за ствол тяжёлого пулемёта. Автомат его, болтаясь на ремне, звонко стукнул по металлу, но тоже не покинул руку хозяина. Гончаров, стоявший в командирском люке, больно ударился грудью о край и громко выругался, отплёвываясь после холодного душа.

То, что выглядело как пологий берег, на самом деле оказалось толстым слоем серых плотных растений, лежащим на поверхности воды. Если и у противоположного берега рос такой же обманчивый ковёр, то реально река здесь была раза в полтора шире. Колёса не доставали дна, а сквозь достаточно чистую воду при уже стоящем высоко ярком солнце угадывалось, что глубина составляет метра три, не меньше. Фёдор, которого тоже обдало волной через открытый люк, высунулся оценить ситуацию.

– Вляпались, – констатировал майор. – Похоже, на твёрдый берег тут не выбраться, уклон большой. Или получится, Федя?

– Щас проверим.

Исмагилов подключил редуктор водомётного движителя, и около заслонок на корме забурлила вода. Машина развернулась и, скребя колёсами, стала пытаться взобраться на сушу. Но в этом месте обрыв твёрдой почвы был слишком крут, чтобы выехать из воды. Снова развернувшись, Исмагилов попытался добраться до противоположного берега, но и там картина была точно такой же.