Небесный король: Эфирный оборотень - Живой Алексей Я. - Страница 43

Пока немецкий ас отвлекался на кратковременные схватки с другими истребителями английской эскадрильи, похоже доставлявшими ему несказанное удовольствие, Хоукеру наконец удалось подняться над противником. Теперь ему был отчетливо виден пилот «Альбатроса». Майор присмотрелся, и его лицо исказила гримаса ненависти: за штурвалом ярко-красного немецкого аэроплана с большими кайзеровскими крестами на крыльях был не кто иной, как барон Манфред фон Рихтгофен, отправивший на тот свет уже больше полсотни английских асов. За ярко-красную окраску истребителя англичане и французы прозвали его «красным бароном».

– Ну, погоди, проклятый бош, – воскликнул в ярости майор, кидая истребитель в атаку. Однако ярость – плохое оружие против хладнокровных немцев. Именно на это и был сделан расчет. Немец успел увернуться от пулеметной очереди и нырнул в пике, уходя от обстрела. Затем, сделав маневр, Рихтгофен направил свой биплан в сторону немецких позиций, находившихся уже совсем близко. Бравый майор бросился в погоню за «Альбатросом», который, как ему показалось, начал выходить из боя, видимо, посчитав двух сбитых англичан хорошим результатом.

– Ну, нет, просто так ты от меня не уйдешь, поганый колбасник! – кричал Хоукер сквозь шум пропеллера, разгоняя свой «Де Хэвиленд» до максимальной скорости. В пылу схватки майор упустил из виду, что бой уже перенесся в небо над вражеской территорией. Немецкие солдаты с интересом наблюдали из окопов за ожесточенной схваткой своего аса с английским. Рихтгофен, убедившись в том, что никто, кроме Хоукера, из эскадрильи англичан больше его не преследует, дал майору возможность подойти поближе и перед самым его носом ловко взмыл вверх, а затем моментально зашел противнику в хвост. В несколько секунд Хоукер из нападавшего превратился в мишень. Потеряв Рихтгофена из вида, он попытался заложить вираж. Между тем, успевший быстро и тщательно прицелиться, Манфред нажал на гашетку. Очередь полоснула по двигателю «Дэ Хэвиленда», навсегда заклинив хваленый мотор. Пропеллер английского истребителя перестал вращаться. Хоукер судорожно пытался выровнять машину, которая неумолимо сваливалась в штопор. Внизу под ним в бешеном танце все быстрее замелькали железнодорожные пути со стоящими на них вражескими эшелонами, окопы с солдатами и орудийные батареи. Майор, осознавший что война для него кончилась, попытался подороже продать свою жизнь. Он устремил свой аэроплан на немецкий эшелон, но из этого ничего не вышло. Безмолвный «Дэ Хэвиленд» камнем рухнул в чистом поле, рядом со станцией, и взорвался, не причинив немцам никакого вреда. Рихтгофен удовлетворенно улыбнулся и, сделав круг над окопами, полными ликующих солдат, направил свой «Альбатрос» на базу.

Авиационный полк, в котором служил потомственный немецкий аристократ барон Манфред фон Рихтгофен, базировался недалеко от Пенемюнде. Отсюда было удобнее всего совершать налеты на французские позиции и при желании делать вылазки к берегам туманного Альбиона. Лихо, но грамотно приземлившись, как и подобает настоящему асу, Рихтгофен загнал свой биплан в ангар и, оставив его под наблюдением механиков и охраной зенитной батареи, отправился в гараж, где находился его лимузин. Надо было спешить – дорога занимала у него около сорока минут, а через полчаса начиналась вечеринка по случаю дня рождения у фроляйн Ангелики. Манфред опаздывал уже едва ли не на десять минут из-за этого сумасшедшего английского летчика, вздумавшего мериться с ним силами. Находу сняв с себя кожаную летную куртку с нашивкой авиаполка Пенемюнде, Манфред кинул ее стоявшему у лимузина слуге вместе со шлемом. Издалека увидев приземлявшийся биплан Рихтгофена, его слуга Матиас, успевший изучить повадки Манфреда за десять лет службы в семье Рихтгофенов, предусмотрительно выкатил лимузин барона из гаража. Он знал, что барон никогда не опаздывает. Не явиться в назначенное время для него означало пасть в глазах общества и опозориться на всю оставшуюся жизнь. Запрыгнув на переднее сиденье, Манфред завел лимузин и, вырулив из расположения полка, покатил по дороге на предместье Майнер, находившееся неподалеку от Пенемюнде.

