Рассвет в дебрях буша - Коршунов Евгений Анатольевич - Страница 1

Евгений Коршуновский

РАССВЕТ В ДЕБРЯХ БУША

ВОЗВРАЩЕНИЕ МАЙКА БРАУНА

— Капитан Браун! — торжественно провозгласил краснолицый толстяк полковник. Он попытался придать своему широкому курносому жабьему лицу строгое выражение и медленно встал, выставив над грубо сколоченным столом круглое брюшко, туго обтянутое курткой десантника.

Майк, сидевший сбоку от стола, а не как подсудимый перед трибуналом, встал, отдавая официальную дань воинскому званию и положению членов комиссии.

Полковник Жакоб де Сильва, известный охотник до жизненных радостей, слыл в Колонии человеком непримиримым во всем, что касалось офицерской чести. И генерал ди Ногейра частенько именно ему поручал деликатные миссии, связанные с поведением офицеров колониальной армии, которое вызывало сомнение, но не попадало со всей очевидностью под юрисдикцию военного трибунала.

Справа от полковника разогнул свое длинное тело унылый, флегматичный майор Коррейя с большим угреватым носом и торчащими жесткими угольно-черными короткими волосами. Он все время молчал. Майк видел лишь его нос и сейчас с удивлением отметил, что у майора водянистые, бесцветные глаза.

Третий член комиссии, сухопарый щеголь в золоченом пенсне — капитан Кларенс Коста допекал Брауна во время допросов, методично задавая вопрос за вопросом. Майк сразу окрестил его про себя «иезуитом» и возненавидел его продолговатое холеное лицо, длинные каштановые волосы, его манеру стенографировать каждое слово. Собственно, капитан Коста один и вел допросы — настойчиво, деловито.

— Капитан Браун! Комиссия удаляется на совещание… — закончил наконец свое заявление краснолицый полковник-председатель.

Расследование продолжалось с перерывами два дня. Нет, Майка не арестовали, у него не отобрали оружие. Он по-прежнему исполнял обязанности коменданта форта № 7. Он завтракал, обедал и ужинал вместе с членами комиссии здесь же, и тогда зал заседаний, бетонная коробка столовой форта, выполнял свое истинное назначение.

В форт № 7, затерянный в дебрях африканского буша, комиссия во главе с де Сильвой прилетела на третий день после того, как Майк Браун, измученный и оборванный, возвратился сюда с десятком таких же обессиленных преследованием и лишениями «десперадос» — остатками разгромленной «Огненной колонны» Фрэнка Рохо. Комиссии предстояло разобраться, почему провалилась операция «Под белым крестом Лузитании», спланированная лично генералом ди Ногейра и провести которую он поручил двум англичанам, не зараженным, по мнению генерала, пораженческими настроениями. Но в задачу комиссии входило не только это. Ей требовалось либо санкционировать убийство командира «Огненной колонны» англичанина Фрэнка Рохо англичанином капитаном Майком Брауном как «акт милосердия», либо признать Майка преступником. А это значило нарушить неписаный закон наемников — право добить сподручного по его просьбе, чтобы тот при сложных обстоятельствах не попал в плен к партизанам.

Потому-то и возглавил комиссию дока в подобных делах полковник де Сильва.

Он первым вышел из «зала заседаний», за ним майор Коррейя, шествие замыкал «иезуит» с папкой под мышкой. На пороге он обернулся, и Майку почудилось, что он прочел во взгляде капитана сожаление.

Дверь закрылась. Браун остался в большой гулкой бетонной коробке один, расслабился, прошелся без цели до угла комнаты, обратно. Майк не думал о решении, которое предстояло принять членам комиссии, он сам должен был принять решение — для самого себя, самое важное решение в своей жизни.

Как бы хорошо оказаться сейчас опять на той затерянной в дебрях буша поляне. В тени под гигантским махагони… И вернуться не сюда, в эту проклятую бетонную коробку, а в Габерон, сверкающий город, столицу Боганы… Казалось бы, так просто — «Огненная колонна» разгромлена. Он, офицер колониальной армии, попал в плен. И весь кошмар позади. Кошмар, в котором он жил последний год. Когда, с чего начался этот год? С разговора с отцом, когда тот отправил сына защищать идеалы свободного мира и он оказался в тренировочном лагере наемников. Верил ли Майк тогда в свою миссию защиты цивилизации? Верил.

