Морф - Клименко Анна - Страница 32

Сглотнув, Хаэлли вплотную приблизился к лужам свернувшейся уже крови. Еще через несколько минут эльф понял, что, похоже, опоздал, а заодно потерял единственного найденного проводника. Ну, и леди Валле заодно. Живой, дышащий след окончился так резко, словно его обрубили, дальше Хаэлли шел уже как простой следопыт.

Вот здесь волокли тело. Сколько их было? Трое, и один — ранен, серьезно ранен. Они тащились в ельник, торопились, уронили… Эльф наклонился и поднял маленький бархатный мешочек, развязал его, высыпал на ладонь несколько алых бусинок. Хаэлли шагал все быстрее, морщась от ощущения повисшей в воздухе смерти. Ясно, что девочка столкнулась с разбойниками. Понятно, что она попыталась сопротивляться, ранила одного из них… за что они ее и убили, или смертельно ранили, а потом куда-то потащили. Если она только была еще жива, даже не хотелось думать о том, что они с ней сделают.

Внезапно Хаэлли вышел на маленькую залысину в покрове леса, пятачок, со всех сторон отгороженный кустами лещины. Вышел — и сразу же в глаза бросилась почерневшая лужа на земле, липкие сгустки крови, изумрудная муха, раскачивающаяся на травинке. Все. Ирбис Валле больше не было в живых. Эти ублюдки, выродки, которые недостойны даже называться людьми, зверски убили ее, а сами, забрав все вещи маленькой магички, двинулись дальше.

Хаэлли вздохнул. Но того, что он уже знал, было мало, он хотел гораздо большего, хотя и понимал, что двигаться дальше — все равно что собственноручно вырывать себе ногти, один за другим, и до крови кусать губы, сдерживая рвущиеся из горла вопли.

Он подошел к старой березе, приник к ней всем телом. Дерево приняло его, начало баюкать, успокаивая, унося в светлую даль цвета древесного сока.

«Я хочу это увидеть», — смиренно попросил Хаэлли, — «ты ведь помнишь то, что здесь произошло? Я хочу знать, как она умерла».

Береза ответила плотной волной жгучей ненависти, и Хаэлли в очередной раз подумал — жаль, что никто из них не чувствует, как жаль. Он даже представить себе не мог, что деревья могут так ненавидеть.

— Пожалуйста, — прошептал он на родном языке Великого леса, — покажите мне. Я должен это увидеть. Я должен знать…

Действительность начала утрачивать привычную форму, растекаться ртутными шариками в зеркальном лабиринте. Потом все окрасилось в багровые тона, растворилось в ужасе, который испытала старая береза не более, чем пару часов назад. Хаэлли вцепился в гладкий ствол мертвой хваткой, вталкивая сознание все глубже и глубже в воспоминания леса, заставляя свои глаза смотреть глазами деревьев, травы… И тогда он увидел.

— Слышь, Рыжий, не скули. Отнесем твою клешню лекарю, он ее обратно приставит.

Молодой парень, мелово-бледный, держит на коленях собственную руку. Тщедушный мужичонка, сидя на траве, проверяет механизм арбалета, дует на него, трет маленькой тряпочкой. Зеленокожий полуорк задумчиво стоит над распростертым в траве телом, взвешивая в руке дорожный мешок. Наконец полукровка задает вопрос:

— Кость, что с этой делать?

— Да что с ней делать? — немедленно откликается мужичонка и откладывает арбалет, — сдохнет скоро. С такими ранами долго не живут. Что у нее в сумке?

Полукровка приседает на корточки, роется в мешке, затем смачно плюет на траву.

— Кость… тут эта… бусинки какие-то… ох, мать ее, орочья кожа…

— Стоп, стоп, стоп. А ну, давай я погляжу.

Еще несколько минут Кость роется в вещах Ирбис Валле, затем брезгливо отбрасывает сумку в сторону.

— Охр, да то ж магичка!

— Вот сука, — шипит рыжий, сдавливая кровящий обрубок руки.

— Да не печалься, — Кость по-отечески хлопает его по плечу, — она-то сдыхает, а ты живехонек. Руку, говорю, приставим обратно.

— Да попробуй еще лекаря найди, чтобы такое сделал, — бурчит рыжий, а затем прикладывается к фляге. Крепкий парень, вообще непонятно, как он умудряется держаться на краю сознания.

