Лев и ягуар - Горелик Елена Валериевна - Страница 24

— Это, должно быть, прибой год за годом наносит песок, наращивает берег, — предположил Билли. — А за полста лет мог нанести и полмили. Потому корабли там в песках, а не на дне, как во всех приличных местах полагается.

— Нашёл над чем смеяться, — нахмурился Влад. — Представь, что с командами случилось. Где пески, там наверняка нет ни воды, ни пищи.

— Мне можно продолжать, или вы изволите спорить дальше? — Лоран изобразил грустную улыбку, и все разом смолкли. — Что ж, продолжаю. Так прошли два дня. Наутро третьего внезапно налетел шторм. Мне на барке, Луи на шхуне и Адриану на шлюпе удалось вывернуться, а Граммон со своим тяжёлым фрегатом был выброшен на берег. Луи сдуру сунулся спасать и разбился в щепки. Сколько там парней при этом погибло — понятия не имею. Но многие выбрались на берег, я точно видел. Пока то да сё, шторм утих — так же внезапно, как и налетел. Мы стреляли из пушки, поднимали сигнальные вымпелы: мол, чем можем помочь? А Граммон поднял на мачте «Ле Арди» сигнал, чтобы мы уходили — фрегат, как ни странно, стоял на киле ровно, словно по воде шёл, вымпелы мы хорошо разглядели.

— И вы ушли, — задумчиво проговорил Джеймс.

— Не ушли, пока не увидели, как Мишель разгружает «Ле Арди», — ответил Лоран. — Парни, набив мешки, нагрузившись бочонками и вооружившись, пошли на север. К той бухте, в которой мы уже были. Я велел идти туда. Но уже в виду бухты мы напоролись на три португальских фрегата. Небольшие, ходкие и вёрткие, сволочи… Адриана потопили, «Эвридику» издырявили. Я им тоже денёк хорошо испортил, но они дали нам такой разгон, что ни о какой бухте не могло быть и речи. Сдаётся мне, они прознали от местных негров, что мы там побывали. И я догадываюсь, почему никто ничего о той бухте не знал: португальцы не идиоты — раскрывать секрет, откуда они берут дешёвые алмазы.

— Намёк понят, — хмыкнула Галка. — А вот что с Граммоном случилось — это мы уже очень не скоро узнаем. К сожалению.

— Жаль «Ле Арди», отличный был фрегат, — слова жены неприятно укололи Джеймса. — Через пятьдесят лет и его мачты будут пугать неосторожных путешественников…

— Это мы ещё поглядим, — хмыкнул неунывающий Билли. — Однако, попал наш шевалье в переделку. Ведь если вас ждали португальские корабли, то его на суше наверняка тоже ждали — сами португальцы.

— Если правда то, что я знаю о тех местах, то вряд ли, — сказала Галка, потерев пальцами начавший ныть висок. — В книге, которую я читала, то побережье называют Берегом Скелетов. Думаю, дело не только в остовах кораблей.

— То есть, португальцы были уверены, что команды разбившихся кораблей гарантированно не доберутся до бухты, — помрачнел де Графф. — Как же я могу быть уверен в обратном?

— Если Граммон взял с собой достаточно еды и воды — доберётся, — уверенно заявил Жером. — Упрямый мужик, это ты верно сказала, Воробушек. У него чертовски хорошо получается вылезать из разных передряг.

— Ага, и попадать в них, — съязвил Влад.

— Попадают все кому не лень, вот вылезти — это уже искусство, — не менее язвительно заметил Джеймс. — Но всё же я надеюсь на лучшее. Если Жером прав, то о Граммоне мы ещё услышим.

«Дай-то Бог, — подумала Галка, не решившись сказать это вслух — чтобы ещё больше не раздражать Джеймса. Он любящий муж и прекрасный человек, но какой же ревнивый!.. — Без этого обормота как-то даже скучнее стало…»

— Ладно, — устало проговорил де Графф. — Я уже весь язык отболтал. Теперь ваш черёд новостями делиться.

Галка с улыбкой откинулась на спинку стула и не без лукавой иронии переглянулась с друзьями-капитанами.

— Ну, братцы, с чего начнём рассказ?..

Лоран слушал и офигевал. Медленно, но верно. Я бы на его месте тоже, наверное, офигела, узнав о том, что здесь происходило за последнее время. Но тут уже ничего не поделаешь: что наворотили, то и расхлёбываем.