Тогда верил… А теперь?

Если бы он мог ответить себе точно…

Он, конечно, не прав, ведя счет своих ошибок со времени разговора с отцом. Кошмар начался раньше. Только тогда он выглядел совсем не кошмаром. Майк поклонялся сильной личности — Великому Охотнику, Настоящему Мужчине — Фрэнку Рохо. И когда бывший плантатор, его отец, сказал, что хочет видеть своего сына настоящим мужчиной, сильной личностью, Майк Браун согласился стать таким.

Майк только потом узнал, что Франк Рохо в ярких журнальных интервью «Я — охотник, охота — это спорт» не добавлял: «Поэтому мне все равно, кого выслеживать, кого убивать. Если за убийство человека платят больше, чем за убийство льва, я стану выслеживать и убивать черномазого». Но в последней экспедиции речь шла не о местных жителях, а о таких же белых людях, как сам Франк и Браун. Речь шла об экономическом советнике ООН Мангакисе и советском журналисте Корневе.

Что ж, после уничтожения «Огненной колонны» Майк спас Великого Охотника от плена. Скорее от возмездия. Возмездия за те преступления, которые совершил охотник за «двуногой дичью». Разве Майка можно судить за «удар милосердия»? Он повиновался взгляду Фрэнка, выполняя его волю и просьбу.

А все-таки он трус, этот «Великий Охотник»… Рохо мог застрелиться и сам, да не смог поднять на себя руку, а плена боялся больше, чем смерти.

Да, тогда на поляне в буше, под гигантом махагони, оказавшись в плену после разгрома «Огненной колонны», Майк мечтал, что вернется наконец-то в далекий и спокойный Габерон.

Перед ним в густой тени махагони стоял африканец, офицер разведки Боганы капитан Морис. Они вели очень трудный разговор — один на один. И неподалеку лежал труп Великого Охотника.

— Я хочу вернуться в Бога ну, — сказал Браун.

— Вы хотите вернуться в Богану… — медленно повторил капитан Морис. — Вы родились в Богане. Богана — ваша родина.

Оба они очень устали и присели прямо на землю, и листва могучих деревьев смыкалась над их головами, не пропуская ни единого луча поднимающегося к зениту яростного солнца. А где-то поблизости, наверное всего лишь в нескольких десятках метров от них, были Мангакис и раненый Корнев — его друзья. Да, его друзья, за которыми вел охоту Фрэнк Рохо, приконченный им, Майком, Великий Охотник.

— Да, я хочу вернуться в Богану, — кивнул Майк.

Мог ли он настаивать на возвращении в Богану?

Если бы он мог ответить себе точно!

Впрочем, тогда он понял, что хотеть — мало. Надо еще и быть таким, какого хотят видеть те, к кому ты желаешь прийти.

Голос капитана Мориса доносился словно издалека:

— Поверьте, я не желаю видеть вас в Богане на скамье подсудимых — перед судом народа. Вы должны вернуться домой с чистой совестью…

Морис так и сказал — домой.

— Мы ничего не требуем от вас, Майк. Только разберитесь во всем, что происходит в форте. И ваша совесть подскажет вам, как поступать.

— Значит, вы меня отпускаете… Почему?

— Рассказать в форте все, все, как было на самом деле.

— И то, что вы меня отпустили? Во второй раз? Зачем?

— Чтобы вам поверили… Дело в том, что попытка похищения ваших друзей — только часть заговора, ниточки которого тянутся в форт № 7. Согласитесь, вам самому надо до конца разобраться в этом, чтобы твердо знать, как жить дальше.

— Я устал… — начал было Браун.

Внезапно Морис насторожился, сделал Майку знак замолчать. Вскочил, держа наготове автомат.

— Свои, камарад капитан.

Из-за кустов показались трое: два бородатых «фридомфайтера» вели человека в ладной защитной форме, перетянутого новенькой портупеей.