Полукровка продолжает задумчиво разглядывать содрогающееся в предсмертных судорогах тело, затем деловито начинает расстегивать пояс на штанах.

— Ты что это делаешь? — ядовито интересуется Кость, который, видимо, тут за главного.

— Э-э… ну эта… напоследок…

— Еще не видел орка тупее, чем ты.

— Что?!!

— Ты дурак, что ли? Она — магичка! Проклянет тебя перед смертью еще… Вон, в соседней деревне девок сколько угодно. Оставь, говорю тебе… чтоб хуже не было.

И Кость хихикает, продолжая протирать спусковой механизм арбалета. Полукровка, обиженно сопя, отворачивается. А затем, внезапно схватив меч, пронзает насквозь лежащее в траве тело.

— Так ее, — бурчит рыжий и снова прикладывается к фляге. Отрубленная рука, завернутая в ветошь, покоится у него на коленях как младенец.

…Хаэлли с усилием оторвался от березы, как будто белокорое дерево не хотело отпускать его разум, и медленно опустился в траву. Того, что он увидел, было достаточно, даже более чем. Маленькая своенравная магичка. Она искренне верила в то, что если научится драться, то уцелеет. Но умение махать мечом еще не спасает от арбалетной стрелы, пущенной в живот. Не спасает, н-да.

***

Дальше, как водится, следовало остановиться и подумать о том, как быть дальше. Проводник — Хаэлли досадливо поморщился — был безвозвратно утерян. Нет, конечно, девчонку — чисто теоретически — можно было бы отвезти в Крипту… Но, во-первых, за время путешествия тело успело бы изрядно подпортиться. А какой смысл пытаться оживить существо с умершими тканями мозга, которое даже не будет осознавать того, что живет? Во-вторых… Все это теория, чистой воды теория. Кем должен стать жалкий авашири, чтобы эльфы допустили его к священному сердцу своей страны?

Хаэлли вздохнул. Он все еще стоял, прижимаясь к прохладному стволу старой березы, и в который раз за последний месяц не знал, как правильно поступить. Проводник утрачен. А это, провались все в Бездну, означает, что ему снова придется бесцельно колесить по людским землям, ровно до тех пор, пока не встретится следующий проводник. Ну, или пока Хаэлли самолично не столкнется с морро, лицом к лицу.

А тут еще Лерий Аугустус… Извольте принести ему меч как доказательство гибели наглой девки, столь виртуозно его обдурившей. Мысли Хаэлли крутились нескоро, размеренно, как шестерни тщательно откалиброванного механизма. Наверное, меч отнести в Шварцштейн все же будет нелишним. По крайней мере, эта маленькая услуга избавит барона от дурных мыслей вроде — ах, я найму гончих, и они тебя выследят, гадкий остроухий ублюдок. Правда, в том, что людские маги-гончие действительно способны пройти от начала до конца по следам урожденного эльфа, Хаэлли сильно сомневался, но… Чем Бездна не шутит? В любом случае, ищейки будут мешать. А ему, болтающемуся по лесам в поисках морро, необходим покой.

Хаэлли медленно отлепился от березы, чувствуя, как с треском лопаются соединившие их струны. Хлебнул воды из фляги. Еще раз окинул взглядом полянку. И тут одна странная мысль, блеснувшая как золотая монета на дне ручья, заставила его замереть на месте. Стоп, Хаэлли. А где же то, что осталось от леди Валле? Ведь она умерла здесь, на этой траве. Вон то жутковатого вида пятно — это кровь, вытекшая из ее легкого, щуплого тела. Стали бы разбойники с большой дороги предавать ее земле? Вряд ли. Но тогда по-прежнему оставался неразрешенным вопрос: где тело?

Это не понравилось Хаэлли. Если бы лес хотел показать ему больше, то показал бы. Кто-то уволок погибшую девчонку? Зверь? Местный виллан? Деревенский некромант-самоучка? При мысли о том, что из Ирбис Валле сделают зомби, набив живот и голову опилками, Хаэлли нахмурился. Не то, чтобы он проникся к вышивальщице глубокими и нежными чувствами, но зомби он терпеть не мог. У эльфов это приравнивалось к надругательству над трупом и каралось смертью. У орков подъятие трупов считалось обыденным делом. Люди, похоже, еще сами не решили, хорошо это или плохо.