Стояла середина августа. Теплое солнце уже не обжигало, а скорее слегка пригревало, настраивая на лирический лад. Кругом царило буйство зелени. Вдоль дороги мелькали высоченные клены и ели, наполняя воздух запахами цветущей природы. Слева раскинулся великолепный древний лес, где-то в недрах которого по легенде прятался замок храброго и жестокого герцога Кобурга, одного из первых рыцарей тевтонского ордена. Герцог за свою долгую жизнь собственноручно умертвил множество русских, польских и прибалтийских воителей, за что и получил этот замок в подарок от магистра ордена. Состарившись, он уединился в своем лесном замке, и проводил время в охоте на оленей и кабанов. Однако, он был еще достаточно силен, чтобы при встрече с разъяренным вепрем рассечь его напополам одним ударом меча. А когда охота и прочие непритязательные удовольствия наскучили ему, фон Кобург женился на дочери ростовщика Роксане, молоденькой красавице из близлежащей деревушки Майнер, к нынешнему времени ставшей небольшим городком. Спустя девять месяцев Роксана осчастливила герцога двойней и занялась хозяйством. Обрадованный герцог в честь такого события укатил погостить к двоюродному брату Демецу в соседнюю область, оставив Роксану на попечение своему вассалу барону Тиссельхорну. В гостях у братца он предавался оголтелому пьянству и стрельбе из арбалета по голубям с крепостной стены, а когда соскучился, спустя год, недолго думая посреди ночи собрался и отправился со своими слугами домой. Путь, пролегавший через дикие леса и топи земель Северной Вестфалии, занял у герцога не меньше месяца, на исходе которого Кобург въехал в родной лес, знакомый ему до последней веточки. Каждая кочка здесь была окроплена кровью быстрых некогда оленей и диких кабанов, убитых рукой жестокого рыцаря. Ранним утром, уже на подъезде к своему замку, Кобург заметил на опушке леса двух всадников. В одном из них он без труда узнал Тиссельхорна, а другой оказался молоденькой женщиной. Незаметно подобравшись поближе, герцог разглядел лицо наездницы и с удивлением узнал в ней свою жену. В этот момент Тиссельхорн, не сходя с коня, обнял Роксану и привлек ее к себе, а та ответила ему долгим и жарким поцелуем. Дико заревев, сам словно превратившись в разъяренного кабана, Кобург выхватил из ножен свой огромный меч и, пришпорив коня, вихрем вылетел на опушку. Роксана изменилась в лице – ужас исказил ее прекрасные черты. Тиссельхорн, застигнутый врасплох, даже не успел вытащить из ножен свой меч, чтобы защититься. Смерть настигла их мгновенно. Герцог мощным ударом меча снес голову своему вассалу, и она покатилась на траву, окрасив ее алой кровью. Вслед за тем обманутный Кробург вонзил острый меч в грудь Роксане, пригвоздив ее к стволу высокой сосны. Неверная жена едва успела вскрикнуть, а душа ее уже устремилась на небо. Кобург бросился в замок и в гневе зарубил еще двух слуг. После этого он заперся в замке и не выходил из него до самой смерти. Трупы любовников остались в лесу на съедение диким зверям. С тех пор жители окрестных лесов и земель рассказывают друг другу легенду о безголовом бароне и его любовнице, разгуливающих по лесу в особенно туманные дни и ночи. Тому, кто их повстречает никогда не знать счастья в любви, поэтому здешние леса все стараются обходить стороной.

Эта легенда пронеслась в голове Манфреда за одно мгновение, настроив его ненадолго на лирический лад. Затем он взглянул на ярко голубое небо и снова вспомнил только что состоявшийся воздушный поединок с английским летчиком. В целом Рихтгофен был неплохого мнения об англичанах. Это были прекрасные и бесстрашные летчики, главная ошибка которых заключалась в том, что даже военная авиация была для них прежде всего спортом, которым они чересчур увлекались. Манфред не раз наблюдал, как в пылу схватки англичане так самоотверженно занимались выполнением фигур высшего пилотажа, летали вверх шасси, ныряли в штопор, без тактической необходимости делали мертвую петлю, что иногда забывали что находятся в воздушном бою. Это обстоятельство не раз сослужило им плохую службу. Но если не принимать его во внимание, то англичане храбро дрались в воздухе, почти никогда не уходя от схватки даже с превосходящим по численности противником. Чего нельзя было сказать про французов. Имея в общем неплохие самолеты французские летчики очень редко решались схватиться с немцами в открытую. Чаще всего, завидев немецкую эскадрилью, они улепетывали, что было сил, и еще до того как немцам удавалось приблизиться на опасное расстояние, оказывались под прикрытием собственных зенитных батарей. Редкий французский летчик доставлял немцам много неприятностей.