Мир с Испанией! Мирный договор, который гордые кастильцы были вынуждены подписывать с «проклятыми ладронами»! От одной этой новости Лоран долго не мог прийти в себя. А нам ещё много чем было его удивить. Например, тем, что дон Хуан Коком отправил в Рим посольство — просил у папы римского корону христианского государя, как это водилось в старые добрые времена в Европе. В другое время этот его поступок, явно пришедшийся Испании не по душе, не имел бы никаких шансов на положительный ответ понтифика. Особенно с учётом его личности: Иннокентий Одиннадцатый, в девичестве Бенедетто Одескальки — та ещё штучка. Болтают, будто и наёмником был в молодости, и работорговлей на жизнь зарабатывал, и Вильгельма Оранского, ярого протестанта, денежками ссужает, и «нашего доброго друга» Людовика терпеть не может. Но сейчас Папская область наводнена французскими солдатами, а крупнейшим инвестором Рима, за полной неплатёжеспособностью Эскуриала, с недавних пор является Версаль. Так что быть Юкатану признанным папой королевством, а дону Хуану — королём. Правда, это такая тягомотина, но король Франции не упустит случая лишний раз пнуть испанских родственников, а заодно показать Риму, чьи в лесу шишки.

Что ещё? Ах, да: Куба. И звёздная болезнь дона Иниго. Дуарте недавно вернулся из Гаваны. Как он крыл этого дона! Не только у меня — у Хайме уши чуть не завяли, а уж чтоб нашего боцмана пронять, это надо быть гением матерного слова… Короче, дон Иниго почему-то решил, что кубинской казне нафиг не нужны доходы от постройки на востоке страны металлургического комбината. Аккурат около залежей железной руды. Интересно, а пушки он из чего делать собирается? Из коровьего навоза? На здоровье, если у него есть соответствующая технология и спецы… Словом, отказал в сотрудничестве: мол, я и сам с усам. И даже с бородой. Тоже мне, Фидель Кастро нашёлся. Фидель, в отличие от него, в десять раз умнее, и понимал, что Куба сама в этом мире не выживет. Так что никакой это не Кастро. Скорее, помесь Батисты с Сомосой. Это тот, который был для какого-то америкосовского президента «свой сукин сын», кажется… Дон Иниго может витать в облаках сколько угодно, но не стоило забывать о двух существенных вещах: во-первых, пираты не прощают кидалово, а он ведь договор подписывал, принимал на себя некие обязательства; во-вторых, на всякого Батисту (или Сомосу — не суть важно) всегда найдётся свой Че Гевара. Надо будет Жозе ещё раз съездить на Кубу. Пусть этот местный Че Гевара — Хуанито Перес — берёт дело в свои руки. Мужик он, в отличие от дона Иниго, толковый. И, в отличие от команданте Че, прочно стоящий на земле обеими ногами. У него получится вытащить Кубу из неприличного места, куда её загнали сперва французы, а потом этот «звёздный мальчик» Фуэнтес.

Ещё один момент, приведший Лорана в тихий шок: большое количество иммигрантов. После подписания полноценного мирного договора с Голландией у нас в гаванях не протолкнуться от их кораблей. Хитрозадые голландцы внакладе не остаются. Они везут отсюда в Европу продукты наших высоких технологий — те же прорезиненные плащи-дождевики отрывают с руками, это ж просто спасение для моряков в непогоду; про остальное помолчу, метут чуть не прямо на пристани — а обратно везут людей. Причём, мастеровые и вояки за путешествие не платят: голландцы получают плату за их проезд здесь, отчитавшись за каждого перевезенного работягу и каждого члена его семьи. Ну и что, что мастеровой мужик старается притащить сюда не только жену с детишками, но и родителей, братьев, сестёр, дядей, тётей, даже дедушек и бабушек. Подъёмные выдаются неплохие, и размер выплаты прямо зависит от размера семейства. Пусть везут. Старики скоро помрут, а от отчих могил кто уедет? Если, конечно, хвост не начнут дверью щемить. Ведь едут к нам в основном французские гугеноты, английские пуритане, германские и шведские протестанты, спасавшиеся от «охоты на ведьм» в своих странах. Их дети уже тут в школы пойдут, а выучившись по нашейпрограмме, будут считать Сен-Доменг своей родиной… Кстати, насчёт школьной программы. Герр Лейбниц был весьма удивлён, когда герр Лангер внёс предложение создать единую программу обучения для всех школ страны. Что ж, от кого и следовало ожидать такой идеи, так только от немца образца середины двадцатого века. Научный совет к сей идее отнёсся благосклонно, и поручил её разработку …герру Лейбницу. Немцу образца конца семнадцатого века. К весне надеемся получить качественный результат. Лейбниц всё делает основательно и качественно.